Избранница зимы - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 26

Я пыталась сражаться с собой, уговорить, что ничего ужасного не происходит — это все чьи-то глупые проделки, но все же сдалась, так и не сумев побороть предательское волнение. Выругалась и кинулась к выходу, браня себя за слабохарактерность. Но сидеть ночью одна я не хотела категорически. Решила найти или Винтера, или лорда Рэмола. Того, кто первым попадется на моем пути, тому и сделаю неприличное предложение — провести ночь в засаде в моей комнате. Вообще лорд Рэмол был предпочтительнее, я в его силы верила больше, чем в силы Винтера. Все же Винтер студент, и ему дозволено меньше. Хотя амулет был и у Рэмола, я в очередной раз удивилась, не понимая зачем?

У двери меня ждал неприятный сюрприз. Едва только я протянула руку к ручке, как она покрылась инеем. Я сначала даже не поняла, что происходит, попыталась ухватиться, но с криком отпрянула. Такого холода, пронизывающего до костей, я не испытывала ни разу в жизни. Пока я приходила в себя, иней начал подниматься по дверному полотну от пола и выше. Морозные узоры сплетались в причудливую вязь. Сначала это были просто хаотичные линии, но когда больше половины двери промерзло, я углядела подобие рисунка. Чтобы разобрать, что это, пришлось отступить дальше. С двери на меня смотрел оскаленный череп. В его глазницах блестел голубоватый лед, похожий на два вставленных топаза. Ужасающе красиво.

Подходить к двери расхотелось совсем, изображение пугало, и я догадывалась — это только начало. Я, осознавая, что без своей магии мне не обойтись, ухватилась за цепочку и попыталась стянуть амулет, но не смогла. Голова закружилась, и комната перед глазами поплыла, а я, пошатнувшись, упала. Потеряла сознание на минуту, вряд ли больше, а когда открыла глаза, то обнаружила, что единственный источник света в комнате — это сияющие неестественным синим огнем глаза черепа. Света они давали немало, но все вокруг казалось мертвенно-бледным и еще более пугающим.

Я встала на четвереньки и, стуча зубами, отползла к стене. Было не только до дрожи страшно, но и холодно. Изо рта вырывались облачка пара, а ноги заледенели, и температура воздуха все опускалась. Если ничего не изменится, я рискую в лучшем случае обморозиться, в худшем — замерзнуть насмерть. Так себе перспективки!

Не вставая, я стянула плед с кровати и закуталась. Ненадолго стало лучше, но потом температура продолжила понижаться, а с черепом начали происходить странные изменения. Он словно таял, стекал по двери тонкими струйками, которые тут же подмерзали, придавая черепу еще более жуткое выражение. Только два светящихся глаза остались на месте, вся остальная картина сползла вниз и растеклась по сторонам. Сейчас дверь напоминала машину, попавшую под ледяной дождь.

Когда, превозмогая ужас, я подползла ближе, от черепа осталось только мокрое пятно на коврике перед дверью, но радовалась я рано. Прихлопа у двери не было. Все, даже самые узкие щели, включая замочную скважину, заполнил лед. Сама дверь будто заключена в ледяную глыбу, сросшуюся со стеной. Я отчетливо поняла — мне не выйти из комнаты. Подскочила и кинулась к окну. Меня даже надпись на стекле больше не пугала. Я боялась, что его тоже не откроешь. Подозрения подтвердились. Меня замуровали в собственной комнате, я не могла сбежать. А если вдруг лед заполнил все-все щели, то, наверное, и дышать скоро будет невозможно.

Пока лихорадочно соображала, что предпринять дальше, хваталась дрожащими пальцами за цепочку амулета на груди, лужа на полу начала кристаллизироваться и светлеть. По ней полз иней, когда воды не осталось совсем, от ледяных кристалликов начал медленно подниматься едва заметный дымок, сгущаясь и образуя высокую фигуру. Я всхлипнула и, прямо как и была, на заднице, поползла к стене, бормоча себе под нос: «Меня просто пугают, просто пугают, вот и все!!!»

Но для обычных пугалок было слишком страшно и холодно. Иней покрывал стены комнаты и застыл на шторах, сделав их жесткими, а у меня уже стучали от холода зубы, и на ресницах, кажется, появился иней.

Хотелось орать и рыдать, и я, наверное, билась бы в истерике, если бы не понимала — это все бесполезно. Слезы не изменят ничего — ужас не закончится, пока я не умру или тот, кто его затеял, не решит, что с меня хватит. Ну… или лорд Рэмол не заметит, что его защиту кто-то сломал, но пока он не спешил мне на помощь. Я была тут одна наедине с собственными страхами и ужасом, оживающим из ледяной лужицы.

Ледяной дымок становился все плотнее, постепенно складываясь в ужасающую фигуру. Длинные светлые патлы, оскаленный жуткий череп и балахон, который развевался, словно от легкого ветра.

Я готова была поспорить, что вижу перед собой призрака. Ужасного, ледяного призрака, от вида которого тряслись поджилки, а все знания по самообороне испарились из головы. Как от этого можно защититься? Что можно противопоставить существу, которое уже умерло? Температура в комнате упала еще на несколько градусов, и я, уже не таясь, всхлипывала. По щекам текли слезы и, кажется, замерзали прямо на коже. Призрак был слишком реальным, путающим, я уже не верила, что Эльвира способна на подобное. К тому же надпись на стекле слишком явно свидетельствовала о том, что писавший ее знал о том, что я подбиралась к гробнице. Значит… по мою душу пришел сам Дух зимы?

Эти мысли почему-то отрезвили. Я, собравшись с духом, начала стягивать с себя цепочку с амулетом, сдерживающим магию. Сделать это оказалось не так-то просто. Руки дрожали, и защитная магия академии не давала избавиться от мерцающего в такт сердцу амулета. Она словно сковывала движения, затормаживала, мне казалось, что руку кто-то удерживает. И зачем мне кастелянша говорила — не снимать амулет? Я и не могла его снять даже при желании! А призрачная фигура с каждым моим судорожным вздохом становилась все ближе и ближе.

— Ты разбудила меня, Избранница. — Неживой голос звучал у меня в голове, заставляя практически цепенеть от страха и рвать цепочку на шее все сильнее. Я уже не обращала внимания на то, что по шее течет кровь. Это было совершенно не важно. — Ты скоро будешь моей… — шептал призрак, склоняясь ниже. — Моей невестой. Я очень давно ждал тебя… иди же ко мне…

Он протянул костлявые руки, намереваясь то ли поднять меня с пола, то ли обнять. Это напугало до такой степени, что я заорала, сильнее рванула цепочку и все же сорвала амулет, изодрав шею. Потекла липкая струйка крови. Я машинально размазала ее рукой и со всего размаха шарахнула в ледяного призрака высвободившейся магией, но огненный шар пошел сквозь Духа зимы, не причинив ему вреда, и врезался в дверь. По льду пошли с хрустом трещины, а потом тонкая блокирующая выход ледяная корка начала таять. Я прямо на четвереньках бросилась к двери, огибая Духа зимы, который следовал за мной по пятам. Вскочила на ноги и со всхлипами потянулась к ручке, надеясь, что она больше не ледяная. Но дернуть не успела, дверь с хлопком открылась прямо на меня, едва не припечатав по лбу.

Сначала в комнату влетел лорд Рэмол и заключил меня в объятия, чуть позже ворвался встревоженный Винтер. Вспыхнул свет, и я обнаружила, что лед исчез. Весь, кроме надписи на окне.

— Что произошло? — спросил меня лорд Рэмол, осторожно поглаживая по волосам в попытке успокоить. — Ты в крови. Без амулета, и кто-то совершенно бесцеремонно обошелся с моей защитой!

Слезы душили, и я могла только рыдать, уткнувшись ему в плечо, говорить не получалось. Меня трясло то ли от холода, то ли от переполняющих эмоций. А лорд Рэмол был живым и теплым. Он связывал меня с реальностью, поэтому я и прижималась к нему все сильнее и сильнее, пытаясь вернуться из кошмара в реальность.

— Это Эльвира, — произнес Винтер. Я даже вздрогнула от неожиданности. — В триста семнадцатой были они с Брюсом. Хозяева комнаты отсутствовали. Я постучал, Эльвира открыла… Притом ни тот ни другой там не живут! Это может означать только одно: они специально попросили хозяев освободить комнату, чтобы изводить Диану.

— Все ясно. — Лорд Рэмол отстранился от меня и передал в руки Винтеру. Стало обидно. — Успокой ее!