Квинтэссенция Кью (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 64

Сюзетт двинулась вперед, гнев исходил от ее крошечного тела.

— Мой хозяин нашел ее и вернул обратно. Не смейте говорить, что он...

Я вскинул руку. Сюзетт была милой, но я не нуждался в ее вмешательстве.

— Я бы никогда не причинил ей вреда, доктор. Делайте то, что от вас требуется.

Сюзетт взглянула на меня со слезами в глазах, а я отвел взгляд в сторону. Я не мог смотреть на нее прямо сейчас. Только не тогда, когда так отчаянно цеплялся за свое здравомыслие. Если бы кто-то проявил ко мне жалость или же сочувствие, я, вероятно, сделал бы одну из двух вещей: или бы отчаянно избил их или бы разразился долбаными слезами.

А я не плакал.

Никогда.

Никто не сказал ни слова, когда доктор поставил капельницу и выписал Тесс курс антибиотиков.

— Без наличия результатов анализа крови, которые мы получим в течение пары дней, я точно не могу сказать, какой именно наркотик ей вводили, но я добавил пару медикаментов, которые нейтрализуют эффекты ломки. Она все еще будет чувствовать себя не очень хорошо, но переносить будет терпимо.

Терпимо? Я не желал, чтобы Тесс претерпевала это процесс. Я хотел, чтобы ее вылечили, и к ней вернулось хорошее самочувствие. Я хотел, чтобы она отдыхала в спокойствие, а не претерпевала нестерпимую боль.

— Дайте ей что-нибудь посильнее.

Доктор покачал головой.

— Я оценю ее состояние, когда она вновь придет в себя. Не учите меня, как мне делать мою работу, и тогда я не буду спрашивать у вас, как вы измазались в чьей-то крови. — Его взгляд ожесточился; между нами происходила словесная борьба желаний.

Сюзетт прочистила горло, тем самым нарушая тишину.

Я направился к окну, пристально смотря на улицу. Мне необходимо было сделать что-то, что не позволило бы мне сойти с ума.

Доктор не торопился с полным осмотром, затем он уделил свое внимание восстановлению пальца Тесс. Он поежился, когда развернул повязку.

— Кто, черт побери, были эти люди? — прошептал он.

Моя грудь преисполнилась гордости. Он использовал слово «были». Прошедшее время. Даже будучи идеальным доктором с его принципами, он отлично понимал, что ублюдки уже были мертвы.

Именно так. Я поджег спичку. Я облил их бензином. Украл их жизни и заставил полыхать пламенем на старом рыбном заводе в Рио.

Воспоминание о пылающем пламени помогли мне немного очистить разум от того, что я сделал. Как если бы я поставил огромную жирную точку в конце мрачного и тревожного предложения. Произошедшее там будет жить во мне вечно, но пламя помогло этому всему исчезнуть.

Доктор промыл руку Тесс в оранжевой обеззараживающей жидкости, и Сюзетт закрыла платком рот, издавая рвотный звук от ужасного зрелища. Она резко подскочила на ноги.

— Я, э... Я сейчас вернусь.

Франко отошел в сторону от дверного проема, позволяя Сюзетт покинуть комнату. Я показал ему жестом, что он тоже может идти. Он кивнул и удалился.

Я стоял на своем месте, когда доктор вправил кость и сделал пару стежков в том месте, где кожу Тесс пронзила кость. Как только он закончил, то промыл еще раз оранжевой жидкостью поверхность раны и наложил на палец шину и повязку.

— Она сможет пользоваться пальцем в дальнейшем? — Мой голос был спокойным, но на самом деле я хотел впечатать кулак в стену.

Сокрушительный вес вины украл весь кислород из моих легких. Я сделал это с Тесс. Я позволил, чтобы ее похитили. Я позволил ей ходить повсюду с гребаным отслеживающим устройством в шее.

Как я собирался жить дальше с этой переполняющей виной?

Тесс полюбила не того мужчину — бесполезного мужчину, который никогда не сможет простить себя.

Доктор кивнул.

— Со временем, да. Не ждите чуда прямо сегодня, но человеческий организм обладает восхитительной способностью срастаться и справляться с травмами, которые казались нам совершенно безнадежными.

Я вышел из себя.

— Со временем. Со временем! И это все, что вы можете сказать. — Я вскинул руки вверх, озлобленно смотря на занавеску, которая скрывала за собой Х-образный крест, где я хлестал плеткой Тесс.

Обычно мой член сразу становился тверже. Он дергался и набухал от мысли, как я причинял ей боль, но сейчас не было никакой реакции. Никакой реакции, потому что сильная женщина, которая заставляла меня желать ее только одним своим ответом мне, исчезла. На смену ей пришел кто-то, кто больше не в силах принимать такое количество боли.

Я потерял борца и взамен получил сломленную птичку, и если говорить начистоту, я даже не имел понятия, что это означало для меня.

Зверь внутри меня отчаянно оплакивал потерю — вырыл яму, чтобы свернуться там, потому как он больше никогда не будет свободным.

Да, я исцелил тысячи женщин, платил за их лечение, возвращал их к жизни — но я никогда не стоял у их кровати и не нянчился с ними. Я не тянулся к чему-то слабому. Болезнь и уязвимость были теми явлениями, рядом с которыми я не мог находиться, но все же, я не мог бросить Тесс выздоравливать самостоятельно. Я буду рядом с ней на каждом этапе.

Но видеть ее настолько слабой, убило мое желание, заставило исчезнуть мою потребность причинять ей боль. Она больше не могла бы дать мне того, в чем я так отчаянно нуждался.

Тесс со мной, но этого недостаточно.

Доктор поднялся на ноги, стягивая покрытые кровью перчатки, печально улыбаясь мне.

— Она справится. Теперь, когда находится в тепле и в безопасной обстановке, ее организм будет восстанавливаться.

Он собрал свои медицинские инструменты и направился к двери.

— Я приду вновь и проверю ее состояние через пару часов.

Я не сводил своего взгляда с Тесс.

— Вы забыли одну вещь.

Он приподнял бровь, смотря на свою пациентку, которая пребывала в бессознательном состоянии.

— Какую?

Я указал на ее шею.

— Извлечь это.

Его распахнутые глаза встретились с моими.

— Простите что?

Он, вероятно, подумал, что я сошел с ума. Без сомнения я звучал именно так.

— В ее шее находится трекер. Таким образом они вычислили ее. Я хочу, чтобы его извлекли. Немедленно.

— Чтобы выполнить это, мне необходимо сделать надрез. Я не уверен, что нам стоит делать это процедуру, основываясь на том состоянии, в котором пребывает ее тело.

Я покачал головой.

— Вы не слушаете меня. Сейчас, доктор. Я не буду просить дважды. — Я позволил моему гневу показаться на поверхности. Я был готов заставить его под дулом пистолета, если того требовалась. Я уже однажды потерял ее по гребаной глупости. И больше не позволю этому произойти.

Он задохнулся.

— Отлично. Но я хочу, чтобы вы покинули комнату.

— Ни за что. — Предоставляя ему утешительный приз, я направился в дальний конец комнаты и уселся в кресло с высокой спинкой. — Я буду сидеть здесь и не произнесу ни слова, но я не отойду от нее ни на шаг.

Мужчина вздохнул, направляясь обратно кровати.

— Вы точно не способствуете созданию хорошей рабочей остановки. — Он потянулся к сумке со всякими медицинскими инструментами и расстелил зеленую клеенку на кровати рядом с шеей Тесс, прежде чем положить скальпель, упакованный в стерильную упаковку, поверх клеенки.

Натягивая чистые одноразовые перчатки и вытаскивая скальпель из упаковки, доктор отодвинул волосы Тесс в сторону, готовый преступать к работе.

Она ни разу не пошевелилась, пребывая в глубоком сне, но все уже у доктора заняло вечность, чтобы он провел острым лезвием вниз по ее шее.

Я сжимал подлокотники кресла, пока кожа удерживаемая скобой не лопнула, и материал не отошел от шва.

Кровь.

Ее кровь.

Мой рот наполнился слюной от желания попробовать ее, затем меня настиг приступ тошноты.

«Ты долбаный извращенный ублюдок. Ты никогда больше не попробуешь вновь ее кровь, потому что ты посвятишь всю свою жизнь тому, чтобы оградить ее от еще большей боли».

Я бы защищал Тесс от себя самого. Я бы заботился о ней, относился к ней с нежностью, но никогда бы не полюбил ее так, как в том нуждался. Никогда больше я бы не причинил ей боль.