Казнить нельзя помиловать - Чертанов Максим - Страница 3

– Не шоу это, Иван, сколько можно повторять! – с легким раздражением произнес седой. – Что делать – это ваши проблемы. Иногда, подчеркиваю, иногда разумнее вообще ничего не предпринимать. Единственное условие, оно же цель – останется один. Из девяти… пардон, уже из восьми. Поверьте, у нас неограниченные возможности в смысле призового фонда, – он голосом выделил слово «неограниченные». – А уж какими способами этого фонда достичь – решать вам.

– О какой приблизительно сумме идет речь? – спросил я осторожно.

– Иван Леонидович! – Он вновь стал терпелив и вежлив. – Речь идет не только о деньгах. У подавляющего большинства людей, конечно, все сводится исключительно к дензнакам. Но наш призовой фонд позволяет выполнить разнообразные желания…

– О такой телеигре я тоже слышал. Дарят путевку на Гавайи или возможность провести ночь с Мадонной, – вспомнил я.

– Ну, последнее вас вряд ли бы заинтересовало, – сказал седой парик. Он едва заметно подмигнул и сразу стал похож на заведующего кафедрой, который на полях моей курсовой написал: «Твой нос Пьерро и губ разрез манящий…» Это что, новый способ знакомиться? Но откуда ему знать, ведь никто никогда не догадывается… Или я неправильно понял его слова и подмигивания? Как же, неправильно! Паршивый старый хрыч чересчур осведомлен. Откуда приехал – знает. Когда приехал – знает…

– Довольно, – сухо сказал я и встал. – Не участвую я в телеиграх и писем на радио не пишу, я даже в чаты не хожу. Спасибо за кофе и до свидания. Короче, отвали.

– Но вы не можете отказаться! – удивленно сказал седой. – С той минуты, как вы зашли сюда – вы уже в игре!

– Отвали, – повторил я более грубым тоном.

– Вот Максим Иванович тоже не верил, что он в игре, – произнес странный человек, – все не верил, не верил…

– Какой еще Максим Иванович? – Я обернулся от двери.

– Вот этот, – он кивнул куда?то за окно. – Окончание жизненного пути которого вы только что наблюдали. Савельев его фамилия.

– Не понял, – сказал я. – Что за бред?

– Позже поймете.

– Вы, собственно, какую организацию здесь представляете? – спросил я. – Коза Ностра? Так если у вас на меня досье, вы должны знать, что у меня ничего нет, кроме паршивой однокомнатной квартиры. Никакого имущества, которое могло бы вас заинтересовать. Машину и ту недавно продал, можете проверить в ГАИ.

– Да не нужно нам ваше имущество! – оскорбился седой. – Что вы как ребенок, ей?богу! А как называется наша… – он сделал явно нарочитую паузу, – организация, то вам об этом знать совершенно необязательно. Но можете поверить, мы всегда выполняем свои обещания.

Почему я слушал эту белиберду, да еще и реплики подавал? Не знаю. Иначе как гипнозом это объяснить не могу. Позднее одни из нас признавались, что ощущали то же самое вязкое чувство, расслабляющее и гнетущее; но другие утверждали, что ничего подобного с ними не происходило и в течение всего разговора с седым они полностью контролировали свои эмоции.

– Ну так, собственно… Иван Леонидович! – улыбнулся мне зазывала. (Слава богу, он хоть подмигивать перестал.) – Да вы как?то побледнели… вам что, нехорошо? – Он вдруг засуетился, явно выпроваживая меня. – Вот, пожалуйста, возьмите дискетку, из нее вы узнаете о других участниках игры… Всего вам доброго… Желаю успеха… Ах, чуть не забыл главное: Иван, убедительная просьба ни в какие… гм… инстанции не обращаться. Это может привести к непредсказуемым последствиям… Помочь вам застегнуть пальто?

Плохо помню, как пришел домой. На ходу я все время ощупывал в кармане дискету, которую дал мне седой. Она жгла мне пальцы, как кусок льда. Последние фразы моего собеседника мне помнились как?то смутно, и я до конца не уверен, что воспроизвел их правильно. Я довольно долго сидел в прихожей, с тупым вниманием разглядывая свое пальто на вешалке. Меня знобило, и я подумал, что хорошо бы чего?нибудь выпить, причем не коньяку. От этой мысли сразу стало легче. Я снова надел пальто, спустился по лестнице и купил в крошечном магазинчике напротив подъезда бутылку поддельного «Флагмана» и томатный сок. Вернувшись, взял стопку, высокий стакан, сигареты, налил, выпил, запил соком, закурил и сунул руку в карман. Это была самая обычная дискета. Включил компьютер и налил вторую рюмку. Я знал, что скоро появится ложное ощущение необыкновенной ясности в мыслях, и немного боялся его, но не пить я не мог. Озноб почти прошел.

На дискете был единственный файл с навороченным именем 777af45?67|21?s doc или что?то в этом роде. Он представлял собой никак не озаглавленную коротенькую таблицу с графами «ФИО», «г. р.», «проживает» и так далее. Я снова выпил, закурил вторую сигарету и, все больше убеждаясь, что меня эффектно разыграли, внимательно прочел весь список.

Действительно, там фигурировал вышеупомянутый Максим Иванович Савельев. Обнаружился и я собственной персоной. Мой адрес, телефон, год рождения были приведены верно, но место работы шутники указали старое, откуда я уже уволился. Вообще сведения были явно взяты из общедоступных источников: никаких электронных координат, ничего такого, что нельзя узнать от участкового инспектора ФСБ.

Вернулся глазами к строке, содержащей информацию о Савельеве. Это был бизнесмен (понятное дело, иначе с чего бы его убивать?), тридцати трех лет (мой ровесник), и проживал он в светло?желтой двадцатиэтажке, расположенной через дорогу от меня, аккурат между «Перекрестком» и отделением Сбербанка, на ступеньках которого умер.

После третьей рюмки мое настроение снова переменилось. Захотелось действовать, например, позвонить кому?нибудь. Мы, завязавшие алкоголики, хорошо помним, как это бывает. Каждым пятидесяти граммам соответствует совершенно новое состояние души. Фальшивая ясность и иллюзорная легкость уже овладевали моими мыслями. Нет, это не розыгрыш. Или все?таки телевидение так изгаляется над людьми, или какое?то изощренное кидалово. Необычайно изощренное. Ни о чем подобном я раньше не слышал.

Фамилии в таблице располагались по алфавиту. Я еще раз перечитал столбец «род занятий». Относительно гражданки Макаровой Марины Юрьевны значилось, что она занимается проституцией. Тридцать девять лет – довольно солидный возраст для этой профессии. Я только теперь заметил, что ее квартира находится в одном доме с якобы убитым Савельевым.

Я в последний раз перечел список, сохранил его у себя в папке «Разное», вынул дискету и набрал телефон Макаровой. Начать с нее я решил потому, что у путаны должен быть опыт общения со всякими странными людьми, и меня с моей несусветной историей она соблаговолит выслушать скорее, чем какой?нибудь достойный член общества. Наверное, она рыхлая, сильно намазанная блондинка. Или этакая престарелая вамп.

После трех длинных гудков очень строгий и ясный девичий голос сообщил, что меня внимательно слушают. От неожиданности я бросил трубку. Наверное, следует еще выпить и хорошенько все обдумать. Ничего удивительного, что у нее есть дочь. Я просто вежливо попрошу Марину Юрьевну и представлюсь сослуживцем… а черт, знакомым. Нет, лучше бывшим одноклассником. Интересно, дочка тоже путана? Или мать зарабатывает, чтобы ребенок учился в МГИМО? Я не слишком отчетливо представлял, как у проституток обычно протекает их семейная жизнь. Интересно, хорошие доходы? По?видимому, недорогая шлюха, раз она уже в возрасте, но, может, она пять иностранных языков знает или еще что?нибудь. Черт, не заметил, как напился. О нет, я не пьян, моя логика безпе… безупречна.

Я пошел в ванную и подставил голову под холодный кран. Потом налил себе сока, закурил девятую сигарету и нажал на «redial». Было почти два часа.

– Слушаю вас, – отозвался тот же холодноватый полу детский голос.

– Будьте добры Марину Юрьевну, – попросил я, стараясь отчетливо выговаривать слова.

– Я вас внимательно слушаю, – с бесконечным терпением повторили в трубке.

Моя собеседница выговаривала слова с преувеличенной, дикторской внятностью, без малейших признаков раздражения. Наверное, тоже ошиблись, с возрастом напутали. Я сказал, что прошу о встрече.