Алракцитовое сердце. Том I (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 29

– Похоже, до того, как разыщу Венжара, мне ничего не выяснить, – ровным тоном произнес Голем. – Так что завтра я уйду из этих мест. А ты пойдешь со мной.

– VII –

– Что? Я?! – пораженный Деян вскочил со стула, но тут же осел обратно. – Но зачем?!

– Будешь читать мне мораль и учить меня вежливости. Мне неохота каждый раз ввязываться в драку из-за того, что я не знаю современных законов и обычаев.

– Но я…

– Ты, ты. Кто же еще? – перебил Голем. Сейчас в его взгляде чувствовалось какое-то злое, безудержное веселье. – Тут одни старики и дети, бабы да твой бывший приятель. Но мне он за сегодня уже достаточно надоел. К тому же Венжар его непременно повесит, а я пообещал отдать его твоей подруге. Кроме тебя некому. Считай это расплатой за ложь, если тебе угодно.

Деян чувствовал себя так, будто снова попал под обвал. Мысли наскакивали друг на друга. Он не должен был никуда уходить. Нет! Он не должен был оставлять Эльму. Но если он скажет «нет» – чародей принудит его или возьмет все же кого-то другого; например, кого-нибудь из мальчишек Солши, и это будет еще хуже…

Он не должен был уходить, но не мог отказаться: Голем был не тем, кому можно просто взять и отказать. Значит, он должен был идти. Но как он вообще мог куда-то уйти из Спокоища, уйти в большой мир, на многие десятки, на сотню верст?! Чародей все же был безумен, раз заговорил о подобном, и его безумие зашло куда глубже, чем могло показаться с виду.

– Если ты настаиваешь, я пойду с тобой. У меня нет выбора, – хрипло сказал Деян. – Но как ты себе это представляешь? Не думаю, чтобы я смог уйти далеко. – Он вытянул вперед оканчивающуюся протезом ногу.

– Это несложно подправить. Тем более тут такое разнообразие подходящего материала.

– Как… Эй, ты же не имеешь в виду…

Деян осекся: Голем взглянул сперва на тела Хемриза и Барула, затем перевел взгляд на Кенека.

И широко ухмыльнулся, не оставляя надежды на то, что имел в виду нечто другое.

Кенек, перебирая ногами, пытался отползти вдоль печи в дальний от чародея угол. Обвал набирал силу.

– Я обещал отдать твоего дружка живым. Но не целым, верно? – Голем показным жестом почесал в затылке. – А те двое – так вообще никому не сдались.

– Не надо, – прошептал Деян.

– Не надо? В самом деле? В таких случаях первым делом спрашивают, насколько подправить и надолго ли, молодой человек!

Скала обрушилась вниз.

– Нет… – Деян, вжимаясь в стул, тщетно пытался отодвинуться от наползавшей на него тени. В памяти разом возникли все жуткие сказки о кровавых жертвоприношениях Мраку, о созданных колдунами полулюдях с козьими головами и чудовищах-химерах – и о недоброй колдовской мудрости: чародеи как никто другой знали человеческие слабости и не гнушались пользоваться ими; как будто мало было колдовства! Голем попал в цель: прежде всего другого Деян подумал о том, сможет ли снова по-настоящему ходить, чувствовать землю обеими ногами – как в детстве, как во сне. И не мог избавиться от этой мысли, несмотря на отвращение и ужас.

Недопустимо было думать о таком! Он должен был бороться. Но как бороться с обрушившейся на тебя скалой?

– Вынужден огорчить – не полностью. И не слишком надолго. – Голем стоял прямо перед ним, загораживая чадящую лампу. – Но для наших нужд должно хватить.

– Нет, – из последних сил прохрипел Деян, когда ладонь Голема легла ему на затылок, принося с собой сонную одурь.

«Не со скалой, нет, с самим Владыкой Мрака! С шатуном. Чародеем-шатуном…»

– Чего у тебя действительно нет, так это выбора. – Лицо Голема скрывала тень, но Деяну казалось, что тот скалит зубы в злой улыбке. – Не обессудь.

Сквозь сон Деян услышал, как чародей приказывает Джибанду поискать по домам свечей или лампового масла получше.

– Сейчас, мастер, – пробасил Джибанд в ответ.

«Откуда он здесь взялся? Он был у Иллы. Там ведь Эльма. Только бы она ничего этого не видела…» – еще успел подумать Деян, перед тем как окончательно провалиться в забытье.

Глава шестая. Прощание

– I –

– …прости, Господи, грехи их: слаба плоть смертная… Прости, Господи, слабость их: мал человек, что промеж твердью земной и величием Небесным…

Терош Хадем отходную службу читал одну на всех, зато очень старательно. Он наверняка хотел как лучше, но выходило еще более заунывно, чем обычно: по-видимому, желания преподобного Тероша для чтимого им Господа тоже никакого значение не имели. Тучный неуклюжий священник ходил между обернутых погребальным полотном мертвецов, едва не спотыкаясь о них и вздрагивая всякий раз, когда холодный ветер забирался под запачканную глиной и надорванную на боку рясу. Вид он имел нелепый; но люди слушали его.

Хоть и не все.

Деян то и дело замечал на себе настороженные и любопытные взгляды: скорбь – скорбью, а новости и сплетни расходились своим чередом. Все пришедшие на погост видели его, стоящего на своих двоих, и видели труп Хемриза – с дырами во лбу и с одной ногой: чародей все же не стал трогать Кенека и использовал для своего черного колдовства мертвую плоть.

Снова чувствовать землю двумя ногами было – словно вдруг выучиться бегать на руках: вроде и хорошо, но слишком странно и не слишком-то удобно. Мышцы от бедра до новообретенной правой ступни болели немилосердно, и, чтобы ходить, по-прежнему приходилось опираться на костыль или палку, а первый час утром он и стоять толком не мог.

Никто не расспрашивал напрямую о том, что случилось ночью: скорее люди решились бы заговорить с Големом, хоть и старались держаться от того подальше. Чародей после всего случившегося был в их глазах чудом, пусть и ниспосланным к ним на помощь не Господом, а сотворенным Владыкой Мрака; иными словами, фигурой хоть в каком-то отношении понятной. А кем считать теперь бывшего калеку-соседа – мало кто мог для себя решить…

Чародей использовал на нем свою колдовскую силу, и он должен был к вечеру уйти с чародеем, – то есть получалось, что в каком-то смысле он теперь был с чародеем заодно, и оставался ли он по-прежнему самим собой?

В этом Деян и сам не был уверен. Что-то изменилось, необратимо изменилось после прошедшей ночи. Был ли в том повинен Кенек с его сбродом или же от «подарка» Голема остался след где-то внутри, омерзительный и несмываемый, как затекшая между половицами кровь? И то, и другое.

Объяснение с Эльмой оказалось неожиданно коротким и мучительным. Она знала и видела все, так как вернулась ночью сразу после прихода Джибанда, но говорила, что прихоть чародея – к лучшему.

К лучшему!

«Если ты ему нужен, он не даст тебе пропасть, а сюда за Кеном явятся другие, – говорила она так просто, будто речь шла о собиравшейся на пироги соседке. – Рано или поздно – но непременно явятся: ты сам так думаешь. Уходи – и не возвращайся».

Еще вчера она отговаривала его от того, чтоб уйти в соседний дом, а теперь сама гнала в большой мир и даже пригрозила выставить за порог, если он попробует остаться.

Все это не укладывалось в голове.

– II –

Наконец по знаку Тероша мертвецов по одному начали опускать в землю. Вакиру и старикам, несмотря на их недовольство, помогал Джибанд, без которого они едва ли смогли бы справиться.

– Помилуй, Господи Великий Судия, неразумных детей своих, что стремятся к тебе, пути не ведая… – нараспев говорил преподобный. – Прими, Господи, души их, освети им путь во Мраке милостию своей…

– Удивительное дело: прежде у Небес просили справедливого суда, а теперь просят милости, – тихо сказал Голем. – И что ваш Господь? Прислушивается?

– Сделай одолжение: замолчи, – так же тихо попросил Деян.

Чародей стоял рядом, в двух шагах, опершись спиной на сосну с видом отрешенным и уставшим. Иногда он приоткрывал один глаз, чтобы окинуть взглядом толпу, но тут же снова погружался в себя.