Пустынная песня (ЛП) - Лёвенштейн Карола - Страница 51

Он коротко посмотрел на меня, казалось узнал и снова перевёл взгляд на море, словно там было что-то успокаивающее, от чего он не мог оторвать своих глаз.

— Вот видишь, — пожал плечами Лоренц. — Он приходит сюда утром, весь день смотрит на море, а вечером возвращается спать домой.

— Константин, — тихо сказала я в надежде, что он лучше отреагирует на своё имя.

У меня просто была догадка, что это личное обращение скорее достигнет его сердца. И правда, он снова посмотрел на меня. В этот раз казалось, что в его взгляде чуть больше внимания, и я поспешила сразу перейти к делу, прежде чем он снова от меня отвернётся.

— Мне нужна твоя помощь!

— Моя помощь? — протянул он, как будто ему было тяжело представить, что он может быть кому-то полезен.

— Ты помнишь Красного Мстителя? — брови Константина слегка дернулись, и Лоренц ободряюще мне кивнул. — Он боролся за свободу слова и выиграл, — я сделала глубокий вдох и придала своему голосу драматическое звучание. — Красный мститель снова нужен нам, потому что все, за что он боролся сейчас отрицается. Газетам запрещено печатать правду… — я немного помедлила.

— Продолжай! — настоятельно сказал Лоренц, который тоже заметил, что мои слова дошли до Константина Кронворта. Он умоляюще смотрел на меня, чтобы я продолжила говорить.

— Это ерунда, — сказала я, когда меня осенила новая мысль.

— Почему? — спросил Лоренц. — Все же было хорошо, упоминание Красного Мстителя расшевелило его.

— Я не об этом, — ответила я. — В Объединенном Магическом Союзе есть свобода слова, это даже прописано в законе, и тем не менее «Хроника короны» не печатает правду.

— Мы же все знаем, что «Хроника короны» печатает только то, что разрешает палата сенаторов, и с другими журналами дела обстоят также.

Лоренц выжидающе посмотрел на меня.

— Верно, — ответила я. — Но теоретически журналисты могут писать, что захотят, но не делают этого, потому что главный редактор «Хроники короны», наверняка, является старым другом примуса, а патриции дружески хлопают друг друга по плечу. Там царит монархия, а не демократия, о которой написано в текстах законов. Король приказывает своим подданным что писать, и они послушно выполняют приказ.

— Именно так, — пожав плечами, ответил Лоренц. — Но это далеко не новость.

— Дело не в этом, просто я не понимала, что законодательство действительно допускает честную журналистику, а газетчики просто подкуплены либо примусом и сенаторами, либо им угрожают.

Я повернулась к Константину Кронворту, который использовал наш разговор, чтобы снова устремить взгляд на морской пейзаж, обдувающийся сегодня лёгким ветерком, который подстёгивал волны, так что даже вдалеке были видны маленькие, белые морские барашки.

— Константин, — настоятельно произнесла я, прикоснувшись к его руке. Он повернулся ко мне и, казалось, удивился, что я всё ещё сижу за столом. — Что скажешь, если Красный мститель получит свою собственную газету?

— Газету? — спросил Константин Кронворт, как будто не мог понять, зачем ему участвовать в газете.

— Газета, — произнёс в это время Лоренц, задумчиво растинув слово.

— Да, газета, — решительно подтвердила я. — У нас есть талантливый писатель и продавец книг достойный доверия, который несомненно знает, как изготовить газету и распространить её. Мы смогли бы наконец написать правду о драконе, о несчастном случае Адама и о похищенных девушках.

— Сельма, — задумчиво сказал Лоренц. — Это блестящая идея, но…, - он заколебался, а потом серьёзно посмотрел на меня. — Но это вызовет самые большие проблемы, с которыми мы когда-либо сталкивались. Это объявление войны палате сенаторов, а ты теперь уже знаешь насколько бесцеремонен Ладислав Энде в своём стремление к власти. Если ты саботируешь его, он захочет убрать тебя с дороги.

— Значит, ты говоришь, что лучше оставить всё как есть и ничего не делать? — с горечью спросила я. — Много времени не потребуется, и Ладислав Энде полностью реабилитирует Бальтазара, а тот оккупирует Шёнефельде как официальный гость. Как ты думаешь, каким будет результат суда против адмирала?

— Скорее всего, Теодор Дусс осудит его, — вздохнул Лоренц.

— Именно это он и сделает, и не потому, что адмирал виновен, а потому, что Теодор Дусс, несомненно, хороший друг Ладислава Энде и окажет своему старому дружку-патрицию одолжение. И тогда, по этому случаю, они официально установят, что я якобы соврала, — я смотрела на Лоренца и увидела, что и ему стало ясно, что это значит. — Всё это похоже на вероломный план, за которым может стоять только Бальтазар. Он зол, потому что я из-под носа увела у него грааль патрициев, и он зол, потому что его план с помощью Арпади снова официально появиться в Объединённом Магическом Союзе провалился.

— Скорее всего, они всё свалят на адмирала, потому что он поверил лжесвидетелям, — сказал Лоренц с серьёзным видом.

— А если мне не повезёт, а это можно предвидеть, тогда они, вероятно, всё повесят на меня и выдадут Бальтазару.

— Именно так и думает Бальтазар, в этом я уверен, — мрачно сказал Лоренц. — Совершенный план в его глазах. Но он не знает, что мы его раскусили. Ещё мы можем что-то против него предпринять, — Лоренц заговорщически сверкал глазами.

— Сюрприз в Антарктике был превосходным, — угрюмо ответила я. — Я никогда не ожидала, что с самого начала за всем стоял Бальтазар.

— Да, но в этот раз мы умнее, — вставил Лоренц. — Мы знаем, чего нам от него ждать.

— О, да, — ответила я. — Всё только самое плохое.

— Тебе придётся настроиться ещё на одну битву, — серьёзно сказал Лоренц и наклонился ко мне.

Я посмотрела на него, и из-за его обеспокоенного взгляда у меня по спине пробежали мурашки.

— Я не могу сейчас сражаться, — тихо ответила я. — Мои силы заблокированы, но без эссенции колючей функии я не смогу функционировать. Печаль просто съест меня. Она прожорливый монстр, который потушит во мне любой свет, если я не буду осторожной и последовательно её блокировать. Иногда я была бы благодарна за то, чтобы боль наконец ушла. Она словно тень, которая прилипла ко мне и от которой я не могу убежать. Есть дни, когда я хочу просто сдаться, сесть рядом с Константином и так долго смотреть на море, пока волны не смоют любое воспоминание обо мне. Но я не могу, потому что тогда не будет никого, кто хотя бы попытается спасти Адама, — я посмотрела на Константина. — Кажется, забвение работает, по крайней мере, в его случае. Возможно, он никогда больше не сможет вернуть свою нормальную жизнь, но, по крайней мере, он доволен, а это намного больше, чем в этот момент могу ожидать от жизни я.

В то время, как Лоренц одно мгновение ошеломлённо смотрел на меня и, казалось, размышлял, как утешить, Константин Кронворт внезапно положил свою руку на мою и серьёзно посмотрел на меня своими водянисто-голубыми глазами.

— Это не помогает, — сказал он хриплым голосом и так убедительно, что я вздрогнула. — Я каждый день пытаюсь забыть, что со мной случилось, но не могу. Ты права, это как тень, и не нельзя от неё избавиться, даже когда я ухожу с солнечного света, — он горько рассмеялся. — Просто не существует ничего, что смогло бы помочь мне бороться с печалью.

— Может нам просто нужно продолжать жить с тем, что мы стали бесконечно печальными магами, — ответила я. — Мы уже не те.

— Красный мститель уже больше никогда не появится, у меня не осталось сил бороться дальше.

Константин Кронворт наблюдал, как официант поставил на стол заказанный кофе и ушел.

— Но если мы не будем бороться, — внушал ему Лоренц, — кто тогда это сделает? Вы правда хотите сдаться. Как раз сейчас, вы оба, именно это и делаете, и я не в силах на вас смотреть.

Я с удивлением посмотрела на Лоренца. Подожди-ка! Я ведь пришла, чтобы растормошить Констатина Кронворта, а сейчас сама сидела и хандрила вместе с ним.

— Ты прав, — испугавшись этой мысли сказала я и сделала большой глоток кофе.

Константин Кронворт вновь повернулся к морю, теперь, когда я перестала погружаться вместе с ним в мрачные мысли.