Жестокий принц - Блэк Холли - Страница 52

— Эй, — окликаю я.

Оба удивленно смотрят на меня. Еще больше удивляются, заметив сквозь дверной проем, ведущий в комнату с картами, принца Кардана, привязанного к стулу.

— Разве ты не должна быть с отцом и праздновать? — выплевывает Призрак. Я на шаг отступаю. Раньше он всегда служил образцом совершенного, даже противоестественного спокойствия. Теперь они не кажутся спокойными. — Бомба еще там, и эти двое едва не погибли, чтобы выручить меня из темницы Балекина, а ты сидишь тут и радуешься?

— Нет! — твердо отвечаю я. — Подумай вот о чем. Если бы я знала, что произойдет, если бы я была на стороне Мадока, то появилась бы здесь только в сопровождении рыцарей. Вас застрелили бы прямо в дверях. Вряд ли я пришла бы одна, волоча пленника, которому бы очень обрадовался мой отец.

— Успокойтесь оба. Мы все на взводе, — говорит Таракан, осматриваясь и оценивая причиненный им ущерб. Качает головой, потом его внимание привлекает Кардан. Он подходит к принцу, рассматривает его лицо. Черные губы расползаются, обнажая в довольной гримасе зубы. Он поворачивается ко мне. — Хорошо, что хоть кто-то из нас сохранил холодную голову.

— Привет, — произносит Кардан, поднимая брови и посматривая на Таракана так, словно они сидят за чашкой чая.

После прогулки под столами, после того, как я схватила его и связала, одежды принца не в лучшем состоянии, а его печально известный хвост выбился из-под белого батиста рубашки. Он тонкий, почти безволосый, с пучком черного меха на кончике. Пока я смотрю, хвост свивается дрожащими кольцами, трепыхается, как змея, и выдает главное: несмотря на надменный вид, Кардан ни в чем не уверен и испуган.

Теперь понятно, почему он прячет эту штуку.

— Надо его убить, — говорит Призрак, остановившись в дверном проеме; его светло-каштановые волосы беспорядочно падают на лоб. — Он единственный член королевской семьи, который может короновать Балекина. Без Кардана трон будет навеки утерян, и мы отомстим за Дайна.

Кардан делает быстрый вдох, потом медленно выпускает воздух.

— Я бы предпочел жить.

— Мы больше не работаем на Дайна, — напоминает Таракан, и крылья его носа, похожего на длинный зеленый нож, вспыхивают. — Дайн мертв, и ему дела нет до тронов и корон. Мы продадим принца Балекину за то, что сумеем выторговать, и уйдем. Затеряемся среди малых Дворов или в массе свободного народа. Там весело, и у нас будет золото. Можешь пойти с нами, Джуд. Если хочешь.

Соблазнительное предложение. Гори оно все огнем. Начать заново там, где меня никто не знает, кроме Призрака и Таракана.

— Я не хочу денег Балекина, — сплевывает на пол Призрак. — А больше этот принц-мальчишка ни на что не годен. Слишком юн, слишком слаб.

Если не из мести за Дайна, давайте убьем его во имя Волшебной страны.

— Слишком молод, слишком слаб, слишком спесив, — вставляю я.

— Погодите, — говорит Кардан. Я много раз воображала его испуганным, но действительность превзошла мои ожидания. С удовольствием наблюдаю, как учащается его дыхание, как он извивается в путах, которые я завязала надежными узлами. — Погодите! Я расскажу вам, что знаю про Балекина, про кого угодно. Если хотите золота, богатства, я могу достать их для вас. Я знаю путь в сокровищницу Балекина. У меня десять ключей от десяти дверей во дворце. Я могу быть полезен.

О таком Кардане я могла только мечтать. Умоляющем. Униженном. Беспомощном.

— Что ты знал о планах твоего брата? — спрашивает Призрак, отрываясь от стены, и хромает к принцу.

Кардан трясет головой.

— Только то, что Балекин презирал Дайна. Я тоже его презирал. Он был достоин презрения. Я не знал, что Балекин сумел убедить в этом и Мадока.

— Что ты имеешь в виду под словами «достоин презрения»? — возмущенно спрашиваю я, хотя рана на моей руке еще не зажила. Смерть Дайна смыла обиду на него.

Кардан загадочно смотрит на меня.

— Дайн отравил своего собственного ребенка, когда тот еще был в утробе матери. Он работал на нашего отца, потому что король доверял только ему. Спроси у них — наверняка шпионы Дайна знают, как он заставил Элдреда поверить, что Эловин плетет против него заговор, как он убедил короля, что Балекин — глупец. Дайн организовал мое изгнание из дворца, вынудил просить приюта у старшего брата либо остаться бездомным, без пристанища при Дворе. Он отравлял вино Элдреда — поэтому Король был таким усталым и больным — и убедил его отречься. Не помогло даже заклятие короны.

— Этого не может быть. — Я думаю о Лириопе, о письме, о том, как Балекин хотел узнать, кто добыл яд. Но Элдреда нельзя было отравить румяным грибом.

— Спроси своих друзей, — настаивает Кардан, кивая на Таракана и Призрака. — Один из них применил яд, убивший ребенка и его мать.

Я качаю головой, но Призрак отводит взгляд.

— Почему Дайн сделал это?

— Потому что зачал ребенка с супругой Элдреда и боялся, что Элдред узнает и назначит наследником другого из нас. — Похоже, Кардан доволен, что ему удалось удивить меня — удивить нас, как я понимаю по лицам Таракана и Призрака. Мне не нравится, как они теперь на него смотрят, хотя, в конце концов, он может чего-то стоить. — Даже Королю Волшебной страны не понравится, если сын займет его место на ложе возлюбленной.

Меня вроде бы не должно шокировать, что при Дворе Волшебной страны царят разврат и мерзость. Я знаю об этом, как и о том, что Мадок может творить отвратительные вещи с людьми, о которых должен заботиться. Насколько мне известно, и Дайн никогда не был добреньким. Он заставил меня насквозь пронзить собственную руку. Он ценил меня за полезные качества, только и всего.

Народ Волшебной страны, может быть, и красив, но его красота наводит на мысль о шкуре убитого золотистого оленя, под которой кишат трупные черви и которая вот-вот прорвется от гноя.

Меня тошнит от запаха крови. Она у меня повсюду — на платье, под ногтями, в ноздрях. Чем же я лучше фейри?

«Продать принца Балекину». Обдумываю эту мысль. Балекин будет у меня в долгу. Я буду принята при дворе, о чем некогда мечтала. Он даст мне все, что попрошу, любую из вещей, обещанных Данном, и даже больше: землю, рыцарство, любовную метку на челе, и каждый, кто посмотрит на меня, будет изнывать от желания; и меч, каждый удар которого налагает чары.

И все же ничего из этого больше не кажется желанным. Ни одна из этих вещей не заключает в себе подлинной власти. Подлинную власть нельзя подарить. Подлинную власть нельзя отобрать.

Я думаю о том, каким Верховным Королем будет Балекин, потому что Круг граклов поглотит все остальные круги влияния. Думаю о его голодных слугах, о том, как он подстрекал Кардана убить одного из них для тренировки, как, проповедуя любовь к семье, приказал избить Кардана.

Нет, не могу представить себя служанкой Балекина.

— Принц Кардан — мой пленник, — напоминаю я, прохаживаясь взад-вперед. Я во многом не разбираюсь, да и хорошим шпионом была очень недолгое время. Но я не хочу сдавать позиций. — Мне предстоит решать его участь.

Таракан и Призрак обмениваются взглядами.

— Конечно, если мы не хотим устроить драку, — говорю я, потому что они мне не друзья и нужно помнить об этом. — Но у меня есть доступ к Мадоку. У меня есть доступ к Балекину. У меня наилучшие шансы уладить это дело.

— Джуд, — предостерегающе произносит Кардан со своего стула, но я не нуждаюсь в предостережениях, особенно от него.

Наступает напряженный момент, но потом Таракан криво ухмыляется.

— Нет, девочка, мы не будем драться. Если у тебя есть план — я рад. Я не мастак по части планов, если только речь не идет о том, как стащить камень из красивой оправы. Ты стащила мальчишку — принца. Это твоя игра, если считаешь, что сумеешь выиграть.

Призрак хмурится, но не возражает.

Я должна собрать части головоломки в целое. Вот чего я не могу понять: почему Мадок поддерживает Балекина? Балекин жесток и непостоянен, эти два качества нежелательны для монарха. Даже если Мадок верит, что Балекин разрешит ему воевать, то этого можно было добиться другими способами.