Жестокий принц - Блэк Холли - Страница 36

К счастью, толком он меня не увидел. И все равно сердце уже колотится, и дыхание едва поспевает за ним.

Девушка-служанка, в прошлый раз чистившая камин в комнате Кардана, расставляет книги на полке. Проверяю память — худенькая, потрескавшиеся губы, синяк под глазом. Движения замедленны, словно воздух в комнате густой, как вода. Она как будто спит, и в этом заколдованном сне я интересую ее не больше, чем мебель, и гораздо менее важна.

Нетерпеливо пробегаю глазами по полкам, но ничего полезного не вижу. Надо подняться в башню, просмотреть переписку принца Балекина и, если повезет, найти что-то, имеющее отношение к матери Локка, Дайну или коронации. Что-то, что в прошлый раз прошло мимо моего внимания.

Но между мной и лестницей — Балекин.

Я снова смотрю на служанку. Как ей живется здесь, о чем она мечтает? Выпадала ли ей возможность убежать отсюда? По крайней мере благодаря заклятию мне такая судьба не грозит. Далее если попадусь.

Жду. Считаю до тысячи. Сваливаю свечи на кресло. Выглядываю. Балекина нет. Быстро выхожу и поднимаюсь по ступенькам в направлении башни. Проходя мимо комнаты Кардана, задерживаю дыхание, но удача на моей стороне — дверь плотно закрыта.

Вот и кабинет Балекина. Оглядываюсь и замечаю по всей комнате растения в горшочках. Теперь я смотрю на них новыми глазами. Некоторые ядовитые, но большинство — наркотического действия. Грибов-румян не вижу. Подхожу к рабочему столу и вытираю руки о грубую ткань платья, чтобы не оставить следов пота. Стараюсь запомнить расположение бумаг.

Два письма от Мадока, но речь в них идет, похоже, о том, какие рыцари будут присутствовать на коронации и в каком порядке они встанут вокруг центрального помоста. В других говорится о назначениях, празднованиях, балах. О ядовитых грибах ни слова. И вообще ничего ни о каких-либо отравах. Ни Лириопа, ни убийство не упоминаются. Единственное, что вызывает некоторое удивление, — это нескладная романтическая поэма, написанная рукой принца Дайна и посвященная неназванной женщине, о которой говорится лишь, что у нее волосы «цвета утренней зари» и «сияющие глаза».

Ничто здесь не указывает на существование какого-то плана выступления против принца Дайна. Разумеется, Балекин далеко не глуп и, если намерен убить брата, держать на виду выдающие его документы не станет. Даже письма о ядовитом грибе больше нет.

Я рискнула прийти в Холлоу-Холл и... ничего не обнаружила.

Секунду-другую просто стою, собираюсь с мыслями. Надо уходить. И сделать это, не привлекая к себе внимания.

Посыльный. Я притворюсь посыльным. Обмен сообщениями происходит постоянно. Беру чистый лист, пишу на нем имя Мадока, складываю лист пополам и запечатываю восковой печатью. В воздухе повисает запах серной спички. Жду, пока он рассеется, и с пустым листком спускаюсь по лестнице.

Проходя мимо библиотеки, замедляю шаг. Девушка-служанка все еще там, с механической монотонностью берет книжки из стопки на полу и ставит на полку. И делать это она будет, пока ей не скажут заняться чем-то другим, пока не свалится и не угаснет, безвестная, никем не помянутая. Как будто она — ничто. Я не могу оставить ее здесь.

Мне не за чем возвращаться в мир людей, но ей, может быть, есть. И да, это предательство. Я предам веру в меня принца Дайна, предам сам Фейриленд. Знаю. И все равно не могу ее оставить.

Осознав это, я испытываю облегчение.

Вхожу в библиотеку, кладу на стол запечатанный листок, опускаю в карман руку и зачерпываю немного соли. Протягиваю ей, как протянула бы лошади кусочек сахара.

— Съешь, — говорю ей тихо.

Она поворачивается и смотрит на меня рассеянно.

— Мне нельзя. — Голос хриплый. Наверно, говорить ей приходится нечасто. — Соль есть нельзя. Не полагается...

Прижимаю ладонь ей ко рту. Немного соли просыпается на пол. Я дура.

Импульсивная дура.

Обнимаю ее, отвожу в глубь библиотеки. Девушка колеблется — то ли закричать, то ли укусить. Царапает мои руки, впивается ногтями в кожу. Я держу ее, прижимаю к стене. Сопротивление слабеет.

— Извини, — шепчу я. — Не хочу тебе навредить. Пожалуйста, позволь мне тебя спасти.

Она затихает. Жду еще немного, потом, решившись, убираю руку. Она тяжело дышит, но не кричит. И это уже хороший знак.

— Мы выйдем отсюда. Можешь мне довериться.

Девушка смотрит на меня непонимающе.

— Просто веди себя как обычно, — поднимаю ее и вижу, что попытка не удалась. Я прошу о невозможном. Глаза у нее закатились, как у испуганного пони. Сколько еще у нас времени, прежде чем она потеряет сознание?

— Держись. Мне нужно вернуться и...

Она жалобно стонет и пытается вырваться. Я тащу ее к двери, подбираю по пути листок, комкаю и сую в карман.

Теперь никакого толку от него нет. Если стражи увидят его, то свяжут исчезновение служанки с домом той, что увела ее.

— Как тебя зовут?

Девушка качает головой.

— Ты должна помнить свое имя, — настаиваю я. Ужасно. Вместо того чтобы сочувствовать, злюсь и раздражаюсь. Надо торопиться. Отвлечься от своих переживаний. Надо уходить.

— Софи, — всхлипывает она. В ее глазах набухают слезы, а мне не по себе от собственной жестокости.

— Тебе нельзя плакать, — резко бросаю я, надеясь, что мой тон испугает ее и заставит подчиняться. Стараюсь подражать Мадоку, говорить так, словно привыкла командовать, привыкла, чтобы мне подчинялись. — Я не разрешаю. Если понадобится, ударю.

Она съеживается от страха, но умолкает. Вытираю ей глаза обратной стороной ладони.

— Договорились?

Софи не отвечает, и я понимаю, что дальнейший разговор невозможен. Направляю ее в сторону кухни. Придется пройти мимо стражей, другого выхода нет. Она изображает улыбку — получается ужасно, но по крайней мере на это ей самообладания хватило. Что тревожно, она не может взять себя в руки и перестать смотреть по сторонам. Чем ближе к стражам, тем напряженнее ее взгляд, и скрыть это уже невозможно.

Буду импровизировать.

— Нас вызвал принц Кардан, — говорю я монотонным голосом, словно повторяю заученное распоряжение.

Один страж поворачивается к другому.

— Балекину это не понравится.

Стараюсь не реагировать, но такое усилие дается с трудом. Стою и жду. Если не поверят, придется их убить.

— Хорошо, — говорит первый страж. — Идите. Но скажите Кардану, чтобы на этот раз привел вас обеих обратно.

Ох, не нравится мне это.

Второй страж присматривается к Софи, взгляд которой мечется по сторонам.

— В чем дело?

Я чувствую, как она дрожит. Надо что-то сказать. И побыстрее, пока Софи не открыла рот.

— Лорд Кардан приказал нам быть внимательнее. — Надеюсь, страж спишет ее странное поведение на вполне объяснимое замешательство, вызванное двусмысленным распоряжением.

Мы с Софи проходим через кухню, мимо других слуг, спасать которых я не собираюсь, понимая всю тщетность таких усилий. С другой стороны, имеет ли смысл помощь одному, когда тех, кто в ней нуждается, так много?

Говорю себе, что придумаю что-нибудь, когда получу власть. А я получу ее, как только Дайн станет королем.

Стараюсь не спешить, сдерживаю шаг и только за дверью позволяю себе вдохнуть полной грудью.

Но и с этим я, оказывается, поторопилась. Кардан скачет к нам на высоком, сером в яблоках коне. За ним девушка, в которой я узнаю Никасию. Как только он войдет, стражи расскажут о нас, и он поймет, что здесь что-то не так.

Если, конечно, он не узнает меня еще раньше.

Каким может быть наказание за похищение слуги? Не знаю. Может быть, проклятие, и тогда меня превратят в ворона и заставят лететь на север и жить там семижды семь лет в ледяном дворце. Или, что еще хуже, и проклятия никакого не будет...

Все мои силы уходят на то, чтобы не сорваться, не побежать. В любом случае. В любом случае до леса не добраться, тем более волоча за собой Софи. Верхом он легко догонит нас обоих.

— Перестань таращиться, — сердито шепчу Софи. — Смотри под ноги.