Жестокий принц - Блэк Холли - Страница 11

— Думай о нас. Всю долгую дорогу домой. Мокрая и униженная. Думай над своим ответом. Это меньшее из того, что мы можем сделать, — с этим Кардан отворачивается от нас, и через мгновение его примеру следуют остальные. Я провожаю его взглядом. Смотрю им всем вслед.

Наконец они скрываются из вида, и я вылезаю на берег и падаю на спину в грязь, рядом со стоящей Тарин. Пытаюсь отдышаться. Никси поднимаются к поверхности и смотрят на нас жадными, с молочным отливом глазами. Одна начинает выползать на берег.

Я швыряю камень, промахиваюсь, но брызги летят во все стороны, и наступление приостанавливается.

Постанывая, поднимаюсь и иду. Тарин плетется рядом и всю дорогу тихонько всхлипывает, а я думаю о том, как ненавижу их и как ненавижу себя. А потом уже ни о чем не думаю, а просто переставляю одну за другой ноги, которые несут меня мимо терновника и папоротника, вязов и вишен, барбариса и чернослива, мимо древесных духов, притаившихся среди розовых кустов, спешу домой, к ванной и постели в мире, который не мой и, возможно, никогда моим не станет.

ГЛАВА 8

Будит меня Вивьен. Запрыгивает на кровать и стаскивает одеяло. Голова гудит. Я прижимаю к лицу подушку, поворачиваюсь на бок и стараюсь не обращать на нее внимания.

— Вставай, соня. — Она снова стягивает с меня одеяло. — Мы идем в торговый центр.

Я бормочу что-то и отмахиваюсь от нее.

— Вставай! — Она снова прыгает на кровать.

— Нет. — Я зарываюсь поглубже в постель. — Мне надо подготовиться к турниру.

Виви перестает прыгать, а я вдруг вспоминаю, что готовиться не к чему. Что драться уже не придется. Я, правда, заявила Кардану, что никогда не сдамся, но…

Вспоминаю реку, никси и Тарин.

И как сестра оказалась права, а я, блестяще и великолепно, не права.

— Я куплю тебе кофе. С шоколадом и взбитыми сливками, — безжалостно продолжает Виви. — Идем. Тарин уже ждет.

То ли сползаю, то ли сваливаюсь с кровати. Поднимаясь, чешу ногу и сердито смотрю на старшую сестру. В ответ она мило улыбается, и я вдруг ловлю себя на том, что раздражение вопреки всему уходит. Виви часто бывает эгоисткой, но относится к этому добродушно, никогда не унывает и пробуждает радостное себялюбие в других, так что с ней легко и весело.

Я быстро одеваюсь в человеческую одежду, которую держу в самой глубине гардероба: джинсы, старый серый свитер с черной звездой и пару блестящих серебристых конверсов.

Прячу волосы под вязаной шапочкой, и, когда ловлю свое отражение в высоком, в полный рост, зеркале (украшенном по обеим сторонам фигурами двух непристойно ухмыляющихся фавнов), на меня словно смотрит совсем другой человек.

Может быть, та, какой я стала бы, воспитывай меня человек.

Кем бы он ни был.

В детстве мы постоянно говорили о том, как вернемся в мир людей. Виви снова и снова повторяла, что это можно будет сделать, как только она освоит начала магии. Мы собирались найти брошенный особняк, а Виви планировала заколдовать птиц, чтобы те заботились о нас. Они приносили бы нам пиццу и сладости, а в школу мы бы ходили, только когда сами того хотели.

Однако, к тому времени когда Виви узнала, как попасть туда, в наши планы вмешалась реальность. Выяснилось, например, что птицы, даже заколдованные, не могут покупать пиццу.

Встречаю сестер перед конюшнями Мадока, где фейрийские кони с серебряными подковами стоят в стойлах рядом с огромными оседланными жабами и оленями с широкими, увешенными колокольчиками рогами. На Виви черные джинсы и белая рубашка, кошачьи глаза прячутся за солнцезащитными очками с зеркальными стеклами. Тарин надела розовые джеггинсы, пушистый кардиган и полусапожки.

Мы стараемся подражать девушкам в мире людей, девушкам в журналах и на экранах кинотеатров, в которых мы едим такие сладкие конфеты, что у меня сводит зубы. Что думают люди, когда видят нас, я не знаю. Эти одежды для меня — костюм. О том, какие чувства вызывает девушка в сияющих конверсах, я знаю не больше, чем девчушка в наряде дракона знает о том, что означает для настоящего дракона цвет ее чешуи.

Виви срывает несколько стебельков крестовника, растущего возле корыт с водой. Найдя три, отвечающих ее требованиям, она берет первый и дует на него, приговаривая:

— Встань, скакун, и неси нас, куда я прикажу.

С этими словами она бросает стебелек на землю, и он превращается в тощего желтого пони с изумрудными глазами и гривой, напоминающей ажурную листву. Пони издает странное ржание. Виви бросает на землю два оставшихся стебля, и секундой позже уже три пони храпят и шумно втягивают ноздрями воздух. Пони немного похожи на морских коньков и могут бегать как по суше, так и по небу, подчиняясь командам Виви. Сил им хватает на несколько часов, после чего они падают и снова превращаются в траву.

Оказывается, перемещаться между миром фейри и миром смертных вовсе и не трудно. Фейри живут как около, так и под городами людей, в их тени, в холмах, долинах, на возвышенностях и в брошенных смертными зданиях. Виви — не единственная фейри с наших островов, которая регулярно перебирается через море в мир смертных, маскируясь под людей и смешиваясь с толпой. Всего лишь месяц назад Валериан хвастал тем, как он с друзьями обманным путем заставил каких-то туристов объедаться палыми листьями, которые в глазах людей выглядели деликатесами.

Забираюсь на своего пони и обнимаю его за шею. Каждый раз, когда мы отправляемся в путешествие и пони трогает с места, я невольно улыбаюсь. Наверно, все дело в невероятности происходящего: пролетающих мимо лесах, в захватывающем дух прыжке в небо, когда ощущаешь приток чистого адреналина.

Я проглатываю поднимающийся вверх по горлу восторженный вой.

Мы летим над скалами и морем, наблюдая за резвящимися в сияющих волнах русалками и нежащимися вдоль линии прибоя селками. Над туманом, постоянно окружающим острова и скрывающим их от смертных. Мы устремляемся к берегу — мимо государственного парка, поля для гольфа и аэропорта. Приземляемся на лесистом участке, через дорогу от торгового центра. Рубашка Виви трепещет на ветру.

Мы с Тарин спешиваемся. Виви произносит несколько слов, и три наших пони превращаются в три полузасохшие травинки, не отличимые от обычной травы.

— Запомните, где припарковались, — усмехается Тарин, и мы направляемся к моллу.

Виви здесь нравится. Она пьет манговый смузи, примеряет шляпки, покупает все, чего бы мы ни пожелали, и расплачивается желудями, которые кассиры принимают за деньги. Тарин не любит то, что делает Виви, но ей здесь весело. А вот я чувствую себя призраком в торговом центре.

Шествуем через отдел «Джей Си Пенни», словно мы опасная банда. Но когда я вижу семьи, особенно семьи с хихикающими, вымазанными сладостями сестрами, мне становится не по себе.

Меня охватывает злость.

Я не представляю себя вернувшейся в такую же, как у них, жизнь. Я представляю, как приду и напугаю всех до слез.

Не напугаю, конечно.

То есть… не думаю, что напугаю.

Тарин, похоже, замечает, что мой взгляд цепляется за хнычущего рядом с матерью ребенка. В отличие от меня Тарин легко приспосабливается. Знает, что и когда нужно сказать. Если нас зашвырнет в этот мир, она и здесь будет в порядке. Влюбится, как и сказала. Станет женой и будет растить детей-фейри, которые будут обожать мамочку и переживут ее. Единственное, что ее удерживает, — это я.

Хорошо, что она не знает, о чем я думаю.

— Итак, — говорит Виви, — мы здесь потому, что вам обеим нужно взбодриться. Ну так вперед!

Смотрю на Тарин, делаю глубокий вдох… Я готова извиниться. Не знаю, это ли имела в виду Виви, но мысль сидит у меня в голове с самого утра.

— Извини…

— Ты, наверно, злишься, — выпаливает одновременно со мной Тарин.

— На тебя? — Я делаю большие глаза.

Тарин опускает голову.

— Я дала слово Кардану, что не стану помогать тебе, хотя пошла с тобой, чтобы помочь.

Трясу головой.