Ледяная Кровь (ЛП) - Блейк Элли - Страница 26

Его комната была больше чем лазарет, в котором спала я, и украшена личными штрихами. Гобелен с изображением желтых лепестков покрывал одну из стен от пола до потолка. Несколько музыкальных инструментов прислонились к нему. Книги лежали в другом углу. Стол за, которым сидел Аркус, бы сдвинут к одной стене. У другой стены стояла кровать, застеленная синим одеялом. Лампа горела на маленькой тумбе рядом с кроватью.

Я нарушила молчание. — Твоя комната больше моей. Очевидно, что некоторые преступники предпочтительнее других.

Он наклонил голову. — Я должен сообщить тебе, что извинения нравятся мне даже меньше, чем благодарность.

Я сглотнула, чтобы облегчить сужение в горле. — Я была в ярости на тебя, но я, правда, целилась на край твоей мантии. Ты так легко парировал все мои атаки. Мне и в голову не пришло, что я могу причинить тебе боль.

Когда он не ответил, я сказала: — Извини. Даже если ты не хочешь это слышать. Я была несчастна от этого.

Он кивнул.

— И я ненавидела, что ты ушел. Я даже не могла объясниться. — Я подошла ближе. — Хотелось бы мне увидеть твои глаза сейчас.

Он горько усмехнулся. — Но тогда тебе придется увидеть и остальное мое лицо. — Низкий, насмешливый тон сдерживал намек на боль. — А я предпочел бы, больше не видеть это выражение ужаса. Когда-либо ещё.

Он сказал это так, как будто думал, что я боюсь его. Я двинулась вперед и вытащила стул напротив него и села за стол.

— Это был не ужас как ты думаешь. Это…

— Я знаю, как выглядит шок и отвращение. Слова были острыми и неуступчивыми.

— Шок, да. — Я покачала головой. — Отвращение, нет. Я не знала, что случилось с тобой, и я почувствовала…

— Жалость, — сказал он.

— Сожаление. Ужас от самой себя. Что я могу сделать это с кем-то. Все, что ты сказал было правдой. Я опасна. Для себя. Для других. Моя бабушка говорила мне, что мой дар спасет людей когда-нибудь. Но я никого не спасу. Не я. Я не моя мать.

— Ты все равно можете спасти людей.

— Убив короля, — сказала я, тяжело моргая. — И что ты думаешь о моих шансах?

Некоторое время мы сидели молча. Я уставилась на свои руки, сложенные на коленях.

— Послушай, Руби. — Мои глаза метнулись вверх, чтобы найти его наклонившимся вперед. — Я знаю, что ты намного сильнее, чем была, когда пришла сюда. Брат Тисл думает, что ты больше чем ещё одни Огнекровный с непростым характером.

Я слабо улыбнулась на его попытку дразниться.

Масляная лампа горела тускло, бросая комнату в тень.

— Почему ты здесь? — спросила я, уставившись на его губы, которые стали мрачными, жалея, что не могу увидеть его глаза.

— Брат Тисл, — ответил он. — Он взял меня, когда мне больше некуда было идти.

— Что случилось с твоим домом?

Он покачал головой. — Ничего. Я ушел.

Я ждала большего, но нечего не сказал.

— Ты сражался в одной из войн?

— Я тренировался, но никогда не сражался. Было что-то в том, как он сказал это, что-то что указывало на сожаления или позор, возможно, горечь.

— Ты попал в огонь?

Его губы сжались. — Под этим ты подразумеваешь: «Как твое лицо стало настолько ужасно изуродовано?»

— Сам ты нечего не рассказываешь, поэтому приходиться любопытствовать.

— Тебе это не нужно. Тебе не нужно этого знать.

Мои руки сжались в кулаки, прежние спокойствия исчезло, как туман. Всегда одно и то же. Как только я приближалась, он отталкивал мне с силой, мощнее чем дул северный ветер. Никто другой не заставлял меня чувствовать себя настолько живой, и никто не мог рассердить меня так как он.

— Нет, мне не нужно ничего знать, — горячо сказала я. — Кто ты, почему ты здесь. Почему тебя так заботит король и его трон. Я должна просто отправиться на смерть, не зная, почему ты меня послал.

Он так резко поднялся, что стул наклонился и упал на пол позади него.

— Ты думаешь, я хочу, чтобы ты умерла? — Его грудь поднималась и опускалась очень быстро. — Что я с радостью пошлю тебе на твою смерть?

Моя кожа покалывала. Я никогда не видела, чтобы он проявлял такие эмоции. Но как всегда, его гнев вскоре затихнул. Я откинулась на спинку стула и положила ладони на стол.

— Да! Вот что я думаю. Ты назвал мене слабой, угрожал мне, принижал меня и заставил меня так разозлиться, что я потеряла контроль и чуть не навредила тебе. Ты, вероятно учредишь новый праздник в день моей смерти. — Я метнула руки в воздух, тепло заливало мое лицо. — День смерти Огнекровной. Скатертью дорога, Руби!

Он подошел ко мне, его дыхание доносилось, легким холодом. — Ты так…

Я высунула подбородок, встала из-за стола и подошла ближе. — Безумна? Вспыльчива? Опасна? Я все это слышала раньше. Придумай что-нибудь новое.

— Все это, — сказал он, его голос поднялся. — И слепа. Некоторым из нас приходится думать о других. Ты же заботишься только о себе.

Пелена гнева появилась перед моими глазами. Это заявление было настолько несправедливым. Ни одна часть моей жизни никогда не была моим выбором. В детстве мне не разрешали сердиться, на случай, если я потеряю контроль над своим теплом. Единственная эгоистичная вещь, которую я когда-либо делала, это практика моего дара, и я была быстро и беспощадно наказана, самым мучительным и необратимым способом. Я привлекла солдат, которые убили, единственного человека которого я любила. Я потеряла свою мать и месяцы жизни из-за короля. Теперь я тренировалась с утра до ночи для задания, разработанного двумя Ледокровными, задание, которое если оно увенчается успехом, принесет пользу королевству, но может стоить мне жизни. Ничего, из того что я делала не было для моего собственного блага.

Аркус и Брат Тисл даже не доверяли мне, чтобы полностью поделиться своим планом.

— Если бы это было правдой, — сказала я, мой голос гудел от гнева, — я бы взяла лошадь и уехала. Я бы поехала к океану, прокралась на корабль и никогда больше бы не вернулась на эту проклятую землю. Может быть, я так и сделаю!

Я повернулась к двери. Его рука схватила меня за плечо.

— Ты не станешь. А знаешь, почему? Ты хочешь убить короля больше всех. Вот почему ты вернулась.

Я обернулась и посмотрела на него, моя рука зудела от желания снять с него капюшон, чтобы я могла увидеть его полностью.

Он был совершенно неподвижен, словно статуя, вырезанная изо льда. Я открыла рот и закрыла его.

— Ты хочешь что-то сказать, — сказал он. — Скажи это.

— Ты был там ночью, когда умерла моя мама? — потребовала я, мой голос был напряжен. — Ты был одним из солдат?

Подозрения давно шевелились в тени моего разума, только заявили о себе сейчас, когда я была достаточно расстроена, чтобы ляпнуть это.

Его рука сжала мое плечо. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах. — Это то, что ты хочешь услышать? Так ты сможешь полностью меня ненавидеть?

Он уронил руку и отступил назад, снимая плащ, чтобы открыть тонкую тунику по ним.

— Убей меня прямо сейчас, если ты так уверенна, — сказал он мягким и глубоким голосом. — Если ты хочешь, чтобы я страдал. Может быть, это развеселит тебя, если ты увидишь боль на моем лице. Или тебе станет легче, если я перестану, ходит по этой старой земле.

Я тяжело дышала, мое сердце пульсировало кипящей жарой.

— Ты были там? — спросила я тихо.

Он сделал паузу, его челюсть была сжата. Наконец, он ответил: — Нет, но ты будешь верить в то, что пожелаешь. Зачем ты вообще сюда пришла?

Часть гнева вышла из меня. Я покачала головой. — Сказать, что мне жаль и… потому, что я хочу узнать кто ты.

Аркус издал длинный вдох. — Правда, Руби: Но неважно, кто я, если ты не выиграешь. Если я умру завтра, мир не будет отличаться от того, что есть сейчас. Он подошел ближе. — Все зависит от тебя. Если ты потерпишь неудачу, для этого королевства не останется надежды. Ты понимаешь, что я имею виду. Его рука поднялась, и замерла в воздухе, на сантиметре от моей щеки, как, будто он не мог заставить себя коснуться меня.

— Мир не будет отличаться, — повторила я, презирая каждое слово. — Ты говоришь, что не нуждаешься в жалости, и теперь я знаю почему. У тебя её уже и так много для себя.