Любить - значит рисковать (СИ) - Баскакова Нина - Страница 29

— Нет, — так же ответил ей Греч. — Пешка. Чего с него взять? Но много чего интересного рассказал.

— Я думала, что он большая фигура в этой игре.

— Все коды просмотрел. Так, мелочь. Он думает о себе больше, чем является на самом деле. Мутная эта история, Лента. И не нравится мне.

— Тебе все здесь не нравится. Так что не удивил.

— У них машина сломалась. Починю. Дам рекомендации к Драгам. Им теплое место выделят.

— Будет хорошо. А ты все-таки добрый, — забираясь в мягкую кровать, которую ей выделила Пава, сказала Лента.

— Так кажется.

— Это тебе кажется, что ты злой. На самом деле ты хороший, — проваливаясь в сон, возразила Лента. Греч не стал спорить. Но должен был признать, ему приятно, что она так о нем думает. Пусть для этого придется затолкать обиду и злость на Раджа. Но что взять с пешки? Ничего. Солдаты лишь выполняют приказы командира. Добраться бы до этого командира. Но тогда это не понравится Ленте. Может сделать все проще?

Глава 21

— Тебе нравятся дети? — спросила Лента, наблюдая, как Греч следит за мальчишкой Раджа и Павы.

— Дети — это статус. Они ставят тебя на ступень выше. А девочки тем более. Особенно, те, кто потом выживает, — ответил Греч.

— Все время забываю про ваш вирус.

— Наш. Теперь ты одна из нас, — поправил ее Греч и поднялся. Нужно было ехать дальше. Лента с тоской посмотрела на уютный дом. Трясти в машине совсем не хотелось. — Зря завидуешь. Все равно его скоро не станет.

— А ты когда-нибудь останавливаешься или только и делаешь, что ездишь по свету?

— Эта последняя поездка. Больше меня не выпустят из Наукограда. Может, только под твою ответственность. Но вряд ли, — ответил Греч.

— Жалеешь?

— Нет, я рад! Даже не представляешь как! Буду сидеть в квартире в своих иллюзиях и писать коды, — забираясь в машину, сказал он.

— Зачем так злиться? Я тебе компанию составлю, — сказала Лента, садясь на переднее сидение. Юбка зашелестела. Греч тяжело вздохнул и нажал на газ. Машина резко взяла старт с места. Лента сидела с красными щеками. Больно откровенные у него были мысли в ее адрес. Они обезоружили, смутили. Греч же весело на нее посмотрел и продолжил вести машину.

Это была нечестная игра. Он то и дело подсовывал ей картинки из своих мыслей. Лента уже не знала куда от них деваться. Слишком острые и горячие. Возбуждение мешало сосредоточиться. Нечестная игра.

Темнело. Начали появляться первые звезды. Поднялся ветер. Он проходил по густой траве, играя ею. Пытался остудить горячие щеки Ленты, но у него это не получалось.

— Может прекратишь? — не выдержала она.

— Нет.

— Тогда поставь блок и огородить меня от развратных мыслей. Это невыносимо.

— Я тебе покажу, что такое невыносимо. — Греч недовольно остановил машину среди поля. Где-то впереди, в нескольких километрах, виднелся город. К нему тянулась вереница различных полей. Поля разделялись небольшими лесными посадками.

Лента не успела заметить как он оказался перед ней и вытащил ее из машины. Его ладони только прошлись по ее телу, но платье тут же упало к ногам. Он кинул на землю матрас, который взял с хутора.

— Ждешь особого приглашения? — рыкнул он.

— А ты на меня не рычи. Это что за манеры?

— Женщина! Не выводи, — он подхватил ее на руки. Хотел вначале кинуть на матрас, но потом решил, что еще сломает чего-нибудь, тогда точно сегодня развлечений не будет. Пришлось ее осторожно класть вниз.

Жаркая, горячая. Он чувствовал, как быстро бежит ее кровь, подгоняемая возбуждением. Лента это и не скрывала. Каждое его прикосновение вызывало в ней отклик. Он специально доводил ее до такого состояния, когда страсть затмит разум. Когда она ни о чем не сможет думать, кроме желания, разгоряченного тела и прохладного ветра. Пару секунд, чтоб раздеться и оказаться рядом с ней. Она была натянута как струна. Он осторожно подмял ее под себя и что-то пошло не так. Ей почему-то было неприятно. Как водой холодной окатила. При этом все равно чувствовал, что она возбуждена, только прошла страсть. Появились какие-то дурацкие мысли, которые к делу не относились. И о чем только она думает, когда в этот момент думать совсем не надо.

— Сосредоточься на мне! — прорычал он. — А не на тучах!

— Лучше закончить побыстрее, — ответила Лента.

— Какой быстрее! Я только начал!

Он хотел, чтоб она чувствовала то же, что и он, но в ответ получал лишь тревогу, которая усиливалась с каждой минутой. Так и все желание отобьется. Разрядка пришла с первыми крупными градинами, что посыпались на него. Машинально он схватил Ленту и перекатился с ней под машину. Хорошо, что у машины была высокая посадка. Рядом падали градины размером с куриное яйцо. Они стучали по машине, как камнепад.

— Я же говорила, что мне не нравятся эти тучи. Откуда только появились? — сказала Лента, теснее прижимаясь к Гречу. Становилось прохладно. Он же был горячим.

— Прям заговор какой-то, — обдавая горячим дыханием ее плечо, проворчал Греч. — Будь здесь побольше места, мы могли бы продолжить.

— Нет. Лучше не надо. Когда в любой момент можно получить куском льда в лицо, как-то падает все настроение заниматься такими делами, — ответила Лента. В правдивость к ее словам кусок льда, отскочил от машины и ударил ее в руку. Греч рыкнул, прижимая ее плотнее к себе.

— Ты права. Ничего, будет еще наше время поразвлекаться.

— Желательно под крышей, — улыбнулась Лента, начавшая дрожать от холода.

— Давай уедем отсюда? Надоела мне эта страна.

— Как скажешь. Ты же знаешь, что мне все равно, куда с тобой ехать.

— Пока у нас есть время, ты мне покажешь, то, о чем не хотела говорить при Радже.

— Тебе это не понравится, — после некоторого молчания, ответила Лента.

— Я могу эту информацию и так получить. Но не взламываю твои личные файлы.

— Ценная забота, — хмыкнула Лента. — Хорошо. Смотри.

…Они сидели в клетках. Как скот. Их не кормили несколько дней. Голод. Он затмевал сознание. Голод преследовал его постоянно. На них приходили смотреть ученые. Тот тип не был ученым. Предатели. Все предатели. Какой-то тип подошел слишком близко. Его удалось схватить, как добычу. Мясо. Когти легко разрывают мясо. И его вкус. Такой приятный. Желудок наполнен. А Тот смотрит и морщится. Пусть морщится. Зато он и несколько его товарищей сыты…

…Страх и отвращение. — Мысли Раджа были четкими и прямыми. — Эти твари слишком сильные. Если они выйдут из-под контроля… Эксперимент надо прекращать. Их же уничтожить. Таким тварям не место на земле…

— Тихо. Прекрати рычать. Ты сорвался. Это плохо. Мне тоже тяжело. Но так нельзя. Если ты сдашься, то и я тоже сдамся. А я слабее тебя. Тихо. Не рычи. Пусть другие думают, что тварь. Я знаю, что ты человек. Справишься. Я знаю, что справишься. Я сдамся, а ты еще поживешь. Рано тебе уходить. Рано. Сыграй лучше. Ты помнишь ту мелодию? Я хочу услышать ее в последний раз. Нам редко удается пересечься. Они стараются, чтоб мы не разговаривали. А мне с каждым разом все тяжелее заметать следы нашего разговора. Не могу тебя ломать. Ты человек. Они твари, а ты человек. Помни об этом всегда. Только не сдавайся, — она говорила ласково, но устало.

— Не уходи, — его голос был едва слышный. Хриплый.

— Не могу. Очень хочу остаться с тобой, но не могу, — грустно ответила она. — Прощай…

…Он не мог этого допустить. Не мог ее отпустить. Она сдерживала его. Давала надежду все время. И теперь уходила. В тот раз он не мог вернуть любимую. Вирус. А в этот раз из-за кучки людей, возомнивших себя богами он ее терял. Ту, что любил. Несправедливо. Он не помнил себя. Но все время помнил ее. Инстинкты. Защитить любой ценой. Прутья клетки не выдержали напора. Погнулись. Сирена. Освободить товарищей. Провал в памяти. Потом он кого-то разорвал. Еще одного. Громил все, что попадалось на его пути. При виде его разбегались в разные стороны. Опять провал в памяти. Вот он держит ее на руках. Легкая. Тонкая. Взять с собой. Защитить. Она пробилась в его сознание. Отключила блокировку. И связь с ней пропала…