Одинокие сердца (ЛП) - "Savva" - Страница 13

Суббота, 30 Июля. Министерство магии. Комната для допросов

12:30 ночи, пять часов после похищения Гермионы

За время существования Министерства в этом тускло освещённом помещении с мрачно окрашенными стенами произошло немало ужасных сцен и прозвучало множество безнадёжных просьб о пощаде.

Вот и сегодня картина происходящего была не из приятных: стоя в центре комнаты, Люциус Малфой голыми руками методично избивал уже ни на что не реагирующее, обмякшее тело. Лицо допрашиваемого человека настолько распухло и посинело, что узнать его не представлялось возможным. Резкий окрик, неожиданно раздавшийся от дверей, заставил Люциуса прекратить расправу.

— Малфой! Малфой! Прекрати это немедленно, или я позову охранника, и он выпроводит тебя вон отсюда! — выкрикнул ошарашенный Поттер.

Кинув на Гарри быстрый взгляд, Люциус нанёс ещё один прощальный резкий удар по лицу своей жертвы и нехотя выпустил бесчувственное тело из жёсткого захвата. Оно тяжёлым бесформенным кулём рухнуло на пол, а Малфой тщательно и брезгливо вытер кровь со своих рук.

— Ты же знаешь: мерзавец сказал всё, что знал. Ему дали веритасерум, и он ничего не смог бы утаить, в этом можно не сомневаться. Единственное, что нам удалось выяснить — место их общего сбора в Ирландии. Наши люди отправятся туда прямо сейчас, — сказал Гарри, а затем вызывающе сверкнув глазами, добавил: — Уж кто-кто, а ты-то должен был знать, что Долохов не доверяет никому. В конце концов, он ведь твой бывший коллега.

Окинув Гарри тяжёлым взглядом, полным ледяного презрения, Малфой угрожающе прорычал:

— Осторожнее, Поттер, не стоит меня дразнить.

Два часа спустя. Малфой-Мэнор

Люциус Малфой сидел в библиотеке, ожидая хоть каких-нибудь известий. Расположившись в кресле, он рассеянно поглаживал тёплую, словно только что выпущенную из рук хозяйки, палочку Гермионы. На столе перед ним стоял бокал, до половины наполненный огневиски цвета тёмного мёда. В неверном свете камина жидкость мерцала и переливалась, и Люциус тут же вспомнил, что таким же теплом и мягкостью мерцали глаза Гермионы, когда она улыбалась ему на кладбище.

Малфой рвано выдохнул и прикрыл глаза. После допроса костяшки пальцев ещё саднило, но он намеренно не исцелял их, радуясь физической боли: она хотя бы немного отвлекала от терзаний душевных.

Ход его мыслей прервал громкий хлопок, с которым в дверях библиотеки появился маленький эльф.

— Хозяин!.. Хозяин!.. Странная сова принесла письмо для вас…

Он несмело приблизился, и возмущенный вторжением Люциус грубо рявкнул:

— Что там? Дай сюда и уходи!

Дрожащий эльф осторожно положил послание на край стола и тихо исчез.

Малфой открыл письмо и прочитал следующее:

«Люциус, старый друг.

Ещё скучаешь по своей маленькой грязнокровной подружке? Хе-хе. Так и думал.

Поторгуемся? Мне многого не надо: мою палочку и 50000 галлеонов, ничего больше. Да… и отзови поттеровских ищеек, ладно? Они, конечно, не могут меня найти, но по-прежнему действуют на нервы.

Приходи к месту встречи (уверен, тебе известно, где оно находится) к пяти часам утра, без опозданий. Надеюсь, ты придёшь один, Люциус. Не играй со мной, иначе платить за твои ошибки придётся грязнокровке. Ты понимаешь, о чём я? Отлично.

До скорой встречи, приятель.

П. С. Казалось, падать ниже уже некуда, но тебе снова удалось поразить меня, Люциус: используешь беременную грязнокровку в роли приманки? Браво, старый друг. А этот маленький ублюдок твой?»

У Малфоя потемнело в глазах. Когда же он снова смог разглядеть буквы, то перечитал постскриптум ещё раз, и всё, что раньше казалось странным, встало на свои места: ребёнок из его сна, внезапные недомогания Гермионы, её нелогичное поведение, отказ от вина во время ужина. Как только головоломка сложилась, Люциус в гневе вскочил и с оглушительным грохотом одним взмахом руки снёс со стола всё, что там находилось.

«Чёрт! Ведьма беременна и ничего не сказала! И я, старый дурак, даже не заметил».

От охватившего его бессилия Малфой начал рушить всё вокруг, и библиотека наполнилась звуками бьющейся посуды и ломающейся мебели. Только когда грудь сдавили тиски, а воздух с хрипом стал проходить в лёгкие, Люциус остановился и попытался отдышаться. В голове калейдоскопом крутились зловещие образы: сон, в котором он держит истекающую кровью Гермиону, и момент на кладбище, когда она борется, схваченная Долоховым.

Приложив невероятные усилия, Малфой заставил себя успокоиться, чтобы хладнокровно оценить ситуацию и найти возможный выход. И тут, услышав мерное тиканье старинных часов, он словно очнулся и понял: время не ждёт, действовать надо быстро. Взвесив все «за» и «против», он уничтожил постскриптум, а письмо вместе с несколькими нужными вещами забрал с собой и немедленно дизаппарировал из усадьбы. У него в запасе было только два часа и чертовски много работы.

Где-то в Ирландии

Пять часов утра, почти через десять часов после похищения Гермионы

Малфой стоял на небольшой полянке, окруженной пышной зеленью пробуждающегося ото сна леса. Вокруг было удивительно мирно и спокойно, и только Люциус, превратившись в комок нервов, ждал, когда Долохов соблаговолит раскрыть себя. Он почувствовал его присутствие несколько минут назад и теперь напряжённо сканировал периметр на предмет наличия сообщников. Серые глаза его смотрели всё так же холодно, только более глубокий цвет радужки и тёмные круги выдавали волнение.

— Приятель, вот мы и снова встретились, — послышался отвратительный голос. — Ну что же, давай сюда палочку и деньги и разойдёмся, довольные друг другом.

В ту секунду, когда Малфой увидел Долохова, ненависть обжигающей волной окатила его внутренности, и он изо всех сил сжал кулаки, чтобы не сорваться и не убить этого подонка. Только мысли о Гермионе, о том, что она по-прежнему находится в опасности, остановили его от расправы.

— Не так быстро, Антонин. Сначала отведи меня к ведьме.

Эмоции и адреналин зашкаливали, поэтому его охрипший голос в тишине и утреннем спокойствии леса прозвучал особенно угрожающе. Люциус попытался дышать глубже, чтобы успокоиться и удержать на лице коронную малфоевскую холодность. Правда, с каждой минутой владеть собой ему становилось всё трудней.

— А, так это всё-таки твой маленький ублюдок угнездился в её животе, — мерзко прошипел негодяй. — Так и быть, пойду на некоторые уступки новоявленному папаше: как только вернёшь палочку, сразу и увидишь свою сучку.

Получив желаемое, Долохов сразу же взял Малфоя за руку, и спустя мгновение они стояли на пороге грязной, тускло освещённой, убогой хижины. В глубине её Люциус разглядел закрытую дверь. Не дожидаясь разрешения, он двинулся туда, но был остановлен возгласом Антонина:

— А-а, приятель… Деньги вперёд.

Всё это время противники держали друг друга под прицелом волшебных палочек. Не отрывая взгляда от Долохова Люциус громко позвал:

— Гермиона!

И тут же услышал приглушённый закрытой дверью голос, который он узнал бы из тысяч других.

— Я здесь.

Малфой облегченно вздохнул и, бросив мешок с галлеонами Антонину, зарычал, не в силах больше сдерживать отвращение:

— Убирайся! Убирайся, или, клянусь Мерлином, я убью тебя!

Долохов схватил деньги и уже собирался уйти, но в последний момент остановился и лениво протянул:

— Кстати… Приятное уточнение: именно моя Авада убила твою жену, Люциус… Жаль, с сучкой-грязнокровкой поиграть не удалось… Твой мелкий ублюдок чуть не взорвал мне внутренности, как только я попытался слегка поразвлечься.

Остатки выдержки, чудом сдерживающие Малфоя до сих пор, рухнули, и он бросился на Долохова со страшным рёвом.

Безумный смех прозвучал в воздухе, и, прежде чем Люциус имел возможность схватить подонка, Долохов исчез.

Малфой тут же ринулся в лачугу, всей мощью навалился плечом на запертую дверь, и та в считанные секунды рассыпалась кучей гнилых деревянных досок. Он не использовал палочку, потому что ощущал жизненно важную необходимость физически уничтожить что-нибудь. Поспешно шагнув в мрачную темноту логова, Люциус охрипшим голосом позвал: