Русалка - Черри Кэролайн Дженис - Страница 9

— Со мной все будет хорошо, — приговаривал Петр, безуспешно пытаясь подняться с камня. — Со временем мы должны будем свернуть с этой дороги, потому что они наверняка будут преследовать нас, если только у них хватит для этого смелости. Ведь, как знать, может быть, тот самый колдун помог нам перелететь и через городские ворота.

Саша почувствовал неприятный холодок, когда Петр сказал это. А тот рассмеялся и продолжал:

— Один Бог знает, что теперь наговорит стража или твой двоюродный брат, который видел, как я выбегал из того темного угла! Отец Солнце! Ты бы только видел его лицо! Конечно, я должен был бы в момент преобразиться, жаль только, что мой покровитель-колдун не смог превратить меня в копну сена…

— Не смейся над этим! — сказал совершенно серьезно Саша. — Полевик может услышать нас.

— Но ведь он должен понимать шутки.

— Это не смешно.

— Но должно быть. Все это сущая чепуха, обычно рассказываемая на ночь. Поверь мне, что все, начиная от околдованного мной Юришева и кончая нашими превращениями при бегстве через ворота, все это сущая чепуха. Боже мой, да я припоминаю, что еще ребенком я разыгрывал беса на кухне в «Оленихе», когда меня заставляли подтаскивать дрова или посылали в подвал, где обычно развешивали колбасу…

— Ты не мог делать такого!

— Но я делал. Они были в замешательстве и постоянно гадали, что им делать, чтобы избавиться от домового, который поедал их продукты и приносил большой урон в хозяйстве. В конце концов, они уяснили, что все это началось с тех пор, как они наняли меня. Я же побился с ними об заклад, что их дела пойдут в гору, когда они меня отпустят.

— Ты вор?!

— Я был всего-навсего лишь голодным ребенком. У меня не было близких родственников. А не случай, если ты когда-нибудь интересовался этим, то должен знать, что «маленький старичок», пребывающий по твоему убеждению где-то рядом с амбарами и конюшнями «Петушка», есть не что иное, как черно-белая кошка.

Саша даже вздрогнул, услышав подобные разговоры.

— Это не принесет удачи, — сказал он. — Не следует говорить такие вещи, Петр Ильич.

— Бедный Саша. Ведь пора бы понять, что нет никаких домовых, и в обычной бане никто не прячется. Банник не тронет тебя и никогда не расскажет тебе даже такой чепухи, что обычно говорят ряженые колдуны в торговых рядах.

Саша вскочил, отбежал на несколько шагов и уселся на корточках по другую сторону дороги, чтобы быть на почтительном расстоянии от Петра Кочевикова.

Этот человек был злой. Он не чувствовал страха. Тетка Иленка не раз говорила об этом, а Саша еще не верил ей. И вот теперь он был вынужден идти вместе с ним, если только Петр не свалится от потери крови прямо на дороге, еще до наступления утра. Тогда Саша останется один со всеми свалившимися на него напастями.

Надо же сказать такое — нет колдунов.

Да стоит ему только захотеть…

Но вот в этом-то и была. Он мог сделать слишком много, используя свои желания, и поэтому удерживал себя от некоторых из них, словно чувствуя, что Петр Ильич может догадаться о его намерениях.

— Нет никаких колдунов, — доносился до него, тем временем, голос Петра с противоположной стороны дороги.

— Прекрати это!

— Если бы привидения и домовые были и на самом деле чем-то осязаемым, они давным-давно явились бы за мной. И они никогда не крадут того, что люди оставляют для кошки, хотя ты считаешь, что это не так.

Саша встал и повернулся лицом в его сторону.

— Мы и так уже попали в большую беду, Петр Ильич. А пустые насмешки никак не помогут нам.

— Нет, помогут. Они помогут нам не быть дураками. — Петр, покачиваясь, поднялся на ноги. — Это поможет нам, если наши преследователи, например, будут готовы подозревать каждый стог сена и каждую лошадь, а стражники у ворот, которые упустили нас, вряд ли будут заявлять направо и налево, что они просто-напросто поддались обману и оставили свой пост. Они будут говорить, что были околдованы, и они наверняка не пойдут сюда, в эту темень, разыскивать колдунов и оборотней, которые могут проходить прямо через запертые ворота. Так скажи спасибо им за то, что они такие дураки.

— Так куда же мы все-таки идем? — спросил Саша, глядя, как Петр сворачивает с дороги, направляясь через луговину на восток.

— Прямо в ад, ко всем чертям, — сказал Петр. — Или иди со мной, или возвращайся назад и объясняй стражникам, что ты «тоже был околдован».

— Я не хочу! — закричал Саша.

Но Петр молчал, продолжая идти, и мальчику ничего не оставалось, как догонять его.

В темноте они вышли на какое-то место, напоминавшее заброшенную дорогу. Она сильно заросла сорняками, так что идти по ней было еще труднее, чем по чистому полю. Но все-таки это было неплохо, считал Петр, так как дорога вселяла уверенность, что их путешествие будет не напрасным: она удержит их от случайного падения в овраг, она поможет избежать тупиков и хоть куда-нибудь да приведет, или, по крайней мере, уведет как можно дальше от Воджвода. В конце концов, он надеялся хотя бы на это.

— Расскажи что-нибудь, — обратился он наконец к мальчику, видимо почувствовав, что его рассудок слабеет, а мысли разбегаются во все стороны.

— О чем? — спросил Саша.

— О чем хочешь, мне все равно.

— Да я и не знаю ничего, что мог бы тебе рассказать.

— Бог мой, да например, что ты хочешь делать, где бы ты хотел побывать и что тебе хотелось бы увидеть?

— Я не знаю, потому что никогда не думал об этом… Я думал только о том, что мы спрячемся где-нибудь, на время, до тех пор пока твои друзья…

— Не будь наивным… Неужели ты собираешься работать на старика Федора всю оставшуюся жизнь?

Наступила тишина.

— Он хотя бы платил тебе?

— Нет, — ответил Саша слабым голосом.

— Вот старый скряга… Михаил только и делает, что тратит деньги без всякого счета, а ты с утра до вечера только работаешь?

— Михаил его родной сын.

— А ты еще назвал меня вором.

У него не было никакого желания продолжать спор, потому что даже это отнимало силы, но детская покорность судьбе и наивное простодушие привели его в ярость.

— Он просто держит тебя за дурака, малый, используя тебя как ломовую лошадь, поэтому его сын и может просаживать отцовские денежки в первом попавшемся трактире, а ты еще пытаешься оправдать его.

— Он не может обманывать меня.

— Ха-ха. Он просто молча обманывает тебя, только и всего. — Петр вновь почувствовал приступы боли, которая обострялась при каждом шаге. Он уже хотел оборвать разговор, но приводимые ребенком аргументы вызывали негодование, и ему захотелось попытаться понять мальчика.

— Ты должен был бы разбить голову Михаилу еще несколько лет назад. Это, возможно, пошло бы на пользу вам обоим.

— Я не могу.

— Михаил придурковат, а ты нет. Возможно, ты никогда об этом и не думал. Ты позволяешь людям помыкать собой, и они пользуются твоей слабостью, даже не задумываясь над этим. Это происходит и в случае с Михаилом, и с дядей, не говоря уже о твоей тетке. Ты хочешь быть колдуном, малый…

— Не говори так, это приведет к беде! — сказал Саша. — К беде! Ты не веришь в них, а я, может быть, один из тех, кто верит.

— Ты — один из тех… кто верит?…

Возможно, что Саша принял это за издевательство, потому на некоторое время установилась тишина.

— Послушай, малый, конечно, каждый может притворяться и воображать, что угодно. В каждом есть скрытые тайные силы, каждый пытается возмещать свои собственные недостатки на окружающих дураках. Но учти, что ведь со временем ты станешь взрослым.

— Каждый только и говорит о том, что я неудачник, — воскликнул Саша. — Но ведь я хотел, чтобы Михаил упал в лужу, ты понимаешь это? Я хотел, чтобы мы удачно миновали городские ворота, чтобы за нами не было погони и чтобы щеколда упала на свое место…

— Да ведь и я хотел того же самого, но наша удача никак не связана с нашими желаниями.

— Она связана с моими! Дом моих родителей сгорел, Петр Ильич. Михаил свалился в лужу, а мы прошли через ворота, и нас пока никто не нашел. Иногда это дает хороший результат, а иногда — плохой, но ты не можешь заранее предсказать, какой он будет. Например, ты можешь сказать, что больше не желаешь выносить побоев своего отца, и… твой дом сгорает дотла…