Рассказы - Крапивин Владислав Петрович - Страница 39

Это Валька его научила так измерять время. А раз она сказала значит, все правильно. Она никогда не врет ему. Не то что Алешка. Он терпит, терпит, а потом что-нибудь да сочинит. Зачем-то наврал про метеорит, который зажег торф... А может быть, не наврал? Может, правда был метеорит? Они же часто падают в августе...

- Все сидишь?..

Алешка вздрогнул. Это подошел шофер. Подошел незаметно и встал рядом. И смотрит как-то внимательно, будто хочет о чем-то спросить. Он, наверно, не сердитый, а просто очень устал.

- Ну, пойдем, - тихо сказал шофер.

Алешка вскочил и взял велосипед.

- К машине? А где она?

- Там она... Пойдем.

Он пошел вперед, потом замедлил шаги, чтобы Алешка догнал его.

- Вот что... Звать-то тебя как?

- Алеша.

- Вот что, Алексей, - мягко сказал шофер, - тут беда случилась. Человек раненый, надо бы в больницу везти. А машин, кроме моей, нет.

- Да? - пробормотал Алешка. Больше он не знал, что сказать. Ранило какого-то человека. И есть только одна машина.

- А до Юрт далеко? - спросил он.

- Тридцать один. По спидометру.

- У-у... - вырвалось у Алешки.

- То-то и оно, что "у-у".

Они подошли к длинному дому с побеленным каменным фундаментом. У калитки стояли трое. Алешка слышал, как один говорил:

- Я фельдшер, а не хирург. Что вы, честное слово... И рентгена здесь нет.

На скамейке, привалившись к забору, неловко вытянув ногу, сидел четвертый. В синем брезентовом комбинезоне. Рядом лежал кожаный шлем.

- Парашютист? - шепотом спросил Алешка и шофера.

- Да... Из пожарников. Парашют раскрылся не полностью.

- А нога сломана, да?

- Кто ее знает... Вроде нет перелома, фельдшер не обнаружил, а все-таки... Сам видишь.

Парашютист прислонился затылком к доске, молчал и по очереди смотрел на стоявших. Лицо у него было бело-коричневым, с запавшими щеками. Он коротко дышал, приоткрыв рот и сжав зубы.

Человек в кожаной куртке на плечах осторожно сказал парашютисту:

- Вы три километра продержались едва-едва. А до города пятьдесят. Будь у меня коляска - другое дело...

- Но есть же машина! - вмешался еще один, сердито жующий папиросу.

- Есть-то есть, - озабоченно проговорил шофер, и все повернулись к нему.

Тот, который говорил про машину, сунул в карман кулаки, выплюнул окурок и тонко закричал:

- Будешь сопляков возить, а человек пусть мучается?!

Парашютист разжал зубы.

- Ты за меня не плачь... Я могу и здесь отлежаться. Приходилось и не так...

- Я не знаю, - устало и раздраженно сказал фельдшер. - Не знаю, понятно? Может быть, ничего серьезного, а может быть...

- Вот-вот! - снова закричал самый шумный из мужчин. - Все может быть! А мы в детский сад играем!

Пальцы шофера покрепче сжали Алешкино плечо.

- Ты не ори попусту, - медленно произнес шофер. - В Юрты больше не будет машин. А тридцать верст для парня - путь не близкий. И он не просто так катается, он тоже сделал свое дело. А у меня распоряжение Колыванцева.

И, чуть наклонившись к Алешке, он негромко сказал:

- В общем, решай сам.

Алешка растерялся. Он никогда не решал таких вопросов. Чтобы вот так, от одного его слова зависело, куда пойдет, кого повезет громадная, могучая машина. Он вспомнил колонну грузовиков на тракте. Если бы там они были так послушны!.. А люди ждали. И вдруг Алешке стало стыдно, что он думает о всякой ерунде и молчит. Ведь вопрос-то хоть и важный, но совсем простой. Чего же тут думать?

Он так и сказал:

- Чего тут решать...

- А доберешься? - спросил шофер.

- Доберусь. Подумаешь! - сказал Алешка. И вдруг понял, что другого ответа от него и не ждали.

Человек в кожаной куртке вдруг предложил:

- Оставь-ка ты велосипед у меня. И адрес напиши. Завтра забросим на попутной. А сейчас я тебя на мотоцикле.

И все заговорили, что это правильно, что так и надо сделать.

- Я не могу, - сказал Алешка, - он не мой. Обязательно надо сегодня.

- Всыплют тебе дома небось, что поздно приедешь, - вдруг посочувствовал тот, который недавно кричал.

- Просто больше не дадут велосипед, - сказал Алешка.

- Мальчик, подожди. - Это снова заговорил парашютист. Он потянулся к боковому карману. Фельдшер поспешно качнулся к нему, но движением пальцев парашютист остановил его. Медленно оттянул язычок застежки-"молнии" и вытащил плотный помятый конверт.

- Где-нибудь опусти по дороге. Ладно? Ну, спасибо.

- Я опущу на станции, - пообещал Алешка. Прежде, чем сунуть письмо под майку, он украдкой прочитал адрес: "Дмитров, Центральная, 3-а, кв. 19, Кольчугиной Марии В.".

Кто она, Кольчугина Мария В.? Может быть, жена, может быть, мать. Она не узнает про несчастье. Ведь письмо наверняка написано еще перед полетом. Кольчугина Мария Будет думать, что все в порядке. И пусть. Значит, так надо.

Он повернул велосипед и встал на педаль. И сказал всем:

- До свидания.

- Ты помнишь дорогу? - спросил шофер.

- Помню.

Алешка толкнулся ногой. Потом ему захотелось обернуться и сказать парашютисту: "А вы поправляйтесь скорее". Но дорога пошла под уклон, и к тому же блестели на ней битые стекла. Нельзя оглядываться, когда такая дорога...

Алешка засвистел сквозь зубы и нажал на педали. Тридцать один километр. Он никогда не проезжал столько. И он все понимает: что его будут искать, что Василий, не говоря ни слова, молча уведет велосипед в сарай и повесит замок, что Валька будет вздыхать и молча жалеть его, Алешку... Но если так получается! Если вдруг на лесной дороге валится в кювет лесовоз, если горит торф и грозит огнем лесу, а у десантников иногда не совсем раскрываются парашюты...

Дорога была ровной, и велосипед шел легко. И Алешка подумал, что, может быть, не так уж и много тридцать один километр. Он не знал, что усталость иногда приходит неожиданно и сразу. Падает на плечи, как мешок с песком. Не знал, что в темноте любая дорога может показаться незнакомой.

И не знал еще самого обидного: проезжая мимо станции, он забудет опустить в ящик письмо. И почти у самого дома, закусив губу, чтобы не заплакать, он повернет назад тяжелый и непослушный велосипед...

3

Все так и получилось, как он ожидал.

Василий стоял у крыльца, и огонек его сигареты то сердито разгорался, то почти угасал.