Рассказы - Крапивин Владислав Петрович - Страница 34

- Сегодня пятница?

- Привет! - сказал Юрик.

- Я знаю, - быстро заговорила Валька, - он на реку уехал. Ой, что бу-удет...

- Что "бу-удет"? Почему на реку? - закипятился Юрик.

Но Борис уже вскочил. И первый спустился по лестнице.

- В какую сторону?- спросил он на ходу.

- Где обрыв. К сухой сосне, - тяжело дыша, сказала Валька. Она еле поспевала за мальчишками.

- Всего-то километра два, - тихо проговорил Борис. - Сто раз можно было съездить.

- Думаешь, потонул? - брякнул Юрик.

- Да помолчи! - крикнул Борис.

Улицу прошли быстро. Потянулся луг. Пересекли шоссе. Асфальт был еще теплый.

Желтые ромашки светились в темной траве. Круг земли, очерченный горизонтом, был уже укрыт сумерками. Небо на юго-востоке тоже стало густо-синим, ночным. Но северо-запад оставался зеленовато-желтым, и на светлом небе рисовалась черная сосна с голыми кривыми сучьями. Там был обрыв над рекой.

- Зачем его туда понесло, Алешку твоего? - сквозь зубы спросил Борис у Вальки.

- Твоего!.. Я, что ли, знаю, зачем... Он "Рахманинова" провожать поехал.

- Кого?

- Ну, теплоход...

Борис плюнул на ходу.

- Хоть бы я что-нибудь понимал.

- У них всякие свои тайны, - забегая вперед, торопливо заговорил Юрик. - Он ей про все рассказывает. А нам ничего.

Валька всхлипнула:

- Я, что ли, виновата?

Разве она была виновата в том, что ей, а не им все рассказывал Алешка?

Прошлым летом было не так.

Он тогда тоже все каникулы прожил у них. Мать Вальки и Бориса была хорошей подругой Алешкиной матери - тети Гали. Она давно звала "свою Галинку" приехать в поселок, где лес и река и совсем как на даче, но Галинка не могла и второе лето подряд присылала вместо себя сына.

В том году они все пошли встречать его - мама, Борис, соседский Юрка. И она, Валька, пошла.

Он вышел из вагона, маленький, тщательно причесанный и чисто умытый на дорогу, в аккуратном сером костюмчике и черном беретике на затылке...

Ну и что же, что она подумала, будто Алешка красивый? Ведь никто этого не знал.

А он через несколько дней превратился в обыкновенного мальчишку. Забросил свою курточку с большими красивыми пуговицами и беретик с блестящим значком, изодрал о футбольный мяч новые желтые сандалии. Волосы отросли и стали растрепанными. Пропылился он и загорел, потому что целые дни носился где-то с мальчишками. И так же, как они, дразнил ее, когда надоедала:

По болоту шла Валюха - Позолоченное брюхо!

Спали они, как и нынче, на чердаке. Втроем - Алешка, Борис и Юрик. Там у них был какой-то штаб. Там они делали себе луки с легкими тростниковыми стрелами. А Вальке не делали. Ну и не надо, она и сама умела. Только ей не хотелось...

А в этом году все получилось иначе. Алешку никто не встречал. Он приехал неожиданно и пришел со станции один. В том же черном берете и сером костюмчике, из которого сильно вырос.

Валька поливала в огороде огурцы.

- Алешка, ой!.. - растерялась она.

Он сказал:

- Что ойкаешь? Пчела, что ли укусила?

- Не... Не укусила, - ответила она и смутилась. - А почему не написал, когда приедешь? Мы бы встретили.

- И так знаю дорогу, - сказал он, стаскивая с плеча лямку маленького рюкзака. Вдруг посмотрел на Вальку и удивился:

- Ты длинная какая стала!

- И ты... - Валька несмело улыбнулась. - Тоже какой-то... как журавель длинноногий.

Она тут же испугалась. И чтобы Алешка не вздумал обидеться, добавила:

- Теперь на Васькином велосипеде с седла до педалей достанешь, наверно.

- Нет, - вздохнул он, - еще не достану. Еще на раме придется ездить.

И они замолчали. Потом Валька сказала,

- Наших-то дома нет. Мама с Василием на работе, а Борис пошел с Юркой на карьер рыбачить.

- У-у... - Алешка сразу как-то потускнел. И Валька опять испугалась. Она не хотела, чтобы ему было скучно.

- Может, отдохнешь? - нерешительно спросила она, потому что знала: с дороги полагается отдыхать.

- Не хочу, - отмахнулся Алешка. - Думаешь, устал? Всего три часа в поезде...

- А пыльный-то какой. Ужас! - сказала она.

- Это я в окне торчал.

- А умыться хочешь? Хочешь, полью?

- Полей.

Валька поливала ему на руки прямо из лейки и думала: сказать или не сказать? Ей было не жалко своей тайны, но Валька боялась, что Алешка будет смеяться.

И все-таки она решилась. Ведь нельзя же, чтобы он с первых минут заскучал здесь.

- А хочешь... Хочешь, покажу чудовище?

- Где? - быстро спросил он.

- А близко. В роще за кладбищем.

- Хочу.

И они побежали, бросив среди гряд тощий Алешкин рюкзачок и зеленую лейку, из которой, булькая, выливалась вода...

Алешка не смеялся. Чудовище оказалось просто обломанным стволом кривой березы, но Алешка не смеялся.

- У-у, - тихо протянул он. И сказал смущенной Вальке: - Это белый дракон.

Выгнутая книзу, расщепленная верхушка ствола походила на страшную голову с ощеренной пастью. Черный сучок-глаз бешено смотрел с высоты.

- А другого глаза нет, - озабоченно сказал Алешка. Скинул сандалии, с трудом вскарабкался по стволу и сел дракону на шею. Потом вытащил перочинный ножик и стал выцарапывать на морде чудовища второй глаз.

- Ой, свалишься, - прошептала Валька.

Он не свалился, но порезал палец.

- Говорила я, - взрослым голосом сказала Валька. - Подожди, найду подорожник.

Сунув палец в рот, Алешка пробормотал:

- Здесь нозыком бесполезно. Нузен топор...

- Сбегаем? - предложила она робко.

- Сбегаем!

Они побежали напрямик, по большой запутанной траве, и Алешка бежал рядом и смеялся, все еще держа палец во рту.

Дома по-прежнему никого не было, и они взяли плотничий топор Василия - младшего брата Валькиной матери. Сделали чудовищу второй хороший глаз, приладили костлявые лапы из сучьев и гриву из прошлогодней травы.

Вечером соседская бабка Анюта, крестясь, рассказывала женщинам, что по дороге на кладбище видела нечистую силу. Валька и Алешка тихо смеялись, а Борис и Юрик ничего не понимали...

И потом они не понимали многого. Юрка однажды сказал хмурому Борису:

- Мамочкиным сынком он стал. Жених...

Ну и пусть! А про теплоход все равно Алешка рассказал ей одной.

Это была его тайна.

Так получилось. Он катался на большом велосипеде Василия, ехал, куда поведет тропинка, и она привела его на обрывистый берег к сухой одинокой сосне. Алешка удивился: почему не спилят на дрова это дерево без единой зеленой иголки?