Охотница (СИ) - Архангельская Мария Владимировна - Страница 8

- Иван Озеров, - уверенно сказал Макс в антракте, хотя в программке исполнители сегодняшнего спектакля отмечены не были. - Я уже видел его, когда ездил в Петербург. Отлично играет, и голос неплохой.

- Всё-таки это дурацкое обыкновение - не писать, кто сегодня участвует.

- Где-то в фойе должна быть доска, там указаны все участники спектакля.

- И мы должны обыскивать всё фойе, чтобы это узнать?

Макс пожал плечами.

После окончания занавес поднимался дважды, прежде чем зрители начали расходиться. Говорят, в былые времена это случалось до десятка раз и больше, но я такого никогда не видела. Возможно, на премьерах, где собираются самые-самые ценители и знатоки? К гардеробным опять выстроились очереди, но Макс получил нашу одежду мгновенно - он специально для этого взял бинокль, не пригодившийся нам на спектакле.

Жил Макс в обычной двухкомнатной квартире в отнюдь не престижном районе и пока не торопился её продавать, хотя, зная папу, я не сомневалась, что он наверняка потребует, чтобы молодую жену Макс привёл во что-нибудь получше. Мне уже доводилось бывать здесь, а потому большое количество альбомов по искусству меня не удивило. А вот мольберта в углу большой комнаты я до сих пор не видела.

- Да, вот, рисую помаленьку, - довольно сказал Макс, проследив за моим взглядом.

- Покажешь?

Готовых работ было немного, да много за столь краткий срок нарисовать бы никто и не успел. Пара пейзажей в японском стиле, нарисованные тушью и раскрашенные бледным красками, только вместо скал там были утопающие в зелени городские дома. Чей-то карандашный портрет, оказалось - отцовский. Я оценивающе перевела взгляд с рисунка на Макса, но сын на отца внешне походил мало. И по всем правилам написанный масляными красками на холсте натюрморт: тарелка с яблоками, одно из которых скатилось за край, кофейник, кофейная чашка, маслёнка, хлебница с кусками хлеба, а на заднем плане - керамический кувшин с несколькими стеблями крапивы.

- Крапива? - я рассмеялась.

- А что? Очень красивое растение. Вот настанут весна и лето, можно будет выехать на пленэр, а пока приходится по памяти рисовать.

Я снова посмотрела на картину. Яблоки блестели румяными боками, и мне захотелось надкусить то из них, что лежало на столе. О чём я Максу и сказала.

- Так зачем же дело стало? - он широко улыбнулся.

Яблоки ждали своего часа в холодильнике. Вместе с остальным угощением и бутылкой вина, да не простого, а из шелковицы.

- Знакомый из Турции прислал, - объяснил Макс. - Ты, кажется, не была в Турции?

- Ни в Турции, ни в Египте. Я как-то всё больше по Европам.

- Вот и опробуем. Держи, оп-па! - и Макс кинул мне жёлтое яблоко. - Кстати, это вино и у нас делали и делают, на Украине и на югах. И не «пьянства окаянного ради», а в лечебных целях!

- Вот и полечимся.

Вино было тёмным и куда менее сладким, чем я ожидала. Макс оживлённо рассказывал о своей встрече с художником Гривичевым, тем самым, что написал пейзаж в квартире Смирновых. Оказывается, Макс успел показать ему свои работы и удостоился от мастера снисходительного похлопывания по плечу - способности есть, молодой человек, совершенствуйтесь... Потом разговор как-то увял, и мой почти жених просто сидел напротив меня, с улыбкой меня разглядывая, и я почему-то смутилась, хотя к его вниманию давно привыкла.

- Ты чего?

- Ты очень красивая, - сказал он, я и фыркнула, потому что никогда не верила таким комплиментам. - Знаешь, мне очень хочется тебя нарисовать. Ты не откажешься мне попозировать?

- Когда?

- Да хоть прямо сейчас.

- Так ты заманил меня к себе, чтобы я тебе позировала?

- Я извращенец, правда?

- Почему?

- Потому что мне нужно от хорошенькой девушке не то, что нормальному мужчине. Нет, правда, Женя. Пара набросков, не больше.

Отказываться я и не подумала, мне уже стало любопытно. Макс поднялся и походил вокруг меня, потом попросил сесть вполоборота, положив локоть на спинку стула. Чуть поправил мне голову, удовлетворённо кивнул, попросил не двигаться и достал альбом.

Позирование оказалось занятием довольно скучным. Макс что-то увлечённо черкал, бросая на меня короткие взгляды и время от времени командуя «подбородок выше!» Когда он закончил, у меня уже стала затекать рука. Разумеется, я немедленно сунула нос в альбом, полюбовалась на собственную физиономию, а Макс проворчал, что он ещё подумает над позой и нарядом. Я закатила глаза и сказала, что он действительно извращенец и что ему пора вспомнить, чем с хорошенькими девушками занимаются нормальные мужчины.

Утром Макс разбудил меня рано, мы позавтракали на скорую руку, и он усадил меня в машину. В пути я снова заснула, ему пришлось опять будить меня, я, зевая, попрощалась с ним поцелуем и отправилась домой досыпать.

Глава 4

На знакомых интернет-площадках не было ничего интересного. Несколько новых сообщений и фото со стены «Вконтакте», несколько занятных, но бессодержательных обновлений во френд-ленте... Некогда любимое сообщество также не баловало. Тонны слэшных фиков, и ни одного приличного джена или хотя бы гета.

Телефон зазвонил, когда я рылась на ютубе в поисках хороших клипов. Остановив просмотр, я, не глядя, протянула руку к трубке.

- Алло?

- Привет, - сказал женский голос. - Ты где?

- Дома. Привет, Мэл.

- Раз дома, что тебя не видно и не слышно? Про Володьку знаешь уже?

- Конечно, знаю. Даже на похоронах была.

- А вот меня не пригласили, - грустно сказала Мэл.

Мэл, она же Мелюзина, состояла в той самой культурной тусовке, в которую я некогда попала благодаря Володе. Она была певицей, солировала в фолк-группе, потом группа распалась, и она продолжила выступать сама по себе. Её настоящее имя было Дарья, но оно всегда казалось ей слишком обыкновенным и не соответствующим исполняемой ею музыке, а потому она взяла себе псевдоним в честь сказочной феи. Теперь Мелюзина, помимо выступлений, вела и довольно известный музыкальный блог в интернете под этим ником, и требовала, чтобы знакомые обращались к ней так же и в реале.

- Помянем? - сказала она. - Придёшь в «Сопрано» на вечер его памяти? Там я буду, и «Зверики»...

- Приду, разумеется. Когда?

Мэл назвала дату и время, и мы ещё немного поболтали. Она рассказала, что записывает новый диск, я - о своём новом увлечении физкультурой. Мы обе поахали по этим поводам, пожелали друг другу успехов и распрощались.

- Вот! - с гордостью сказал отец в тот же вечер. - Пытался я приучить тебя к здоровому образу жизни и думал, признаться, что ты безнадёжна. А, оказывается, тогда просто время ещё не пришло.

Я пожала плечами, скромно опустив глаза. Да, было дело, пытался. Но я, тогда старшая школьница, так и не оценила прелести ранних подъёмов и холодных обливаний. Напоминанием о тех днях остался только турник в моей комнате, который я теперь с удовольствием использовала по назначению.

- Лучше бы выбралась куда-нибудь, - проворчала мама. - А то сидишь в последнее время либо в своей комнате, либо в своём спортклубе. Скоро совсем с людьми разговаривать разучишься.

- Ну вот, меня на той неделе пригласили в ночной клуб, - сообщила я. - Это подойдёт?

- Вполне. Только не напивайся там.

- Не буду. И, мам, раз так, я возьму твою машину?

- Когда это будет?

- В четверг.

- Хм-м...

- Это вечером, - быстро сказала я. - Начало в восемь.

- Да бери уж, - мама вздохнула преувеличенно тяжко.

Я благодарно кивнула. Без машины всё-таки было непривычно и неудобно. Конечно, есть такси, но необходимость каждый раз заказывать машину и иметь при себе наличные напрягала. Я уже подъезжала к папе с намёками, что не оставит же он меня безлошадной, раз уж так получилось, и папа проворчал что-то насчёт моего дня рождения. До которого - ещё полгода!

Клуб «Сопрано» находился на задворках торгового центра, и ехать до него было полчаса. К счастью, мама в своём ресторане в этот вечер задерживаться не стала, так что я успела почти за час до начала концерта и заказала нормальный ужин в зале внизу. Танцпол, он же концертная площадка, находился на втором этаже. Я села сбоку, близко к сцене, так что смогла помахать рукой проскользнувшей через зал Мелюзине.