Страшные сказки закрытого королевства - Завойчинская Милена - Страница 19

Ко мне вскоре подскочила одна из них и протараторила:

— Тушеная капуста, отварная картошка, курица, гусь, яблочный пирог, грибная похлебка с обеда осталась.

— Похлебку, пирог и кружку горячего молока с медом, — хрипло сделала я заказ.

Я всё же немного простудилась после сегодняшней ночи, горло саднило, и хотя температура не поднялась, самочувствие было неважным.

— Молоко с медом? — опешила от столь странного заказа девица.

— Простыл, горло болит, — без улыбки ответила я и прищурилась. Вот пусть только попробует ляпнуть что-нибудь. Сегодня я настроена кровожадно.

Вероятно, она прочитала это по моему лицу, потому что лишь заученно улыбнулась и умчалась передавать мой заказ на кухню.

Вскоре мне всё принесли, и я, ни на кого не глядя, поужинала. К тому времени как покончила с трапезой, в трактире было уже не протолкнуться. По-хорошему, не мешало бы спросить разрешения у хозяина заведения и выступить, чтобы восполнить потраченные деньги, но… У меня не было на это сил. Снова изображать веселье, пытаться выглядеть милым и любезным менестрелем, забавлять народ, что-то петь и рассказывать… А горло-то болит.

Нет. Сегодня я не готова развлекать публику.

Но и уходить в свою комнату не спешила. Взяла в руки гитару, погладила ее и тронула струны. Плевать, кто там вокруг. Я хочу сыграть для себя, не для них.

Смежив веки, погрузилась в мир музыки. Мелодия за мелодией… То, что учила, исполняла и любила в своей прошлой жизни. Никаких веселых и разбитных народных мотивов. Только невероятные, берущие за душу, пронзительные ноты. Было бы еще красивее, если бы я играла на рояле, изобретении гномов, около сотни лет назад с обычной для них смекалкой переделавших привычный клавесин,[2] но и так — это было прекрасно.

Уйдя в себя, совершенно забылась и потерялась, стало неважным, где я и кто вокруг. Музицировала, оплакивая свою жизнь. И древний инструмент давно исчезнувшего народа сидхе пел и плакал со мной. А может, я уже и не плакала. Не знаю…

Полностью опустошенная, я остановилась. Вздохнула, выпрямилась, открыла глаза и вздрогнула… В зале стояла гробовая тишина. Не сновали, переговариваясь и отшучиваясь, служанки. Не стучали приборы о тарелки и кружки о столешницы. Никто не беседовал и не смеялся. Все до единого посетители замерли неподвижно и слушали. Даже трактирщик отложил в сторону полотенце, отставил посуду и застыл, облокотившись о стойку локтями. И все они смотрели на меня.

Глава 9

Я смущенно кашлянула, растерявшись от столь пристального внимания и такой неоднозначной реакции. Неловко выбралась из-за стола, держа одной рукой музыкальный инструмент. Второй рукой потянула со стола свою шляпу, которую сняла перед ужином, и так она и лежала всё это время. Уже хотела поднять головной убор и снова вздрогнула. На его донышке блестели монеты. Как и когда мне успели их накидать, я не слышала и не видела. Но судя по количеству монеток (вперемешку медных и серебряных), мое сегодняшнее выступление никого не оставило равнодушным.

Озадаченно постояла, рассматривая свой неожиданный заработок, после чего повернулась к людям и с достоинством поклонилась. Так, как если бы я была лордом, а они такие же аристократы, ровня мне. После чего в полной тишине, не нарушаемой даже шорохом, пересекла зал и поднялась по лестнице на второй этаж. И лишь когда я уже почти дошла до своей комнаты, внизу раздались первые звуки.

Кто-то из моих слушателей отмер и гулко кашлянул, после чего крякнул и прозвучал звук наливаемого напитка.

Войдя в комнату, я выдохнула и потерла рукой лицо, не зная, хорошо или плохо то, что у меня сейчас случился такой неожиданный концерт и я привлекла к себе внимание. Потом пожала плечами и убрала гитару в угол у окна, чтобы не задеть ее в темноте и не уронить. Но стоило мне зажечь свечу и разобрать постель, как в дверь вежливо постучали.

Открыв, я с удивлением уставилась на трактирщика, мявшегося в коридоре.

— Ты это, парень, если завтра еще захочешь сыграть, то я — за. Только скажи. Я тогда народ заранее предупрежу. Уж больно ты сегодня тронул всех. Аж сердце щемит и душа плачет от твоей музыки, — явно чувствуя себя неловко от этих слов, сообщил он мне. — Так чего? Сыграешь?

Помедлив секунду, я кивнула.

— Вот и хорошо. Ну, я пойду?

У меня взметнулись брови, но я лишь снова кивнула, не произнеся ни слова.

Хозяин заведения, тяжело шагая, достиг лестницы и прямо оттуда, не спускаясь, громко произнес:

— Завтра! Вечером приходите.

Утром я сразу после завтрака ушла в город. Кое-что требовалось докупить, да и новости узнать не мешало бы. Помимо вещей, необходимых в путешествии, я хотела приобрести несколько книг.

Во-первых, сборники сказок. Многие я уже успела выучить, но все же их было недостаточно для полноценных выступлений. А во-вторых…

— Мне нужен учебник магии для детей, — сообщила я хозяину книжной лавки.

— Для какого возраста? — ничуть не удивившись, уточнил он. — Для совсем малышей или для тех, кто уже что-то умеет?

— И тот, и другой, — поразмыслив, приняла я решение. — Еще подробную карту мира. И если есть, что-то о сидхе.

— О сидхе уже давно не осталось никаких точных сведений, — покачал он головой. — Сказки и легенды, да и то люди их устно пересказывают.

— Тогда буду рад, если вы сообщите мне всё, что знаете о них сами, — без тени улыбки попросила я продавца. А чтобы хоть как-то объяснить свой интерес, добавила: — Я купил музыкальный инструмент, сделанный их мастерами. Хотелось бы понять, что это была за раса.

Узнала я немного, вкратце всё сводилось к тому, что чудный народ жил когда-то вместе со всеми в этом мире.

Магия их проявлялась в создании поэзии и музыки, которые давали им власть, иногда невольную, и над стихиями, и над разумом, чувствами и сердцами людей. Пожалуй, про сидхе можно было сказать, что они творили волшебство, касаясь своим творчеством неких невидимых струн мироздания. А вещи, выходившие из рук мастеров, были волшебными, такими, что становились созвучными душам своих хозяев. Мало их осталось, но и сейчас порой всплывают то тут, то там эти дивные поделки.

Облик сидхе — нечто среднее между человеком и эльфом. Высокие, стройные, гибкие, светловолосые и светлоглазые. Черты лица их ближе к эльфийским, но уши обычные, как у людей, не удлиненные. Все представители этой расы благородны и красивы. Женщины — сказочно прекрасны. Настолько, что мужчины других рас теряли головы зачастую лишь от одного взгляда на них.

Мудр и светел был этот народ, ни с кем не воевал, но и на свои территории никого не пускал. По крайней мере, в этом мире ни одной войны с их участием не было, а как уж в других мирах, где они обитают, неведомо. Дезориентировали путешественников, забредших к их границам, наводили мороки, и нежеланные гости, поплутав, уходили. К людям, эльфам и гномам сидхе являлись редко, и лишь драконы, говорят, контактировали с ними довольно плотно. Но драконы и сами крайне замкнуты, а потому, правда ли это — никто утверждать не берется.

Однолюбы, навеки верные своей паре. Во время свадебного обряда связывались в единое целое души и судьбы молодоженов. Пусть и вечноживые сидхе, но убить можно кого угодно, а потому случались смерти и среди них. Умирал один, вскоре уходил во владения Неумолимой и другой. Ведь нельзя жить с половиной души.

— Так они все вымерли? — тихо уточнила я, когда лавочник сообщил то немногое, что знал.

— Нет, юноша, сидхе — вечноживущие. А так как они ни с кем не воевали, то их не уничтожили. Никто не знает, по какой причине они покинули этот мир. Это даже не сразу поняли, учитывая их закрытость. Просто однажды все осознали, что сидхе больше нет рядом с нами. Ушли, а почему, когда и куда?.. — развел он руками.

— А где они жили? Там остались их города? Не могли же они забрать с собой и дома.