Подвальная станция - Черри Кэролайн Дженис - Страница 14

— Он здесь, не так ли? И всех своих помощников, весь свой персонал, кроме Пауля, оставил в Новгороде. Я не стала обвинять его в утечке информации. Я просто послала Флориана передать ему, что он нужен. Он прекрасно знает, что совершил, и что я знаю о его поступке.

— Если ты тронешь его… Послушай меня. Он этого не сделал бы без предварительной подготовки. Один Бог знает, какой ущерб он может нам нанести. Или какие еще сведения он похитил отсюда. О Господи, как я об этом не подумала раньше!

— Ох, этот Джордан и его склока. Его просьбы о переводе. Стычки по поводу персонала. О, мы по-прежнему на дружеской ноге. Иногда у нас бывают небольшие тактические разногласия. В частности, по дороге домой. И мы улыбаемся друг другу, поднимая бокалы. А почему бы и нет?

— Он чертовски хорошо знает, что это не так!

— И он знает, что я знаю, что он знает и так далее. Так что мы улыбаемся друг другу. Я скажу тебе кое-что: я не обеспокоена. Он уверен, что я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока не узнаю, что именно он ухватил. Он владеет ситуацией. Наш Особенный по Образованию полагает, что он самый лучший. Он поставил на кон все, считая, что дела пойдут именно так, как он себе представляет. Скоро он сделает мне контрпредложение. А я ему — свое. И так будет идти месяцами. Он уверен, что у него есть ответ на любой мой ход. Посмотрим. А теперь я пойду к себе. Полагаю, что Флориан уже все подготовил. Я собираюсь принять душ, задрать ноги вверх и почитать отчеты об опытах. А также прилично поесть. Вечером — официальный обед. В конце концов, ведь сессия завершена. Кэтлин проверит меню.

— Я передам всем, — сказал Дэнис. Мысль о еде вызвала у Жиро тошноту.

— Это еще не полное поражение, — сказала она. — Слышали новости? В коалиции центристов этим утром, похоже, появились трещины. Корэйн очень, очень расстроил Янни Мерино. Такая старая лиса, как Корэйн — он не успевает вертеться. Корэйн со своими сторонниками собирался бойкотировать заседания, теперь он перекладывает на другой галс — аболиционисты решат, что их предали… не так ли? Пусть-ка аболиционисты сбросят маскировку и снова заведут речь о демонтаже лабораторий. Это несколько встревожит умеренных.

— Так ведь именно здесь Джордан может нанести нам наибольший урон. Если он обратится в прессу…

— О, неужели ты думаешь, что аболиционисты готовы поверить голосу, раздавшемуся из стен Резьюн?

— Если он произносит подходящие вещи, они прекрасно поверят.

— Тогда мы должны кое-что сделать, верно? Подумай об этом, Джерри. Корэйн не просто собирается взбунтоваться — нет, он будет голосовать в поддержку создания лаборатории Резьюн прямо на пути к колонии Надежда. Аболиционисты не стали разумнее, просто притихли, а ведь у нас есть собственные соглядатаи в их рядах. Пусть Корэйн сбивает огонь на собственной палубе. Городин может посчитать, что весь этот шум несколько громче, чем он хотел бы: у нас, как правило, для него наготове предложения: он никогда не становится обеими ногами на чью-либо позицию. Представляет проблему этот лживый ублюдок Лу. Но мы можем убедить его. Это сооружение — как раз та штука, которая позволит это сделать. Поразмыслите об этих вещах, и что предупреждать вас об осторожности. Используйте свои связи среди военных. Департамент Науки отправляет корабль, чтобы оповестить Рубина о его статусе. Они также собираются принять меры по созданию в Синей зоне Фаргона безопасной резиденции для него: команда собирается в воскресенье, когда Атлантис рванется на Фаргон.

— Харого будет на борту? — спросил Дэнис.

— Безусловно. Все должно пройти без помех. Он проведет наш персонал через таможню, а Атлантис быстрее света.

— Военные еще быстрее.

— Да, это вариант. Однако Харого на своей собственной станции большая шишка, и он привезет домой проект строительства, второй по значимости из тех, к которым когда-либо вожделел Фаргон. Первым был, разумеется, коридор на Надежду. Все должно пройти гладко. Если центристы предпримут что-нибудь в отношении Рубина, Харого, без сомнения, сможет с ними справиться. Мы с удовольствием посмотрим на это сражение. Вы видели этот клип? Рубин — воплощенная невинность. Весь в науке и уязвим со всех сторон. Я решила, что это прошло достаточно хорошо.

Они могут обратить это и против нас самих, — сказал Жиро.

— Я думаю, что мы можем положиться на Харого. Временами следует позволять событиям идти своим чередом.

— Даже связанным с Уорриком?

— Если к тому времени он им будет нужен.

Ари мягко улыбнулась через стол, поверх салата из овощей с их собственного огорода и щедро обсыпала все это из ложки кейсом, синтетическим сыром, по сути — солеными дрожжами: причуда космонавтов. Так делала и ее мать, Ари до сих пор любила привкус этого сыра и всегда покупала не смотря ни на что.

Большинство членов Семьи испытывало к кейсу отвращение.

Это был официальный обеденный зал: один длинный стол для членов Семьи и охватывающий его большой, П-образный для эйзи, которые для нее были ближе, чем родственники и в два раза более многочисленны.

Она сама — во главе: так повелось со дня смерти дяди Жоффрея. По правую руку от нее — Жиро Най, по левую — его брат Дэнис, затем справа Янни Шварц, и слева — его сестра Бет, а напротив нее сын Бет от Жиро Ная, молодой Зули Шварц, длинноносый и узколицый, сидящий, как всегда, с озабоченным видом, шестнадцатилетний и скучающий; затем Петрос Иванов и две его сестры Ирэна и Кэтрин, затем нынешняя страсть Кэтрин — темнокожий Мори Карнат Най, старая Джейн Страссен, с обликом вдовствующей императрицы, одетая в черное и увешанная серебром, дочь Джулия Страссен в зеленом с ее поразительным декольте; дорогой кузен Патрик Карнат-Эмори, который был более Карнат, чем Эмори, у которого абсолютно ничего не держалось в руках (он уже промокал что-то на коленях), дочь Патрика Фидеаль Карнат, прелестная смуглая женщина, и ее тридцатидвухлетний сын Джайлс, которого все считали сыном Жиро, пока не изучили генотип и не обнаружили, что он, как ни странно, сын Петроса. Затем Роберт Карнат-Най и его дочь юная Джулия Карнат, и на самом дальнем конце Джордан и Джастин Уоррики, которые выглядели в точности, как отец с сыном, было известно, что они близнецы.

У Джордана в свое время были связи. (У кого их не было?) Но когда дошло до наследника интеллекта, он не стал доверять природе. Или женщинам. Возможно, сказалось искушение своей Особенностью. Или вера в то, что он, будучи Особенным, сможет сам произвести другого такого же.

Скопированный гражданин являлся не эйзи. Имелась значительная юридическая разница в положении между молодым Джастином и, скажем, элегантным рыжекудрым Грантом, сидящим за внешним столом, рожденных в одной лаборатории, всего-то с разницей в один день. Но Джастин, красивый, темноволосый, широкоплечий, с квадратным подбородком, и в свои семнадцать так напоминал молодого Джордана… был ГРАЖД 976-88-2355 РК, эта многозначительная приставка гражданина и этот дорогостоящий суффикс Родительской Копии — копии за исключением маленьких случайностей типа перелома носа у Джордана и едва заметного шрама на подбородке Джастина и, о конечно, личности и таланта. Когда Джастин был еще клеточкой в маточной камере, проект Бок уже провалился — но (Ари это забавляло) Джордан питал уверенность, что его ленты и его гены преодолеют все случайности.

Мальчик был очень способный — но все-таки не как Джордан. И слава Богу!

А номер Гранта был АЛХ-972, экспериментальный: ее собственное создание, утонченное до предела, и от талантливого предка — генотип другого Особенного, но по некоторым юридическим причинам она так скорректировала генетические недочеты, случайно связанные с некоторыми компонентами, что законные потомки слегка близорукого, темноволосого, хиловатого биолога, страдающего пороком сердца были бы весьма удивлены.

Биологом Грант тоже не был. Выдающийся студент — разработчик лент, он продемонстрировал способности на альфа-уровне. Причем работал с теми самыми структурами, которые его сформировали. В этих структурах и была заложена юридическая разница, дело было не в замене определенных последовательностей генотипа, и не в камерах-матках, которые выносили их.