Черный Легион (ЛП) - Дембски-Боуден Аарон - Страница 42

На оккулусе со щелчками менялись виды пространства Ока через увеличительные фильтры – Анамнезис отслеживала траектории астероидов к их началу.

Сперва я подумал, что мы наблюдаем тень нашей армады, отброшенную на вихрящийся туман пространства Ока. Свою ошибку я осознал, когда увидел, что корабли движутся, а следом за ними марево пронзают другие.

– Отказ щита, – выкрикнула Ультио. – Я не могу заново включить пустотные щиты.

Абаддон наблюдал со своего центрального возвышения. В его глазах блестело злое очарование.

– Ультио, дай флоту сигнал образовать оборонительную сферу. Всем боевым кораблям защищать суда снабжения и десантные баржи. Выдвинуть пушки. Всем постам, готовность к бою.

– Еще один снаряд, – предупредила она.

– Уничтожь его.

Она попыталась, но шторм нанес ей раны, и слишком мало орудий «Мстительного духа» были готовы стрелять. Как бы быстро ни работал ее совокупный разум, расчеты битвы в пустоте на столь безумной дистанции требовали времени и аккуратности. И то и другое было для нас недоступной роскошью.

Из камер хлынули торпеды, беззвучно рассекавшие мглистый мрак космоса. Несколько из них попали по поверхности приближающегося куска планетарной скалы, но большинство ушли в сторону от цели, устремляясь вдаль и не нанося ущерба. Фрегат «Небеса гнева» уже двигался, уходя с дороги надвигающейся гибели. Астероид пронесся мимо, и пустотные щиты корабля вспыхнули – он прошел так близко от брюха корабля, что полетели искры.

На командной палубе вокруг меня разворачивалась бурная деятельность. Экипаж кричал и носился между постами. Легионеры требовали ответов. Аппаратура гудела и лязгала. Но я смотрел на оккулус, игнорируя толчки, которые получал, стоя на дороге.

Я наблюдал за последним астероидом, который, вертясь, удалялся в космос после промаха мимо «Небес гнева». Это были не просто мертвые скалы. От них доносились отголоски знакомого шепота, знакомых криков, как будто астероиды были живыми – или были таковыми когда-то прежде.

Другой флот приближался из шторма, двигаясь по куда более спокойным волнам, чем те, что вынесли мы. Какие бы силы нам ни мешали, они не оказывали подобного сопротивления новоприбывшим. Те остановились на самой границе наших огневых расчетов: на дистанции, где их не только было не видно невооруженным глазом, но и требовались напряженные вычисления даже чтобы просто навести орудия.

Нас могли достать только их превращенные в оружие метеоры. Еще несколько промчались сквозь наш расходящийся строй, но когда наши корабли пришли в движение, шансов попасть с такого расстояния неуправляемым снарядом уже не было. Гибель «Иззубренной короны» и «Клятвы ножей» стала возможной исключительно из-за наших самоуверенности и невезения.

На хребте одного из ведущих линкоров последовательно зажглась череда огней. Не повреждения, а укрощение и высвобождение энергии. Из-под корпуса корабля вырвался очередной метеор.

– Они используют массодвижители, – произнес я.

Илиастер, как всегда бледный и иссохший, глядел на оккулус своими впалыми глазами. Надев черное облачение нашего Легиона, он лишь подчеркнул свою изможденность и мертвенную бледность. Он бросил на меня взгляд слезящихся болезненных глаз, в которых все еще пылала жизнь.

– Но зачем? – спросил он.

Я понятия не имел.

– Они даже не целятся, – отозвался я.

Следующий астероид пронесся мимо нас, рассекая туман пространства Ока. Я снова это ощутил: шепот знакомых голосов.

Кераксия подошла ближе ко мне, лязгая по палубе своими остроконечными ногами. В тусклом свете боевых постов ее лицо под капюшоном погрузилось в полную чернготу. Я видел лишь едва различимый блеск на кромке одной из глазных линз.

– Ты что-то чувствуешь, – с упреком сказала она мне.

– Эти астероиды. Они звучат, как… Они ощущаются, как…

Как Маэлеум. Тот же шепот, что я слышал на мертвой планете. Тот же хор призраков.

– Кровь Богов, – выругался я, развернулся и поднялся на возвышение Абаддона. Тот наблюдал, как мимо нас хлещет еще один залп громадных скал. – Эзекиль. Эти астероиды.

– На таком расстоянии их массодвижители по нам не попадут. Не когда мы к ним готовы.

Я отмахнулся от его вернувшейся уверенности.

– Это не просто камни в пустоте. Они раскололи мир-могилу. Они бросают в нас Маэлеум.

Абаддон выплюнул проклятие.

– Тагус Даравек.

Я мог лишь согласиться. Покинуть свой доминион означало уйти далеко за пределы досягаемости наших астропатических передач и телеметрических маяков. Силы, оставленные нами в качестве гарнизона нашей территории, были плотно стянуты к критично важным областям, окружая необходимыми флотилиями и войсками основные твердыни, так что остальная часть наших владений находилась под угрозой вторжения. Мы знали, что это риск. И приняли его как необходимый.

И потому понятия не имели, что происходит в наше отсутствие. Несмотря на все подозрения, что Даравек может нас преследовать, у нас не было способов выяснить, как будет выглядеть эта погоня.

Теперь мы выяснили. Даравек вывел Маэлеум с орбиты и метал кости планеты нам вслед.

– После все новых оскорблений я практически восхищаюсь ублюдком, – признался Абаддон сквозь сжатые зубы. Он окликнул Анамнезис в ее камере-емкости – Ультио, мы можем уничтожить этот флот?

Она уже успела обработать множество оценок и вероятностей.

– Да, – отозвалась она, наблюдая за противостоящей нам неподвижной армадой. – Потери с обеих сторон будут катастрофическими, но… Да. Мы можем их уничтожить.

Абаддон уставился на оккулус. За его прищуренными глазами вспыхивали такие же расчеты.

– Даравек не может собираться драться с нами здесь.

Он подразумевал нестабильность шторма вокруг нас, но также, подозреваю, и равенство сил наших флотов. Решение вопроса здесь определило бы все, но являлось практически самоубийством.

– У них нет ничего, способного сравниться с «Духом», – уговаривал Телемахон, появившись рядом с Абаддоном. – Мы должны драться.

– А если они выведут из строя половину нашего флота, пока мы их бьем? – возразил я. – Ты же ел мозг того Храмовника, как и я. Ты знаешь, что находится за границами Ока. Мы не можем себе позволить кое-как ковылять наружу, когда настоящая битва еще только предстоит.

Решить нам не дали – Анамнезис рассмеялась, и этот звук с дребезжащей величественностью разнесся из ее поврежденных вокс-горгулий. Зло и мрачно смеясь, она развернулась в пронизанной кровью жидкости. Спустя миг раздались голоса от консолей членов экипажа, ответственных за системы вокса.