Истории жизни (сборник) - Гавальда Анна - Страница 12

– От всего того, что вы мне рассказали…

– Я тоже.

– А как насчет Адриана?

– А что насчет Адриана?

– Вы ему скажете?

– Что я должен ему сказать?

– Ну… Все это…

– Представь себе, Адриан приходил ко мне.

– Когда?

– На той неделе и… Я с ним не говорил. То есть не говорил о себе, только слушал…

– И что он вам сказал?

– То, что я и так знал… Что он несчастен, что не знает, что ему делать…

– Он откровенничал с вами?!

– Да.

Я снова заплакала.

– Тебя это удивляет?

Я качала головой.

– Я чувствую себя преданной. Даже вы. Вы… Ненавижу все это. Я так с людьми не поступаю…

– Успокойся. Ты все путаешь. Кто говорит о предательстве? Где же тут предательство? Он явился без предупреждения, и я предложил ему поговорить вне дома. Выключил сотовый, и мы спустились на стоянку. В тот момент, когда я заводил машину, он произнес: «Я собираюсь оставить Хлою». Я никак не отреагировал. Мы выехали. Я не хотел задавать вопросов, ждал, когда он сам заговорит… Вечная проблема отношений с сыном… Я боялся его спугнуть. Не знал, куда ехать. Признаюсь тебе, я и сам был слегка ошарашен. Поехал по Марешо, открыл пепельницу.

– И что? – спросила я.

– А ничего. Он женат. У него двое детей. Он все обдумал. Он считает, что будет лучше…

– Замолчите, замолчите же… Я знаю продолжение.

Я встала, чтобы взять рулон бумажных полотенец.

– Вы, наверное, гордитесь им, да? Он, по-вашему, правильно поступает, ведь так? Ведет себя по-мужски! Храбро. Вот это реванш так реванш…

– Оставь этот тон.

– Говорю, как хочу, и скажу вам все, что думаю… Вы еще хуже его. У вас-то ведь ничего не получилось. Да-да, не получилось, а теперь вы взираете на него с высоты своего величия, и его ситуация, его интрижка вас утешает. По-моему, это гадко. Меня тошнит от вас обоих.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь. И знаешь это, правда? Знаешь, что несешь несусветную чушь?

Он говорил со мной очень мягко.

– Если бы дело было в интрижке, мы бы сейчас это не обсуждали, и ты это прекрасно знаешь…

– Хлоя, не молчи.

– Второй такой идиотки на свете нет… Нет. Не спорьте хоть раз. Не спорьте, доставьте мне такое удовольствие.

– Я могу тебе кое в чем признаться? Учти, для меня это не просто.

– Валяйте, хуже мне все равно не станет…

– Думаю, это хорошо.

– Что – хорошо?

– То, что с тобой случилось…

– Хорошо, что я такая идиотка?

– Нет. Хорошо, что Адриан ушел. Полагаю, ты заслуживаешь лучшего… Большего, чем эта вымученная веселость… Тебе не к лицу подпиливать ногти в метро, рассеянно листая записную книжку… Хватит с тебя сериала о сквере Фирмен-Жедон… И того, во что вы оба превратились… То, что я сейчас говорю, оскорбительно, ведь так? И вообще, зачем я вмешиваюсь? Да, это оскорбительно. Тем хуже. Не могу больше притворяться, я тебя слишком люблю. По-моему, Адриан был не на высоте. Ты достойна лучшего. Вот что я думаю…

Да, это оскорбительно, потому что он мой сын и я не должен был бы так о нем говорить… Знаю. Но я старый дурак, и мне плевать на приличия. Я говорю все это, потому что доверяю тебе… Ты… Ты заслуживала большего. И если бы в это самое мгновение ты была так же честна, как я, ты бы, конечно, обиделась – но все-таки призадумалась…

– Что вы несете?

– Ну вот. Обиделась…

– Что вы строите из себя психоаналитика?..

– Внутренний голос никогда не нашептывал тебе, что ты достойна большего?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Ладно. Значит, я ошибся…

Он подался вперед, облокотившись о колени.

– А я вот полагаю, что тебе следовало бы в один прекрасный день подняться…

– Откуда подняться?

– Из твоего подземелья.

– У вас обо всем свое мнение, да?

– Нет. Не обо всем. Но что это за работа – копаться в музейных подвалах, когда все знают, на что ты способна? Пустая трата времени. Чем ты, собственно говоря, занимаешься? Копируешь? Делаешь слепки? Рукодельничаешь. Милое дело! И сколько это будет продолжаться? До пенсии? Только не говори, что чувствуешь себя счастливой в этой крысиной дыре…

– Нет, нет! Что вы! Конечно, я ничего подобного вам не скажу, – иронично ответила я.

– Будь я твоим возлюбленным, вытолкал бы тебя взашей на свет Божий. У тебя есть способности, и ты это знаешь. Исполни же свое предназначение. Употреби дар с толком. Возьми на себя ответственность. Я бы поставил тебя лицом к миру и сказал: «Дело за тобой. Давай, Хлоя. Покажи, на что ты способна».

– А если я ничего не могу?

– Значит, у тебя будет возможность это выяснить. И прекрати кусать губы, видеть этого не могу.

– Почему вы все так хорошо понимаете про других и ничего – про себя?

– Я уже ответил на этот вопрос.

– В чем дело?

– По-моему, Марион плачет…

– Я не слышу…

– Тссс…

– Все в порядке, она заснула.

Я села обратно и натянула на себя плед.

– Пойти посмотреть?

– Нет, подождем немного.

– И чего же я, по-вашему, заслуживаю, господин Всезнайка?

– Ты заслуживаешь того, чтобы тебя ценили по заслугам.

– То есть?

– То есть обращались с тобой, как с принцессой. Принцессой Нового времени.

– Пфф… Ерунда.

– Согласен. Я готов болтать невесть что, лишь бы ты улыбнулась… Улыбнись мне, Хлоя.

– Вы псих.

Он встал.

– Ага… Замечательно! Так-то лучше. Умнеешь на глазах… Да, я псих, и знаешь что еще? Я псих и хочу есть. Что у нас тут можно съесть на десерт?

– Посмотрите в холодильнике. Можно доесть детские йогурты…

– Где?

– В самом низу.

– Маленькие розовые баночки?

– Да.

– А ничего…

Он облизал ложку.

– Видели название?

– Нет.

– Так посмотрите, их как будто специально для вас делали.

– Маленькие мошенники… Смешно.

– Как насчет того, чтобы пойти спать?

– Пожалуй.

– Ты хочешь спать?

– Где уж тут уснуть со всеми этими разговорами? Мне кажется, будто я кашу в огромном котле мешаю…

– Я распутываю клубок, ты кашу в котле мешаешь. Занятные картинки…

– Вы – математик, а я – клуша.

– Клуша? Чушь какая. Моя принцесса – клуша… Господи, сколько же глупостей ты наговорила за один вечер.

– Вам тяжело?

– Еще как.

– Почему?

– Не знаю. Возможно, потому, что говорю, что думаю. Не так часто это случается… Я уже не боюсь не понравиться.

– Даже мне?

– Ну ты-то меня любишь, тут волноваться не о чем!

– Пьер…

– Да?

– Что случилось с Матильдой?

Он посмотрел на меня. Открыл и тут же закрыл рот. Скрестил ноги и через секунду изменил позу. Встал. Помешал угли в камине. Опустил голову и прошептал:

– Ничего. Ничего не случилось. Или почти ничего. У нас было так мало дней, так мало часов… Знаешь, и правда почти ничего.

– Вам не хочется об этом говорить?

– Не знаю.

– Вы больше никогда не виделись?

– Виделись. Один раз. Несколько лет назад. В саду Пале-Рояля…

– И что?

– А ничего.

– Как вы встретились?

– Знаешь… Если начну рассказывать, то нескоро закончу…

– Я ведь сказала, что не хочу спать.

Он принялся рассматривать рисунок Поля. Ему было трудно начать.

– Когда все это было?

– Это было… Впервые я увидел ее 8 июня 1978 года, около одиннадцати утра по местному гонконгскому времени. Мы находились на двадцать девятом этаже башни Хаятт, в кабинете господина Сингха – ему понадобились мои услуги, чтобы начать бурение где-то на Тайване. Чему ты улыбаешься?