Скагаран 1: Робинзоны космоса (СИ) - Костин Константин Константинович - Страница 8

Конечно, не все хотели жить честно – случались случаи спекуляции, когда отдельные личности пытались выменять припрятанные запасы на золото. Впрочем, такие моменты искоренялись сразу – имущество спекулянтов конфисковывалось, а вот что делать с самими преступниками… расстрелять было слишком жестко, лишить свободы – мягко, ведь их все равно приходилось кормить. До принятия решения их просто закрыли в церковном подвале.

Но когда удалось выявить наркоторговца – молодой парень пытался выменять еду на героин, дядя оторвался по полной. Он устроил показательный суд на деревенской площади, и расстрелял мерзавца собственной рукой. Стоит отметить, что наркоторговля после этого прекратилась полностью.

Перепись показала, что в деревне осталось около двух с половиной тысяч человек – 937 женщин, 715 мужчин, и 693 ребенка в возрасте до 16 лет. Профессии были представлены самые разнообразные – врачи, геологи, плотники, каменщики, сварщики, механики и так далее. Даже один браконьер – так пожелал записаться дед Анисим.

В нашем распоряжении оказалось 297 гладкоствольных ружей, 32 нарезных карабина, 14 Наганов, 3 пистолета Маузер, 17 пистолетов ТТ, 3 Люгера и один Вальтер. Более того – нашлись даже два пистолета-пулемета Судаева, один ППШ и один МП-40! Про пулемет я уже упоминал, но, поскольку тот потреблял патроны британского калибра.303, коих в наличии не оказалось, то был совершенно бесполезен. Для остального арсенала боеприпасов хватало. Да, еще оставались и дядины запасы, которые он предпочел скромно не указывать в переписи.

Терпимо дело обстояло и с техникой. 213 легковых автомобилей, 38 грузовиков, комбайн, и 32 трактора, из которых 7 – гусеничных. Мотоциклов – больше пятисот, практически по одному на двор. С запчастями, шинами и топливом было значительно хуже. Даже с учетом того, что в деревне была АЗС, топливо на которую завезли буквально перед самой катастрофой, а у каждого автовладельца конфисковали не менее канистры бензина, все равно надолго нам его вряд ли хватит.

Еще одним положительным моментом можно считать, что скотины тоже хватало – коров, свиней, даже несколько коз и коней. В сложившейся ситуации, в режиме строгой экономии – даже с избытком. Домашней птицы – вообще без счету.

За то время, что мы наводили порядок в деревне, трава успела позеленеть, а почки на деревьях – набухнуть. Весна в этом году была, мягко говоря, ранняя. Удостоверившись, что ситуация стабильная, политически и социально выверенная, в сопровождении грузовика с десятком ополченцев, мы нанесли визит на завод.

Вот здесь в самом деле царила разруха. Без должного руководства работяги просто бухали, а этого добра, слава Богу, на Руси всегда хватало. В принципе, это был первый, и один из самых значительных политических просчетов. Следовало разделиться на две команды, одну оставить в деревне, а вторую отправить сюда на следующий же день. Ведь металлургический завод, теперь – единственный на всей планете, представлял собой серьезный стратегический объект.

Здесь мы пробыли еще два дня, приводя заводчан в чувство, и инвентаризируя имущество. В наш автопарк добавилось еще несколько автомобилей и тракторов. Особую радость вызвали два тепловоза и два паровоза. С последними нам повезло особенно – ведь они потребляли дрова, а не солярку! Просто чудом они сохранились до наших времен, стоя в конце депо еще с пятидесятых годов.

Впрочем, главной ценностью был паросиловой цех с турбинами и генератором, мощности которого, по заверениям Михалыча, вполне хватит, чтобы обеспечить деревню электроэнергией. Основное топливо для котлов – мазут, тоже был в дефиците, но построенные еще в середине прошлого века, они замечательно работали и на угле. Да, запасов угля оставалось меньше, чем на два месяца, и то лишь по причине раннего конца отопительного периода, но в окрестных горах на наши нужды его должно было хватить.

Нашлось применение и арестованным спекулянтам – их отправили на каторжные работы, проводить линию электропередач от завода к деревне.

И вот, уже через двадцать дней после катастрофы, в домах селян появился свет. Тут притихли даже те, кто пытался высказывать какое-то недовольство. Дядя моментально стал народным героем!

Мне удалось собрать какую-никакую компьютерную сеть, облегчив Марине жизнь – теперь учет припасов велся в он-лайн режиме, избавив ее от необходимости рисовать талоны. Мы наладили радио, играющее, в основном, музыкальные программы. Ну в самом деле, что еще можно было пустить в эфир? Новости, что курочка Пеструха снесла три яйца? Или что корова Буренка дала два ведра молока? Жизнь входила в более-менее привычное русло.

Полковник даже приказал начать посев зерновых, садить картошку, моркошку и прочую снедь. Крестьяне сперва сопротивлялись, утверждая, что сезон еще не начался, дескать, на календаре – только конец марта. В ответ на это дядя пару дней, чередуясь с Мариной, читал по радио выдержки из истории СССР, преимущественно 1920х-30х годов, после чего селяне поняли, что посевная пора начинается по сигналу зеленого свистка вверх, и, получив на складе под строгий учет семена, надолго увязли на полях и огородах.

Следующим серьезным просчетом стало то, что мы совсем забыли про жителей замка – про Захарова и его банду. В одно прекрасное утро по всей деревне оказались расклеены листовки следующего содержания:

«Долой узурпузаторов!

Дорогие друзья! Полковник Грачев, в сговоре со своим племянников, взяточником-участковым и ворюгой-попом захватили власть над Вами! Они нагло забрали у Вас все то, что вы копили годами, а многие – и всю жизнь! Они жируют, сидя на шее рабочего класса! Они ведут Вас назад – в коммунизм!

Только я могу обещать Вам светлое будущее, достаток и процветание! Разгоните самозванцев, воткните вилы в их жирные бока, и идите ко мне!

В.П. Захаров».

– Ну, вообще, это статья 109 УК РФ, – заметил Семенов, читая листовку.

– А мне особенно смешно, что возвратом «назад – в коммунизм» пугает бывший член ЦК КПСС, – усмехнулся дядя.

Экстремист тоже сильно просчитался. Если бы такие листовки появились месяцем ранее – эффект был бы непредсказуем. Но сейчас, когда крестьяне видели реальные дела, видели восстановление жизни не на словах, а на деле, то им было глубоко плевать и на листовки вообще, и на Захарова в частности.

Все же, как говорится, береженого Бог бережет, и мы усилили ночные патрули. Несмотря на это, листовки продолжали появляться, но те, кто их расклеивал, так и оставались не пойманными. Пока.

К этому времени окончательно выяснилось, что во всем обозримом пространстве, да и за его пределами, мы одни. Одному из деревенских радиолюбителей удалось собрать достаточно мощный передатчик. Эфир безмолвствовал. В дальнейшем мы предпринимали попытки один раз в неделю, с тем же успехом. Если на планете и были еще разумные существа, то не достигшие необходимого уровня развития.

Кстати, о самой планете. В память о той, Старой Земле, мы назвали ее Новой Землей, или попросту Землей – чтобы не путаться, да и ради краткости. Белое солнце назвали Солнцем, большое и красное, которое, к тому же, звездой и не было – Аресом. Самая большая луна получила имя Урал, в честь региона, бывшего нашей родиной, средняя, и более всего похожая на нашу Староземную луну – Луна, а маленькая голубая – Челяба.

Глава 5. Медузы

Захаров, если не считать появления новых листовок, нас более не беспокоил. Конечно, было бы глупостью ожидать, что этим дело и закончится. Просто хотелось оттянуть момент самого крупномасштабного вооруженного конфликта на Новой Земле с момента появления на ней человечества.

В общем, дело этим и не закончилось. Однажды ночью я проснулся от звука выстрелов. Если бы это был только сухой треск дробовиков – я бы продолжил сон, решив что ополченцам просто некуда девать удаль молодецкую – за два месяца ничего серьезного не происходило, кроме пьяной пальбы, за которую некоторые лишались усиленного пайка – как минимум. А как максимум – отправлялись выполнять какое-нибудь бесполезное, но ответственное поручение – пересчитывать деревенских собак, или красить телеграфные столбы известкой.