Призраки прошлого (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 58

Она помолчала, пригубила из бокала сока и осторожно спросила, через паузу:

- Олег, ты не передумал?

- Ты о чем?

- Ну, в отношении нас, - чуть заметно помявшись, объяснила Милана.

- А почему я должен передумать? Я все решил. Это ты сомневаешься. Я понимаю, почему.

- Он к тебе очень хорошо стал относиться, - задумчиво пробормотала она. - Рвётся с тобой фильм снять, в главной роли. Он видит в тебя отражение себя, только молодого, ты прекрасно вписался в группу, точно следуешь его указаниям. Он давно искал такого актёра, как ты. Считает, у тебя - великое будущее.

- И что? - слова Миланы почему-то начали действовать мне на нервы. - Я так много потеряю, если уведу у него жену?

- Ты должен это осознавать...

- Милана Алексеевна! - свет из окон загородила широкая фигура. - Подпишите, пожалуйста. Рядом возвышался шкафообразный парень с растрёпанными, светлыми волосами и глупейшей улыбкой во весь щербатый рот. Я поморщился, на языке завертелось: «Отвали». Милана дежурно улыбнулась и лихим росчерком поставила на протянутом клочке бумаги автограф, не имеющий ничего общего с ее реальной подписью.

- Я ваш фанат, видел все ваши фильмы! - продолжал возбуждённо орать бугай. - По много раз. А «Золотые струны» - мой самый любимый.

Совсем недавно я тоже был лишь поклонником Миланы, влюблённым в нее, смотревшим с обожанием издалека. Поменяет ли она тысячи своих поклонников на одного?

- Ты ревнуешь? - хитро сощурившись, спросила Милана, когда парень, наконец, исчез. - Не переживай. Я выйду за тебя, буду дома сидеть, и меня быстро забудут. Поклонники растают, как дым сигарет.

В последней фразе я услышал насмешку, а не сожаление. Почему я, идиот такой, поверил, что она уйдёт от Верхоланцева?!

- Пойдём, а то нас уже группа заждалась, - сказал я хмуро, вставая. - Игорь Евгеньевич будет сильно расстроен из-за нашего отсутствия.

- Олег, прошу тебя, будь с ним повежливей, - предупредила Милана быстро. - В последнее время он злой, как чёрт. Постоянно капризничает, что-то требует от Розенштейна. Орёт, дверьми хлопает, всех утомил до ужаса.

Уже издалека я увидел Мельгунова, ерзающего на заднем сиденье шикарного ретро-авто, который мы обсуждали с Верхоланцевым, и решил, что у премьера разыгрался геморрой, поэтому он никак не может найти подходящее местечко для своей бесценной задницы. Рядом восседал «сердешный» друг Ромочка, которого никак в кадре быть не могло. Поодаль я заметил Кирилла с Верхоланцева, которые с одинаково хмурыми лицами наблюдали за приготовлениями мегазвезды.

- Ну что, все в сборе! Можно начинать, - потирая толстые, волосатые ручонки протянул удовлетворённо Розенштейн.  - Роман Геннадьевич, я вас попрошу покинуть площадку, - добавил он, расплывшись в елейной улыбке, подобострастно распахнул заднюю дверь.

Рома медленно, с достоинством слез с белоснежного кожаного сиденья и направился к трейлеру.  Я подошёл к машине, устроился за рулём, бросив мимолётный взгляд на Мельгунова, поглощённого суперсложным занятием - подкладыванием под задницу очередную подушку.

- Олег, не волнуйся, - услышал я голос Верхоланцева, который, несмотря на хромоту, быстро и незаметно возник рядом. - Все равно мы сейчас будем только Мельгунова снимать крупным планом, а потом, если что, тебя переснимем. Любую отсебятину неси - не страшно.

Я кивнул, заметив, что «глаз» камеры смотрит только на заднее сиденье,  где сидит премьер. Зачем ему понадобилось сниматься вместе со мной в этой сцене, я не мог понять.

- Мотор! Начали! - крикнул Верхоланцев.

Лиля подбежала к машине, стукнула хлопушкой и быстро пробормотала номер кадра, Мельгунов аккуратно сел на заранее приготовленную подушку.

- Винченто, зачем ты хотел меня видеть? - произнёс я свою реплику.

- Ты опять начал нас преследовать! - озлобленно воскликнул Мельгунов.

- Преследовать? Дева Мария! С чего ты взял?!

Мельгунов резко подался вперёд, почти оказавшись вровень со мной и прошипел:

- Я постоянно вижу тебя в зале, когда выступает Белла. Шляешься здесь, пытаешься вновь наладить отношения. На что надеешься?

Криво усмехнувшись, я повернулся к нему и произнёс:

- Винченто, клуб теперь принадлежит мне. Я могу там находиться, когда мне заблагорассудиться. Понял? Не знал об этом? Я выкупил его за долги.

- Да, Белла мне сказала, - откинувшись на сиденье, произнёс Мельгунов хмуро. - Но все равно, это не даёт тебе право...

- Ты, непризнанный гений, заткнись и слушай - я владелец клуба! Если захочу, выкину тебя вон. Терплю тебя только из-за Изабеллы, - кажется, слово «гений» мне удалось произнести с самой ядовитой насмешкой, на какую я был способен.

Мельгунов скуксился и проговорил меланхолично:

- Хорошо, я предлагаю тебе сделку. Я получил контракт на мировое турне. На год. Когда вернусь, буду богат, как Крез. Богаче тебя раз в сто. И это будут честные деньги!

- Вот когда вернёшься, тогда и поговорим, - бросил я сухо.

- Соглашайся на сделку, - раздался будто шедший из глубины сознания зычный голос.  - Соглашайся, или больше никогда не увидишь Милану живой.

Я резко обернулся к Мельгунову, по коже побежали мурашки - за спиной мегазвезды возвышалось нечто отвратительное, бесформенное с горящими глазами, в которых я увидел бездну, где на самом дне лежали кучи растерзанных, окровавленных тел. В нос ударил  отвратительный смрад из горящей серы, разлагающейся плоти и едкого дыма. Я отчётливо увидел пожелтевший пергаментный свиток, на котором неразборчивой вязью шли убористые значки, интуитивно встряхнул головой, видение исчезло. Мельгунов протягивал мне обычный белый лист бумаги со стилизованной гербовой печатью.

- Я предлагаю тебе сделку,  - прозвучал его совершенно обычный, ничем не пугающий голос. - Я выкупаю с процентами клуб, но с отсрочкой на год. Через год возвращаю все тебе сполна,

- Я никогда не соглашусь на это, - отчеканил я. - Никогда! И ты ничего не сможешь сделать!

- Стоп! - я вздрогнул от визга. - Мерзкая скотина, гнусное отродье, что за х...ню несёшь!  Мы же договорились, снимаем с одного дубля! Убью, сволочь, кадр испортил!

Рядом оказался мгновенно побагровевший от злости Розенштейн, похожий на разъярённого павиана с красной задницей, которая переместилась на голову. Несмотря на гнетущее впечатление от встречи с посланцем Ада, его прыжки  рассмешили до такой степени, что захотелось расхохотаться.

- Успокойся, Давид, - к нам подошёл Верхоланцев. - Это я попросил Верстовского импровизировать. Все получилось именно так, как нужно. Все в порядке.

- Все равно, пусть следует сценарию, - уже немного успокоившись, хмуро пробормотал Розенштейн. - Он должен согласиться на эту сделку, иначе это нарушит дальнейший ход событий, - проворчал он.

Верхоланцев подёргал себя за усы, и миролюбиво проговорил:

- Послушай, Давид, получается неубедительно. На кой хрен Франко соглашаться? Ну, сам подумай?

- Что ты предлагаешь? - бросив взгляд на часы, пробурчал Розенштейн. - Прямо здесь изменить сценарий?

- Нет, я предлагаю оставить сцену, как есть. И отправить в печать.

- Нет, он должен согласиться, - вдруг подал голос Мельгунов. - У меня есть кое-какие соображения.

Он достал из кармана сложенный листок бумаги и подал Розенштейну. Тот аккуратно развернул, пробежал глазами и воскликнул радостно:

- Вот то, что надо! Игорь Евгеньевич, вы гений! Настоящий гений! Каково? - подавая Верхоланцеву, добавил он с довольным видом.

Взглянув мельком на текст, главреж мрачно проговорил:

- Кажется, Игорь Евгеньевич опаздывает на спектакль. А нам придётся репетировать несколько раз.

- Мне репетировать не надо, - возразил надменно Мельгунов.

- Правильно! А как сыграет Верстовский, не имеет никакого значения! - добавил быстро Розенштейн.

Я привык, что продюсер унижает меня, издевается и оскорбляет. На этот раз вместе со мной опустили ниже плинтуса и Верхоланцева. Я ждал, что главреж разразится семиэтажным матом и пошлёт всех в задницу. Но он  помрачнел и через паузу буркнул: