Властелин Темного Леса
(Историко-приключенческие повести) - Сенак Клод - Страница 74

Обу взял длинную веревку из виноградной лозы с петлей на конце, крепко обмотал ее вокруг одной из верхних веток тиса, спустил свободный конец вниз почти до самой земли и стал на ней качаться. Его примеру последовали другие мальчики. Один за другим влезали они на ветку тиса и, ухватившись за конец веревки, качались в воздухе от нижних ветвей тиса до скалы и обратно.

Когда очередь дошла до Руламана, ворон, сидевший безучастно над головой Парры, с громким криком перелетел на самую верхнюю ветку дуба, простиравшуюся над пропастью.

Обу, увидев это, со смехом сказал Руламану:

— Ну, маленький начальник, если ты долетишь до ворона и схватишь его, то я поцелую тебе ноги.

Руламан не выдержал, посмотрел сердито на насмешника и, подумав с минуту, одним громадным прыжком подскочил к веревке, влез при ее помощи на одну из нижних ветвей тиса и, раскачавшись на веревке, перелетел через всю площадку к дубу. Он спокойно, словно орел, уселся на его суку над самой пропастью.

Дети разинув рты смотрели снизу на Руламана. Женщины в ужасе бросили работу и визжали, простирая к нему руки; одна Парра радостно хлопала в ладоши и кричала:

— Белка!.. Белка!..

Ворон по зову Руламана доверчиво сел ему на плечо, и маленький начальник, схватившись за висевшую веревку, громадным прыжком перемахнул через площадку и вернулся назад к подножию тиса.

Он подошел к Обу и сказал ему гордо:

— Ну, целуй мои ноги!

Сконфуженный Обу смиренно поклонился до земли и готов был уже исполнить унизительный обряд, как вдруг Руламан схватил его за руку — приподнял и, протянув ему свой лук, сказал:

— Возьми его от меня, Обу, и в знак дружбы дай мне твой.

С тех пор Обу не только примирился с Руламаном, но на всю жизнь стал его лучшим другом.

Глава XIV

ОБУ УБИВАЕТ МЕДВЕДЯ

Руламан знал, что заветной мечтой Обу было получить копье; но для этого надо было убить медведя. Руламан обещал помочь ему.

За день ходьбы от Тульки на лесной прогалине у дикой яблони Обу увидел раз пестуна с двумя маленькими медвежатами; по их следам он нашел и берлогу медведицы.

Поздней осенью, не говоря никому ни слова, оба друга ушли из пещеры. К рассвету мальчики достигли прогалины, где стояла яблоня. Они спрятались в кустарнике и стали ждать медведицу. День был холодный, и ни один медведь не вылезал из своей берлоги. Руламан и Обу вышли из засады и стали исследовать свежие следы под яблоней. Земля под ней была сильно утоптана и усеяна множеством мелких желтых яблочек, слегка надкушенных недавно медвежатами; кое-где на стволе дерева висели клочки шерсти: это медвежата, видимо, терлись о кору.

Охотники решили отложить охоту до ночи. Стараясь не оставлять следов, они ушли в сторону, убили по дороге несколько диких голубей и, разложив огонь, стали их жарить.

Вдруг они услышали чьи-то голоса. Из-за деревьев к ним подходила девушка с двумя детьми. Увидев чужих, девушка испугалась и готова была уже бежать. Но Обу остановил ее, ласково спросив:

— Не ты ли прекрасная Ара из пещеры Налли?

— Меня зовут Арой, — покраснев, ответила девушка и прибавила застенчиво: — Наргу из пещеры Налли мой прадед.

Обу с восторгом смотрел на нее. Ара совсем не походила на других айматских девушек: кожа ее была белее, чем у них; волосы мягкой волной бежали по плечам на спину, поддерживаемые на голове блестящим медным обручем; на ней была красная шерстяная юбка из неизвестной ему ткани.

Руламан тоже с любопытством разглядывал девушку и потом спросил:

— Откуда у тебя этот блестящий обруч и такое красивое платье?

— Это мне дал мой дед Наргу, — ответила Ара. — У него много красивых вещей в гроте; он получает их от калатов, к которым посылает на восток послов. У него много таких обручей, и ожерелий, и острых копий, и топоров из такого же солнечного «камня». Но дед не любит показывать эти вещи никому, кроме меня.

Девушка скоро разговорилась. Охотники угостили ее и детей голубями, а потом все пятеро развеселились и стали плясать.

К вечеру Ара заторопилась домой. Обу подарил ей на прощанье свое ожерелье из зубов, и она ушла, ласково поблагодарив его.

Наступило самое удобное время для охоты. Друзья снова залегли в кусты.

Опустилась темная ночь. Кругом было тихо. Синеватое сияние месяца осветило прогалину и на ней одинокую яблоню. С замиранием сердца вглядывались юноши в глубину лесной чащи, ставшей редкой и прозрачной в это время поздней осени.

— Скорей приготовь стрелу! — прошептал Руламан. — Они идут!

Послышался шорох листьев и тяжелые шаги; потом прозвенел резкий крик.

— Это пестун выдрал за ухо медвежонка за то, что тот побежал вперед, — чуть слышно объяснил Обу.

На прогалине показались три тени: одна широкая — пестуна, другие две круглые, мохнатые — медвежата.

Пестун сначала осмотрел внимательно прогалину, обойдя ее по опушке леса кругом, потом стал на задние лапы и понюхал воздух. Это был еще очень молодой медведь, но уже внушительной величины, ростом выше человека.

Медведь не чуял людей, так как ветер дул в обратную сторону. Успокоившись, он направился к яблоне; медвежата с жадностью бросились на валявшиеся яблоки и, громко чавкая, поедали их. Наевшись вволю, они шаловливо стали кататься по земле, а пестун продолжал бродить вокруг. Вдруг, почуяв присутствие людей, он мгновенно поднялся и потянул в себя воздух. В эту минуту засвистела стрела Обу; ему по праву принадлежал первый выстрел.

С отрывистым ревом пестун упал навзничь, перевернулся, дрогнул лапами и затих — стрела попала ему в сердце.

С визгом бросились медвежата к убитому, зарылись в его густую шерсть и выглядывали из нее в смертельном страхе. Все смолкло. Вдруг издали раздался глухой рев.

Как коршуны бросились охотники на свою добычу. Медлить было нельзя. Берлога медведицы была близко, и страшный зверь мог явиться каждую минуту.

С быстротой молнии они отрубили пестуну голову, связали ремнем одного медвежонка, вырвали из тела пестуна стрелу и пустились бежать домой. Обу нес голову медведя, а Руламан — медвежонка.

Пробежав с сотню шагов, они остановились, с трудом переводя дух под слишком тяжелой ношей, и прислушались, но все было тихо.

Пробежав еще немного, друзья опять остановились. До них донесся визг оставшегося медвежонка и страшный рев медведицы. Охотники хорошо знали, что сейчас она бросится за ними, но они ни за что на свете не оставили бы свою добычу.

Руламан и Обу бросились снова бежать, но, оглянувшись, увидели за собой громадную тень медведицы. Из предосторожности они бежали большими зигзагами, что замедляло бег метавшейся из стороны в сторону медведицы. Но с каждой минутой расстояние между нею и ими быстро уменьшалось. Охотники бросились к молодой, стройной ели, достаточно прочной, чтобы выдержать их тяжесть и натиск зверя, и настолько тонкой, что медведице нельзя было на нее взобраться. Они наскоро привязали голову пестуна и медвежонка к ветке ели, а сами засели среди хвои, натянули луки и приготовились встретить врага. Медведица, потеряв у дерева следы охотников, разом остановилась, понюхала воздух и, заметив над собой людей, испустила страшный рев ярости. Ей жалобно ответил привязанный медвежонок. Не обращая внимания на сыпавшиеся сверху стрелы, медведица изо всех сил тряхнула ель. Охотники едва удержались в ее ветвях. Медведица навалилась всей своей тяжестью на дерево; ель трещала, гнулась, но не поддавалась. В бессильной злобе зверь стал грызть и царапать кору, пока, утомившись, не опустился на землю, фыркая и издавая по временам громкий рев.

Стрелы сыпались одна за другой. Медведица или не обращала внимания на них вовсе, или выдергивала лапой и досадливо бросала на землю.

Вдруг одна из стрел угодила ей прямо в глаз. Зверь содрогнулся от боли и со стоном вырвал стрелу.

— Один глаз долой, — закричал Обу. — Если бы теперь пробить и другой, то мы были бы спасены.

В это время к медведице подбежал второй медвежонок, которого она оставила у тела пестуна, и радостно прыгнул на мать; несмотря на множество ран, мать обняла его, стала ласкать и с жалобным ворчанием лизала ему мордочку. Привязанный медвежонок откликнулся на эту ласку и стал звать мать жалобным визгом. Медведица пошатываясь подошла опять к дереву и стала подрывать и грызть его корни. Уже слышался зловещий треск у самого основания ствола. А стрелы у охотников все были истрачены. Они наскоро сделали себе несколько кольев из сучьев и приготовились к новому нападению.