Сотник. Позиционные игры - Красницкий Евгений - Страница 10

Сеньку же в сопровождении старших отроков послала в погостную церковь боярыня Анна, заказать молебен о возвращении Михайлы и Младшей стражи. Вполне понятный порыв обеспокоенной матери, после всех событий переживавшей за судьбу старшего сына.

Боярин Федор не на шутку встревожился, как бы его дружок не закусил удила и от ярости не наломал дров вместе с головами. Егор тоже рвался домой: его жена, хоть телесно и не пострадала, но после всего случившегося слегла в горячке. Посему единогласно решили дневку не устраивать, а переночевать и с раннего утра трогаться в путь.

Но на этом сюрпризы судьбы не закончились. Поздно вечером Сенька, уже без свидетелей, тайно передал старшему брату послание от матери, предназначенное только для него. Оно-то и заставило Мишку сразу выкинуть из головы все предыдущие неприятности.

Глава 2

Ноябрь 1125 года Михайловская крепость и окрестности

Жадность фраера сгубила. В верности этого изречения Ратников не раз убеждался в ТОЙ жизни и сейчас лишний раз удостоверился, что судьба непременно найдет средство укоротить губы любителям их раскатывать, а за неожиданное везение всегда так или иначе приходится платить. Как правило, в прямой пропорции.

Обрадовавшись невиданной удаче, которая буквально сваливалась на них несколько раз за неполные полгода, ратнинцы нахапали себе холопов сверх всякой меры и несколько расслабились. Кое-кто и вовсе решил, что уж коли даже строптивых обитателей Куньева городища удалось прижать к ногтю, то жизнь удалась окончательно и бесповоротно. Вот только у многих новоявленных холопов на этот счет имелось свое мнение, которое естественным образом нашло отклик в умах полоняников из-за болота, пригнанных в конце лета.

Что в ту толпу некоторое время спустя затесался не один «засланный казачок», Мишка не сомневался: обалдевшим от такого столпотворения хозяевам своих бы холопов в лицо запомнить – где уж там чужих перебирать. Понятно, что все равно противнику приходилось проявлять осторожность «в тылу врага», и для «подрывной работы» им понадобилось какое-то время, но длительное отсутствие сотни эту работу значительно облегчило. Полыхнуть должно было непременно – и полыхнуло!

С какого перепугу в бунт ввязались семьи мальчишек из Младшей стражи, никто так и не понял – возможно, они и сами не смогли бы это объяснить. Скорее всего, вечное «все побежали, и я побежал», но судьбы бунтовщиков это ни в коей мере не облегчало. И, что гораздо хуже, Мишкиных отроков – тоже.

Корней от случившегося в буквальном смысле озверел, а поскольку сдерживать его некому – Аристарх лежал чуть не при смерти – воевода обильно залил кровью берега Пивени. Сенька сказал, что снег и лед до сих пор юшкой мечены, а дед щадить никого не намерен. В том числе и мальчишек.

Но даже если бы боярина удалось убедить, то помиловать бунтовщиков не позволила бы сотня. Равно как не намеревалась – не имела права! – оставлять в живых мстителей за казнь родных. Будущие кровники никому не нужны – этот подзабытый было урок ратники вспомнили мгновенно, затвердили намертво и повторять прошлые ошибки не собирались.

Какими соображениями руководствовался сотник, неизвестно. То ли хотел на глазах у всего села схватить ни о чем не подозревавших родичей осужденных бунтовщиков и попутно продемонстрировать Ратному свою верность заветам предков, а заодно и лишний раз напомнить остальным холопам, что «поднявший руку на хозяина повинен смерти», да не один, а со всей семьей. То ли, зная строптивость своего старшего внука, не желал давать тому ни малейшего шанса защитить своих людей, устраивая ещё один бунт, теперь уже Младшей стражи против власти сотника и воеводы… То ли вообще не думал о таких деталях, ибо привык к тому, что его приказы выполняются беспрекословно.

При всей убежденности ратнинцев в своей правоте и в своем праве, давать им это сомнительное поручение воевода не стал, а сговорился с Алексеем, который привел из похода собственную дружину. Вот его-то воям, чужакам в Ратном, и поручили сразу же, чтоб никто глазом не успел моргнуть, выхватить из строя указанных отроков, разоружить их и отдать на суд. Если же по каким-то причинам это не удастся, тогда просто пристрелить их из луков, чтобы не устраивать долгие разборки, чреватые ещё одной замятней.

Как Анна узнала про эти планы свекра – неведомо, но узнала, потому и отправила Сеньку навстречу Младшей страже, придумав вполне годный предлог с молебном и доверив младшему сыну передать Мишке на словах, какая встреча ожидает их в селе.

Именно эти новости и стали причиной того бардака, что устроил на въезде в ворота Илья, и поспешного, без заезда в Ратное, форсирования отроками Пивени. Никак нельзя было допускать, чтобы дед отдал приказ Младшей страже – неважно какой, ибо прилюдное неподчинение молодого сотника воеводе приравнялось бы к бунту, и тогда назад пути уже не осталось бы – только через кровь, и кровь немалую. А вот то, что отроки, не заходя в Ратное, самовольно ушли в крепость, давало шанс потом договориться почти без потери лица и этой крови избежать. Небольшой шанс, но, тем не менее, пренебрегать им не следовало. К тому же Мишка сильно надеялся, что новости, привезенные боярином Федором и Никифором из Турова, немного охладят голову и деду, и прочим горячим парням.

К счастью, мост оказался не разобранным, так как по льду на рысях идти было ещё опасно, а долго возиться с переправой на виду у всего Ратного не хотелось. В общем, после всего произошедшего Мишке для полного счастья не хватало как раз этого самого змея, в лучших креативных традициях приветствовавшего усталое войско при возвращении домой. Хотя, надо признать, что православная тематика изображения вполне соответствовала моменту.

Впрочем, в отличие от отроков, Ратников не мог себе позволить впасть в ступор, а посему оглянулся на младшего братца и нарочито весело поинтересовался, демонстрируя подчиненным свою невозмутимость:

– Сенька! Не знаешь, кто это у нас в крепости такой рукодельный нашелся? Додумались, тоже мне…

– Так это Кузнечик! – Сенька, как Мишка и ожидал, удивления не выказал, а глядя на эффект, произведенный на старших, лыбился, словно он сам этого чертового змея сделал и запустил. Впрочем, как тут же выяснилось, это предположение недалеко ушло от истины:

– Мы все ему делать помогали! Даже девки полотнище шили… Переживали только, чтоб когда вы приедете, ветер был, какой надо, а то бы не вышло так. А я сразу и сказал, что коли это книжная наука, так ты про нее знать должен. А они ещё спорили! А Кузнечик, он такой, он умеет…

Наличие в крепости какого-то Кузнечика, который «умеет», Мишке мало что прояснило, но разбираться с этим прямо сейчас было некогда – впереди ждала ещё одна переправа. Паром, в силу конструктивных недоработок не снабженный функцией ледокола, через реку уже не курсировал, а лед, недавно сковавший Пивень, был опасен, поэтому переход по нему на тот берег полусотни всадников оказался не самым простым занятием: пришлось спешиться, вести коней в поводу, да ещё и слеги перед собой накидывать. Едва управились до темноты. То, что из Ратного вслед за ними никто так и не пожаловал, конечно, утешало и вселяло надежду, что его расчет оказался верным, но окончательно Мишка успокоился, когда все отроки оказались в крепости, а ворота заперты.

Что бы там ни случилось, а мать от ритуала, заведенного при прошлом возвращении, из-за болота, отказываться не собиралась и приготовилась, как положено. Все атрибуты этого действа, включая построенных в торжественном карауле отроков и девок в лучших нарядах, а также остальных обитателей крепости, присутствовали в полном объеме. После обязательного доклада и прочих официальных мероприятий Мишка ненадолго уединился с матерью, чтобы узнать от нее детали замысла деда.

Только войдя в горницу, Мишка понял, насколько он соскучился по Анне. Лисовин в нем не забыл, что она – самый родной человек, а Ратникова резануло сочувствие при виде новых жестких складок возле губ и на лбу, и темных кругов под глазами. Новый статус боярыни и хозяйки в крепости давался ей явно не просто, но она держалась: вернувшееся из похода войско встречала Боярыня. Здесь же, с глазу на глаз, его ждала Мать.