Лепестки на волнах (СИ) - "Anna" - Страница 39

Беатрис только кивнула, не в силах издать ни звука.

***

Мерседес оказалась худощавой женщиной средних лет с неулыбчивым лицом. Она сноровисто принялась освобождать Беатрис от красивого, но такого неудобного платья, и та поняла, что опыта новой служанке не занимать. Нарядно одетая Лусия тоже чувствовала себя неуютно рядом со строгой Мерседес, которая не поддержала начатого ею шутливого разговора. Лусия виновато посмотрела на Беатрис и начала вытягивать шпильки, распуская тяжелые густые волосы своей госпожи.

Беатрис разглядывала себя в зеркало, борясь с неуверенностью и время от времени кидая опасливые взгляды на широкую кровать под балдахином.

«Большинство женщин проходят через это и даже остаются живы, – напомнила она себе. – А некоторые — подумать только – еще и довольны жизнью. Вот взять Инес...»

Однако пример сестры служил лишь слабым утешением.

Лусия взяла приготовленную рубашку и помогла Беатрис надеть ее, затем заплела ее волосы в косу. Затем обе служанки поклонились сеньоре де Эспиноса и пожелалитой доброй ночи. Беатрис осталась одна и нерешительно присела на краешек кровати. На изящном трехногом столике был поднос с фруктами. Рядом с подносом стояли графин с вином и два небольших бокала. Пламя свечей зажигало в темном вине рубиновые блики и мягко высвечивало детали богатой обстановки, придавая таинственность полутемной спальне.

Беатрис помедлила немного и легла. Натянув на себя шелковое покрывало, она попыталась собраться с мыслями. Она чувствовала замешательство: дон Мигель был так сдержан, даже холоден. Как знать, не представлял ли он на месте Беатрис ту самую донью Арабеллу и не сожалел ли о своем поспешном предложении? Кроме того, она не могла не думать о том, что в любую минуту дверь откроется и ее муж войдет в спальню. Ее страшило то, что должно случиться этой ночью. Все же постепенно она успокоилась и даже задремала, утомленная волнениями дня.

...Беатрис проснулась, как от толчка. Она открыла глаза, и ее сердце бешено забилось: дон Мигель, сменивший черный камзол на черный же халат, надетый поверх рубахи, стоял в изножье кровати и молча разглядывал жену. Его отрешенный вид окончательно лишил Беатрис присутствия духа. Дрожа как от озноба, она натянула покрывало до самого подбородка. Мысли мелькали вспугнутыми чайками:

«Он здесь только для того, чтобы исполнить свой долг... Я совсем безразлична ему...»

Дон Мигель скинул халат и опустился рядом с ней на постель.

– Донья Беатрис, готовы ли вы принять меня? – услышала Беатрис его равнодушный голос, и ее страх перерос в ужас.

Она облизнула пересохшие губы и зажмурилась. Муж осторожно стянул покрывало, потом Беатрис почувствовала его руку на своем колене. Он медленно провел по ее бедру и тяжело навалился сверху. Всхлипнув, она судорожно вцепилась в подол сорочки и стиснула ноги. Несколько мгновений ничего не происходило, потом де Эспиноса вздохнул и снял с нее свой вес.

– Можно обойтись и без этого, – вдруг сказал он глухо, – К тому же я дал слово не докучать вам.

Глаза Беатрис изумленно распахнулись. Криво усмехаясь, дон Мигель сидел рядом с ней, и в его глазах была тоска.

– А как же доказательство? — неожиданно для самой себя пролепетала она.

– Какое еще доказательство?

Беатрис отхватили растерянность и стыд, отчаянно краснея, она ответила:

– Свершения брака...

– Хм, и в самом деле. И доказательство вашей добродетели тоже, – кажется, к дону Мигелю вернулась его ирония: – Дело решаемое.

Он встал с кровати и подошел к столику.

– Не вполне подходит, но согласитесь, было бы странно отправиться в спальню к молодой жене с кинжалом или шпагой, – проговорил он, беря с подноса небольшой нож с закругленным лезвием: – Обычно все ножи в моем доме отменно заточены..

– Что... что вы собираетесь сделать? – недоуменно спросила Беатрис.

– Позаботиться о вашей репутации, дорогая жена. И о моей тоже.

Де Эспиноса полоснул себя по предплечью, бормоча:

– Никогда бы не подумал... Теперь это уже даже не фарс, а пьеска, достойная балагана на деревенской ярмарке...

Из пореза обильно выступила кровь, и он стряхнул несколько тяжелых капель на простыню.

– Думаю, достаточно. А теперь спите.

– А вы? – Беатрис была совсем сбита с толку таким поведением супруга, одновременно ощущая облегчение, благодарность и... разочарование.

– Придется побыть еще немного в вашем очаровательном обществе, – добродушно ответил дон Мигель, устраиваясь на кровати поодаль от Беатрис: – Надо же блюсти... репутацию. Спокойной ночи, донья Беатрис.

Глава 26

Утро

– Доброе утро, донья Беатрис.

Беатрис открыла глаза: шторы были отдернуты, и яркое солнце позднего утра заглядывало в комнату. Возле кровати стояла Мерседес с куском полотна, перекинутым через плечо, и глубокой миской в руках.

– Мерседес? Зачем ты принесла это?

Служанка окинула ее скептическим взглядом и терпеливо, будто втолковывая неразумному ребенку, ответила:

– Я обмою вас. Кроме того, я должна забрать простыню, что бы вывесить ее в знак того, что ваш брак свершился.

«И увидеть, что кровь есть только на простыне» – в панике подумала Беатрис.

Она была неприхотлива и не предполагала, что служанка явится помочь ей в столь деликатном деле. Тем временем, Мерседес поставила миску на столик и повернулась к новоиспеченной сеньоре де Эспиноса, ожидая когда та изволит выбраться из-под покрывала. Но Беатрис еще тщательнее завернулась в плотную ткань, постаравшись придать голосу как можно больше уверенности, сказала:

– Позови Лусию. Она все сделает.

Мерседес пожала плечами и удалилась столь величественно, словно это она была здесь госпожой. А Беатрис осталась лежать, чувствуя, как слезы вскипают на глазах. На смену страху пришли обида и горечь. После разговоров с сестрой она робко надеялась, что дон Мигель проявит немного нежности и будет добр с ней. Но все пошло совсем по-другому, его надменная суровость напугала ее, и она не смогла справиться с собой... Неужели она настолько непривлекательна для своего супруга, что тот предпочел оставить ее в покое? Зачем же тогда дон Мигель женился на ней?

– Донья Беатрис! О, вы плачете? Вам больно? – прозвенел над ней встревоженный голос Лусии.

Беатрис вытерла слезы и с отчаянием посмотрела на служанку, вызывая у той еще большую тревогу.

– Прикажете приготовить укрепляющий отвар?

– Не нужно, Лусия, – Беатрис встала с кровати и, кутаясь в покрывало, устроилась в стоящем в углу кресле.