Императорский воспитанник (СИ) - "Девлин Джэйд" - Страница 61

— Ваша светлость, надеюсь, вы не будете долго сердиться на старого больного человека, которого несправедливо преследуют, — горестно обратился управляющий к собеседнику, как только «немой» помошник отошел в сторону. — Увы, всем нам свойственны слабости, и я вчера выпил немного лишнего, наговорил вам таких глупостей… — Трюфо махнул рукой и благодушно рассмеялся. — Вы же не приняли все это за правду?

«— Вот как это делалось…» — отстраненно подумал Даниэль. Два года он водил меня за нос и водил бы и дальше, пока бы не… пока бы я не перестал быть ему нужен. Даниэль облизнул пересохшие губы. Отошедшие немного руки начинало жечь и дергать при любой попытке ими пошевелить.

— Кстати… — толстяк словно невзначай повернулся и вынул из шкатулки какую-то бумагу:

— Раз уж мы с вами в одинаковом положении теперь, — бумага оказалась неподписанным векселем Рогнарского казначейства, на котором стояла дата почти трехмесячной давности. — Давайте поможем друг другу. И вам и мне в пути понадобятся деньги. По счастливой случайности у меня сохранился вот этот вексель, надо лишь вписать сумму и поставить вашу подпись, любой банк на побережье без колебаний выплатит нам запрошенное. Мы с моим слугой с удовольствием проводим вас до ближайшего порта, путешествовать в одиночестве по горным дорогам опасно, тем более в вашем возрасте. Получим деньги, разделим их с вами пополам, и дальше каждый сможет отправиться своей дорогой. Что скажете, Ваша Светлость?

Сердце у Даниэля екнуло. «Скажи «да», — холодно приказал голос того, прошлого Даниэля. Скажи «да» и он отпустит тебя. Не глупи!» Даниэль сглотнул. И кивнул выжидающе уставившемуся на него Трюфо:

— Давайте вашу бумагу!

Тот не заставил себя ждать. Суетливо, почти подобострастно засеменил к пленнику и Дан передернулся, вспоминая, как вчера эта туша наваливалась на него, дыша перегаром. Получив бумагу, Даниэль горько ухмыльнулся. Сколько таких векселей он подписал не задумываясь…

Потом размял еще раз непослушные после веревки руки, ощущая неясное, но сладкое предвкушение от того, что сделает сейчас, взял перо и размашисто написал что-то на векселе…Трюфо схватил вексель и Даниэль впервые увидел, как с лица управляющего сползает его вечная мерзкая самоуверенность.

— Вы довольны, кай Трюфо? — теперь вполне искренне улыбнулся Дан и вздрогнул от странного торжества, услышав недоуменное и резкое:

— Что?!!!

В том месте, где должна была стоять подпись, красовалось, написанное неровным подчерком: «Воспитанник Ее Высочества Просто Даниэль».

И тут началось что-то по-настоящему жуткое с лицом Трюфо. Словно обе его маски — и респектабельный управляющий, и обрюзгший пьяный негодяй, сползли в стороны, и из под них выглянуло такое…

Пару секунд это жуткое, словно неживое смотрело на Дана белыми от злобы глазами. Потом маски наползли обратно — сразу обе. Но та самая запредельная жуть просвечивала сквозь них как ржавчина сквозь халтурно намазанную краску. Трюфо сощурился. Даниэлю внезапно стало холодно от этого прищура. Он вспомнил, как этот человек обошелся с ним и что обещал с ним сделать в будущем, и мурашки поползли по его спине, несмотря на тепло летнего утра. Он тоскливо заозирался по сторонам, но о том чтобы бежать, нечего было и думать.

С выражением какой-то нездоровой злобной радости в глазах толстяк занес руку и наотмашь хлестнул Даниэля по лицу, так что тот чуть не упал. Но не упал — удержал тот самый «немой» подручный, опять заломив мальчишке руки за спину, так, что запястья хрустнули.

«— Похоже, Трюфо таки доведет начатое в Рогнаре до конца», — с неискренним весельем подумал Даниэль, — по крайней мере, насчет меня… Кривая улыбка тронула его губы, но следующая пощёчина, ещё более тяжёлая, стёрла её.

Даниэль выпрямился. Голова у него гудела, перед глазами плыли красные пятна. Ему хотелось сесть на землю. Но рука человека, который стоял у него за спиной стискивала его с жестоким равнодушием. Даниэль на мгновение закрыл глаза, а потом посмотрел в лицо своего врага и раздельно проговорил:

— Ты ничего от меня не добьешься, мерзавец! — его голос звучал ровно, холодно и презрительно. И это был уже не голос заигравшегося во власть мальчишки. В этой убогой, грязной пещере впервые зазвучал голос герцога Рогнарского.

— Ты сам выбрал, маленький гаденышшшш… — даже голос у Трюфо изменился, тот буквально шипел от злобы. — Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому! Ты все расскажешь, сучонок, все, что мне нужно, а потом я лично прослежу, чтобы тебя продали самому грязному и самому жестокому скупщику рабов, которого только найду. Я даже готов продать тебя подешевле, маленькая мразь, но я получу удовольствие, глядя, как тебя бросят в трюм — голого и в цепях!

В первый миг Даниэль решил, что воспалённое воображение подвело его. Но потом понял, что ему не послышалось — и похолодел. Стало не просто страшно, жутко! Он пошатнулся, вдруг ощутив, как ослабли ноги. Заставил себя снова встать прямо, хотя голова у него всё ещё кружилась, и хрипло сказал:

— Она уже один раз нарушила твои планы. Она сделает это снова. Она найдет меня. И тебя. Может быть очень скоро… — Даниэль и сам не знал почему, но сейчас он не сомневался, что ТАК БУДЕТ.

— Найдут? Тебя? — Трюфо торжествующе и зло засмеялся. — Какой наивный мальчик. Тебя никто не ищет, и искать не собирается. На дорогах тишина, ни погонь, ни застав. Кому ты нужен, дурачок? Подумай, разве тебе позволили бы сбежать, будь в тебе хоть малейшая польза? Вся твоя ценность заключалась в выгодном положении герцогства — торговый путь к южному морю очень нужен империи. И они его получили. А ты был лишь довеском к своим владениям, неприятным, но куда деваться. Ручаюсь, имперская сучка сейчас на радостях открыла лучшее вино из твоих подвалов. Рогнар присоединен, а ненужный женишок сам сгинул. Она сможет вернуться в столицу, где уже давно лучшие представители знати всего континента мечтают о свадьбе с ней.

Даниэль сглотнул. Это оказалось больно. Все рассудительные и разумные мысли, так гладко ложившиеся на язык мгновение назад, разом вылетели из его головы.

— Врешь… — прошептал он, мотая головой и все еще не веря. — Вреееешь!!!!

— А ты посмотри на себя, кому ты нужен! Ну кроме — сальная улыбка — богатых хаземских извращенцев, которые заплатят хорошие деньги за белокожего изнеженного и смазливого раба. А чтобы уж совсем не было сомнений, мы твою одежку в крови вымажем и подбросим где-нибудь у горной речки.

Даниэль разом ощутил, как тяжёлый колокол бухнул у него в голове, пошатнулась под ногами земля и ядовитый, уничтожающий голос Даниэля-прошлого спросил его: «Ну, братец, ты именно этого добивался? Что ж, поздравляю!» Закусив губу и изо всех сил борясь с подступающей паникой, Дан заставил себя вздернуть подбородок повыше. Их было трое, они все были вооружены, но он знал, что не имеет права показать страх.

А Трюфо казалось, еще больше озверел от того, что пленник не боится. Он отошел на пару шагов, смерил Даниэля холодным взглядом и приказал:

— Одежду с него долой. Пригодится. А тебе, — он злорадно улыбнулся Дану — пора отвыкать ходить одетым, рабы в Хаземе ходят голые!

Один из подручных сально ухмыльнулся и потянул руки к поясу пленника. Немой детина остался невозмутим, просто схватил мальчишку еще крепче.

И в этот миг, в этот самый миг, глядя на существо некогда бывшее его правой рукой, Даниэль с мучительной и неотвратимой ясностью понял, что находится не в фантазии и не в страшном сне. Как бы ни хотелось ему до этой минуты тешить себя надеждой на обратное. Он отчаянно рванулся, не рассчитывая вырваться — это было невозможно, но намереваясь не даваться просто так.

— Подергайся, подергайся, петушок. — насмешливо сказал ему Трюфо. — Пока можешь. В Хаземе быстро приучают к покорности…эй вы, шевелитесь! До завтра собираетесь с ним обжиматься?

Поскольку немой громила все так же заламывал Дану руки за спину, первыми с мальчишки потянули штаны.

— Каро… — Даниэль обнаружил, что продолжая отчаянно вырываться, повторяет это имя тихо и прерывисто, как молитву. «Каро,» — подумал он. «- Прости меня. Я такой дурак».