Императорский воспитанник (СИ) - "Девлин Джэйд" - Страница 28

Глава 8

Даниэль так и сделал. Он вернулся в свою разгромленную, неуютную комнату. И никто не пришел к нему в этот раз, никто не помог, не посочувствовал. Он лежал на своей кровати, глядя в одну точку, никому не нужный, один на всем белом свете. Не было слез, не было злости, только бесконечная, беспросветная тоска и никакой надежды на будущее…

А ночью Даниэлю приснился Лан. Такой, каким он был года три назад, когда все еще было хорошо. Только лицо грустное. Он молча смотрел на Даниэля.

Дан огляделся — вокруг запущенный сад. И больше никого…

Они одни… и вдруг Лан повернулся и стал удаляться. Даниэлю было нестерпимо страшно остаться здесь в полном одиночестве. Настолько, что он не выдержал:

— Постой! — и дальше заговорил быстро, захлебываясь словами:

— Ты ведь еще не знаешь, Лан… они все, ВСЕ меня бросили… даже Герхард…

Лан остановился, но не оглянулся.

— Все… Максимилиан только и оставался… но теперь нет и его… все разрушилось в моей жизни, Лан… а тебя я сам прогнал… ты бы меня не оставил…

Лан опять промолчал, но на этот раз обернулся.

— Мне плохо… как же мне плохо сейчас, Лан!

Лан только пожал плечами, но глаз не отвел.

Даниэль, соглашаясь, тихо покивал головой в такт размышлениям. Ну конечно, конечно… чего он, собственно, ждал…

А Лан вдруг шагнул вплотную. И Даниэль почувствовал на плече теплую ладонь.

— Я и сейчас с тобой, — сказал Лан и слегка сжал пальцы на его плече.

Даниэль проснулся. Рука затекла, и по ней противно бегали мурашки. Он поднялся, чтобы немного разогнать кровь. Лунный свет падал прямо на прикроватную тумбочку и… Даниэль не поверил своим глазам — на тумбочке стояла тарелка, прикрытая салфеткой.

— «Откуда?» — едва подумал оголодавший мальчишка и тут же забыл об этом, вцепившись зубами в один из них. И ему показалось, что ни один самый изысканный ужин не идет ни в какое сравнение с этими подсохшими уже кусочками хлеба и сыра.

Утром с Даниэлем произошло неожиданное — он проснулся сам. Даже раньше времени. Спешно спрыгнул с кровати, зашипел, но, глянув на часы, вздохнул успокоено — до прихода Грено оставалось двадцать минут. Можно было собираться без спешки.

Однако оставались и неприятные моменты — у Даниэля закончились свежие рубашки. А те, что были, выглядели просто кошмарно. Да и штаны, после нескольких тренировок, оставляли желать лучшего. А уж башмаки… Максимилиан что-то там говорил о чистой одежде и прачечной, куда можно обратиться в любой момент. Но Дан, как обычно, пропустил это мимо ушей.

Минут десять Даниэль сражался со своей одеждой, но последней это не очень-то помогло. Потом, сообразив, что скоро явится Грено и, не желая получить от него ускорение, Даниэль махнул рукой на одежду и занялся своей прической.

Недоумевая, как это Максимилиан умудрялся так легко и быстро справиться с его волосами, Даниэль в скором времени запутал их окончательно, вдобавок обломав гребень. А время бежало неумолимо, не оставляя ему шансов на дальнейшие эксперименты. Пришлось перевязать волосы шнурком — как придется.

Даниэль оглядел себя в зеркале и приуныл — на него смотрел юноша в помятой рубахе, штанах, заляпанных грязью, и в пыльной обуви. Лохматые волосы торчали и собирались сзади в перекошенный хвостик.

Встрепанный мальчишка еще раз глянул на часы — было ровно восемь, а Грено не появлялся. Выждав еще минутку, он решился и сам направился во двор.

Лан взглянул на бывшего друга чуть дольше и внимательней, чем обычно. Задержал взгляд. А потом резко отвернулся. Если бы кто-нибудь был рядом, то услышал, как он втянул воздух сквозь сжатые зубы. Не презрительно хмыкнул, скорее, вздрогнул, будто ему самому сделали больно. И отошел на другую сторону двора, чтобы не только не видеть Дана, но и не слышать все, что о нем могли сказать.

К счастью, Дану повезло. Все, кто в этот момент могли оценить его внешний вид, оказались достаточно деликатны, чтобы не комментировать его вслух. Даже Грено, обернувшийся на звук шагов, окинул мальчишку взглядом и только хмыкнул, но ничего не сказал.

Сам Даниэль ни на кого не смотрел. Особенно в ту сторону, где стояла Каролина. Ему было очень не по себе, и он нетерпеливо ждал начала тренировки. Хотя бегать сегодня будет… и при ходьбе-то неприятно. Мальчишка внутренне содрогнулся, представляя, каково же тогда будет получать «ускорение». А в том, что он его сегодня получит и не раз, сомневаться не приходилось.

Каро посматривала на Даниэля со смешанными ощущениями. После вчерашнего «пробоя эмоций», который она словила после его истерики, ей понадобилось довольно много времени, чтобы привести свои чувства в порядок и попытаться понять, что же произошло. Ведь вчера, наказывая несносного баловня, она получила такую «обратку», что мало не покажется никому. вплоть до болевых ощущений! Конечно, стиснув зубы, и преодалевая волны страха и боли, которыми мальчишка поливал ее беспрерывно, она довела дело до конца. И даже потом, позже, попыталась разобраться, как это так получилось. Весь вечер терзала медальон, перебирая настройки. И ничего!

Понимания она так и не добилась, только головную боль заработала.

Перспектива мучиться так каждый раз, когда придется заниматься воспитанием, настроения ей не улучшила. И сейчас в ее взгляде мелькало удивление — неужели сам встал; усмешка, горькая и сочувственная — похож на чучело; и изрядная доля… настороженности — а ну как его снова понесет, и как тогда быть ей?

Даже Максимилиана он умудрился прогнать, теперь ходит голодный и нечесаный… Пожалеть? Помочь? Или подождать — может, хоть это его чему-то научит?

Трудно было не заметить, что Дан прихрамывает и временами морщится. Каро поняла, что ей это… не нравится. Почему-то не было и следа злорадного удовлетворения — бывший герцог полными ложками получал именно то, что заслужил, а ей… было как-то муторно.

— Даниэль, на сегодня вы освобождаетесь от тренировки, — сухо сказала она, кинув предостерегающий взгляд на Грено.

Голос принцессы вернул Даниэля во вчерашний день. Ему показалось, что все вокруг в подробностях знают, ЧТО с ним произошло. Мучимый этим ощущением, он ничего не ответил и даже не обернулся. Только голова опустилась ниже. Хотелось поскорей скрыться, но уходить под всеобщими взглядами было тяжело. Даниэль не двинулся, страстно желая, чтобы прекратилось это тягостное внимание. Скорей бы все отправились на пробежку!

Каро мысленно взвыла — да что ж это такое!!! Нет, пробоя в данную минуту, кажется, не было… но смотреть на понурую фигуру посреди двора было просто невыносимо. И Каро сделала единственное, что в данный момент было в ее силах — сорвалась с места, не дожидаясь команды Грено, и скрылась за воротами. Через пару секунд за ней последовал один гвардеец, потом еще двое. Через полминуты двор опустел.

Грено догнал девушку на втором круге, с минуту молча бежал рядом. Каро обреченно покосилась на наставника и промолчала.

— И как это понимать, юная кайса? — через пару сотен метров поинтересовался старый военный. — С каких это пор ты решаешь, кого освободить от тренировки?

— Наставник… — тяжело вздохнуть на бегу было не просто, но у Каро это получилось. — Ну… так надо было. Я уверена.

— Ой, что-то ты темнишь, девочка, — насмешливо хмыкнул в усы Грено. — Сдается мне, ты уже и сама не знаешь, что делаешь и чувствуешь. Разберись в себе, Каро, пока не поздно. А то дров наломаешь, — и прибавил скорости, сразу уходя в отрыв.

Каро только еще раз вздохнула — на этот раз про себя. Если бы все было так просто.

Она огляделась и чуть-чуть сдержала бег — чтобы бегущий следом Лан с нею поравнялся. — А ты чего с утра кислый? — спросила она. — Смотри, погода какая хорошая!

Было бы неправдой сказать, что еще ни разу Лану не было так тяжело. За последние пару лет он даже наедине с собой почти разучился плакать, таким горьким и несправедливым был мир. А сейчас, когда в жизни появилось столько надежды, а рядом… ну это неважно.