Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер - Страница 56

— Брат, отец, дедушка — ты прекрасно знаешь, что единственное, чего все эти военные бригады хотят, — это понять, как лучше меня использовать. Кроме того, ни одна из этих твоих научных групп не наведывалась к нам давным–давно. Не думаю, что кто–либо намерен прислушаться к твоему сигналу. — Она скривилась, словно отведав уксуса. — Я не могу вернуться домой. Это все равно что умышленно воткнуть иголку мне в глаз. Ты не понимаешь. И потом, я не нуждаюсь больше в твоем обществе.

Его руки на рукояти трости задрожали.

— Что ты сказала?

Она выразительно глянула поверх его левого плеча. Он обернулся.

— Привет, дед, — произнес голос. Мужской голос.

— Я тебе не дед, — тихо прорычал он.

— И ей тоже.

Сходство было преотменным. Длинные руки и ноги, ободранные коленки, праздничная одежда. Это была годовщина Первой высадки на планету. Мать с отцом испекли торт в форме ракеты, которую он не мог помнить, поскольку был слишком мал.

Он ударил тростью о землю, словно маг, изгоняющий демонов,

— Прочь! Прочь из моего облика!

Его собственное юное лицо ухмыльнулось в ответ.

— И не подумаю.

Опираясь на палку, он склонился к самому себе, тяжело дыша.

— Ты не можешь убить меня.

— Но я могу убраться с твоего пути быстрее ветра. — Он легко отскочил от самого себя, чтобы быть вне досягаемости для удара тростью. — И кстати, твое сердце колотится немножко слишком сильно для твоего состояния. Я слышу, дед. Если какой–нибудь корабль и покинет этот мир, на нем будем мы все или никто.

Кришна заставил себя распрямиться во весь рост. Его позвоночник, не привыкший распрямляться, протестовал.

— Это невозможно. Я даю вам один час, чтобы обсудить это между собой…

— Нам не нужно обсуждать, у нас единый разум.

— Тем не менее я даю вам час, по истечении этого срока мой корабль улетит. Тем временем уважьте, пожалуйста, старика, позволив ему в последний, возможно, раз прогуляться с той, что выглядит как его сестра. Я должен снова объяснить, что этот мир будет разрушен. Это не бред, это факт.

Она изобразила искреннюю озабоченность.

— Дедушка, не надо этого делать. Твоя кожа неустойчива против ударной волны и гамма–излучения.

Он пожал плечами.

— Лучшего решения я не вижу. Ну, идем? Твои другие «я» утомляют меня.

Высоко над головой просматривались исполинские проспекты из бесшовного бетона — остатки города Хозяев. Их выкрошившиеся поверхности были увенчаны голубовато–серым птичьим пометом и посерели от местной растительности.

— При правильном освещении это могло бы стать домом, — сказал он. — Небо Достаточно синее, и при этом ни одной травинки. Полагаю, это самая гостеприимная часть планеты, и все–таки она напоминает пустыню. Местная флора пойкилогидрическая. Она приспособилась то вымокать, то засыхать. Сейчас время засухи.

— Я не могу сопровождать тебя, дедушка. Пытаться вернуть меня обратно все равно что пытаться вернуть взрыв назад в ручную гранату. Снова быть упрятанной в клетку? В обществе одного–единственного существа, продолжительность жизни которого составляет одну десятую от моего срока службы, а когда этот срок подойдет к концу, что тогда?

Вдоль границ космопорта тянулись стены ручной кладки, новые, возведенные рабами. За ними высилась скала, вздымаясь над плоским дном пересохшего моря, возле которого было выстроено поселение. Пока они поднимались на скалу, Кришна был вынужден говорить с паузами. Сердце его пульсировало в груди, словно раненая ладонь.

— Клетка величиной с планету… а большую часть своей компании… ты убила.

— Но не всех же! Я убила всего лишь тысячу на Рейлхеде. Чем больше мир, тем больше вероятность иммунитета. Мир с миллиардом обитателей может дать миллион компаньонов.

— И всего–то девятьсот девяносто девять миллионов могил.

Карабкаясь наверх, Кришна помогал себе палкой. Теперь было видно то, к чему он стремился, оно стояло на дне высохшего моря, окруженное вооруженными членами экипажа. Она не ожидала увидеть это и резко остановилась.

— Это шаттл. — Слова ее были излишни.

— Да. — Он принялся спускаться, наваливаясь на палку; нужно было поторапливаться. — Челнок, который доставил меня сюда… точнее говоря… он облетел вокруг скалы и приземлился здесь сразу после взлета. Мы должны поторопиться… если хотим попасть на борт… команда запустит реакторы, если только заподозрит, что приближается кто–нибудь, кроме меня и тебя… Неужели ты в самом деле поверила, что я скажу тебе, где находится корабль, на котором мы полетим?

— Говорю тебе еще раз: я не полечу с тобой.

Кришна кивнул. Теперь он уже не мог сосчитать свой пульс: он был как у птицы.

— Тогда у меня… нет выбора.

Он достал маленький кусочек своего бога, который взял с собой в долгий путь, и повернул его к свету.

— Взгляни на моего дорожного бога. Ты годами… не обращала на него внимания. На самом деле мне дали его мои Хозяева. В нем содержится крохотная дорожная бомба, которая может тем не менее расколоть эту планету надвое и которая, сестренка–дочка–внучка, точно убьет всех вас.

Впервые ее лицо утратило уверенное выражение.

— Это же камень.

— Это бомба, — ответил Старый Кришна. — Хотя и бог тоже.

Она смотрела на камень с неподдельным ужасом.

— Когда она взорвется?

— Когда я захочу. — Он размахнулся и бросил кусочек; бог несколько раз ударился о скалу, прежде чем затеряться в знойном мареве. — Теперь это камень… среди нескольких миллионов камней. Найди его… если сможешь. Поскольку у вас со всеми твоими «я» один разум… они уже знают, что мой челнок тут… поэтому они идут сюда — и быстро… Поверь мне, я знаю… Но они идут не с того конца терминала… И они пытаются… проникнуть на борт военного транспорта Хозяев, имеющего приказ… не впускать внутрь никого из неуполномоченного персонала…

Он вынужден был остановиться. Его окружили вооруженные люди и увлекли к погрузочной камере. Стартовые реакторы ожили. Обернувшись, чтобы взглянуть на скалу, он увидел фигуры, выглядевшие на фоне солнца силуэтами. Фигуры гуманоидов, но, конечно же, не людей. Им следовало бы принять другой облик, кого–нибудь побыстрее. Она все еще плелась в двадцати метрах позади него. Пыталась задержать его.

У нее еще было время.

Люк погрузочного отсека со скрипом начал закрываться, медленно, бесконечно долго, оставляя лишь метровой ширины щель. Она все еще стояла неподвижно. Наконец он не мог больше этого вынести и отвернулся.

Едва он отвернулся, она ухватилась за него, не давая ускорить шаг, удерживая руками за голову. Люди вокруг уцепились за кольца безопасности, вделанные в стены. Кто–то вопил в коммуникатор:

— Взлетаем! Набирайте высоту!

Что–то тяжелое с лязгом отлетело от наружного корпуса.

Она повернула его голову к себе лицом.

— Это все было вранье? Звучало похоже на то.

— Полное вранье, — слабо выдохнул он. — Хорошую штуку я придумал — сердечный приступ, а то ты могла бы утверждать, что я просто прислушиваюсь к своему сердцебиению.

Она прижала его к себе, поддерживая, а взлет продолжался, и челнок уже развернулся в сторону орбиты.

— Постарайся расслабиться. Не напрягайся. Мы тебя вытащим.

— Просто пообещай мне, что никогда больше… не будешь улетать. Если ты никогда не будешь высаживаться на планеты, твои алгоритмы агрессии, возможно… никогда не сработают. Оставайся в космосе… путешествуй с надеждой… никогда не прилетай…

Она прижимала его к себе и очень убедительно изображала слезы, пока сердцебиение не стало затихать и не явились люди, чтобы забрать его у нее.

— Пропустите! Пропустите! Дадим ему кислорода!

Она покачала головой.

— Его сердце остановилось.

Достоверность этих слов заставила их умолкнуть. Они отступили от нее, обращаясь с ней с тем почтением, с которым благоразумные люди относятся к тому, чего не могут объяснить. Она прислонилась к стене в надежде, что сила тяжести увлечет ее на пол. Та отказалась. Приходилось страдать стоя.