Земля-воздух (СИ) - Лимова Александра - Страница 33

— А Костя? — осторожно спросила я, боясь спугнуть момент его откровения.

— Что Костя? — Удивленно приподнял бровь Паша, переведя на меня взгляд.

— Ну, он так спокойно уйдет? Учредитель целой компании, владеющей станцией как бы и все такое…

— А куда ему деваться? Он в этом почти ничего не понимает. Всю работу делаю я, ну и Рамиля подтянул, когда аппетиты у меня возросли, а времени на это перестало хватать. Костик в основном сидел в офисе на кресле и в танчики играл, когда я с ног до головы в мазуте емкости очищал, просчитывал кубатуру приема на месяцы вперед, ППУшки ремонтировал, потому что понимал, как все это устроено и из-за какой поломки может сбиться весь процесс… В общем, не важно. Я и так чего-то разпизделся. — Прыснул Паша, с удовольствие глядя на меня. — Уйдет Толстый, потому что в теме не рубит, а я сейчас очень серьезно вертеться начну. И там реально надо будет вкалывать. В общем, как я говорил, человек он не плохой и сам понимает, что только из-за наших добрых отношений я ему деньги отстегивать не могу, а работать так, чтобы я ему нормально платил, он не сможет. Сеть кафе вроде скупает, готовится к уходу. Не знаю, что уж у него с этим получится, потому что в ресторанном бизнесе если Толстый что и может, так это безостановочно жрать…

— А почему ты называешь его Толстым? — спустя некоторую паузу спросила я, — он вроде не жирный, накаченный сильно…

— Потому что он был жирным. Пока Кристинку не встретил и она не заставила его наращивать мышцы, а не живот. — Расхохотался Пашка. — Они, кстати, сегодня вечером приедут. Во Франции два дня уже кутят.

— А станция? — вытаращила глаза я.

— А Рамиль? — хохотнул Паша, вытягивая меня из-за стола. — Полупокер говорил, что ты называешь меня с Тимоном и Пумбой «три гада». Ничего так, забавно. Мне понравилось.

— И чего он еще тебе говорил? — неприятно удивилась я.

— Как-нибудь расскажу. — Зловеще поиграл бровями он.

Поехали мы на пляж. Но Паше, пересекающему со мной широкую набережную пришла в голову мысль прокатиться на роликах, немало тут популярных. Я со священным ужасом попыталась откреститься, потому что никогда на них не ездила. Но он настоял. И даже мило поухаживал за мной, помогая надеть это жуткое орудие пыток, пока я сидела на низком каменном ограждении и думала, вот почему я рядом с ним такая ебанутая. И почему мне это так нравится. Сплошные риторические вопросы.

На улице уже вечерело, пляж пустел, а набережная полнилась.

— Рывком вставай, — красиво улыбнулся Коваль, выпрямляясь передо мной.

Рывком не получилось. Я в полусогнутом состоянии взвизгнула, понимая что ноги катятся вперед, а я вот-вот пропахаю плитку набережной пятой точкой. Паша, мучительно давясь смехом, удерживал мои вцепившиеся в его предплечья руки, и отъезжал со мной назад.

— Киса, выпрямляйся, ну! Хватит пытаться задницу на пол опускать! Киса, блять! — Он рывком дернул мою ошарашенную тушку на себя, заставляя-таки выпрямиться, впечататься носом в его плечо и испуганно скрюченными пальцами вцепиться в его плечи. — Господи, у тебя сейчас глаза из орбит выпадут!

— Ну, покатались и хватит! — фальшиво бодро произнесла я, чувствуя, что он отодвигается и крепче вцепляясь в его плечи. — Коваль! Мы целый метр проехали! Все, хватит! Ну хва-а-а-атит!

— Киса-а-а-а… — в тон мне потянул он, задом медленно отъезжая и держа мои похолодевшие руки. — Не думал, что ты трусиха.

— Я не трусиха. — Буркнула я, боясь согнуть ноги и по инерции едущая за ним к дороге, через которую была организована широкая линия вдоль набережной, под сенью пальм.

— Докажи. — Он отпустил мои руки, заставив меня испуганно охнуть и замерев с отчаянием катиться к дороге.

По которой неторопливо ехал минивэн. И если я так и буду катиться, я впечатаюсь в глянцевый бок авто. А я ехала. И испанец за рулем не подозревал о надвигающейся в виде меня катастрофе.

— Паша! Паша, машина! Паша-а-а! — запаниковала я, боясь оглянуться, боясь пошевелиться и боясь врезаться в неумолимо приближающийся автомобиль со слепым водителем.

Коваль расхохотался и, придержав меня за локоть, сумел остановить в шаге от того, где кончался бордюр и начинался асфальт, позволив водителю с миром проехать мимо. У меня сердце неистово колотилось о ребра, с губ готов был сорваться трехэтажный мат, но вполне себе добродушный смех Коваля заставил как-то стушеваться.

Впрочем, ненадолго. Мы ехали вдоль набережной. Ну как ехали. Я пыталась не упасть, а он тянул меня за руку, ехав спиной вперед и давясь смехом, когда страх меня чуть отпускал. И он вместе с тем чуть отпускал мои руки, заставляя меня испуганно таращить глаза.

— Кис, вот прямо видно, что ты мне не доверяешь, — фыркнул он, блеснув изумрудами глаз, когда он увеличил скорость, а я побледнела. — Ты же не упала еще ни разу, что так нервничаешь?

— Сам ответил на свой вопр… Паша, там негр! — Взвизгнула я, заметив как на маршрут нашего следования дурачась и убегая через дорогу от кого-то спиной вперед возник огромный, прямо как Пумба, черный негр.

Коваль оглянулся одновременно с негром, но было слишком поздно. Он врезался во всхрапнувшего негра, как-то хитро дернув меня на себя и толкнув на афроамериканца, а сам рухнул.

Черный детина растерянно подхватил мое испуганно матюгающееся тело, удержав от падения и с трудом пытался придать разъезжающимся ногам устойчивое положение сильно при этом извиняясь. Придал. И тут я увидела, как негр побледнел. Это было странно и забавно. Цвет кожи такой сероватенький, запоминающийся.

— Паша, он же не специально, — гоготнула я, вполне себе понимая причину смены цвета у огромного бедолаги. — Не трогай его и так дрожит, что я вот-вот грохнусь.

— Дрожит, это хорошо. — Хмыкнул, забирая меня у замеревшего по стойке смирно негра. — Ладно уж, живи.

Я хохотнула, пока не зацепила взгляд его не успевшее сойти выражение глаз. Ну, понятно в целом, почему негр побледнел. Так по особому тоже уметь надо смотреть. Почему-то вспомнился тот день в нашем первом рейсе.

Усадил меня на широкое каменное ограждение и подал бутылку воды. С упоением отпив, я смотрела в почти пустой пляж, море, напоенное багрянцем закатного солнца и ощущала на коже свежие, немного прохладные приливы морского бриза. И мне было хорошо. Паша сидел рядом, положив руку на мое гудящее колено и тоже глядя вперед.

— Ты Толстого заставил меня пресануть при перелете на Ямал?

Он фыркнул и кивнул, не переводя на меня взгляда, и лишь чуть сжав пальцами кожу на ноге.

— Почему?

— Слишком гордо вздернула подбородок на трапе. Слишком гордо. Слишком по кошачьи двигалась в салоне. Слишком старательно изображала доброжелательность. — Прикусил нижнюю губу, глядя мне в глаза отчего-то распаляющим потемневшим взглядом. — Там, за этой маской, кипела дикая ярость, не готовая пресмыкаться. Я тогда еще не знал, но чувствовал. Задело. Зацепило. Остановиться не смог. А как все внутри перевернулось, когда ты Толстому, условно говоря, фак показала, сложно описать… А потом взгляд глаза в глаза… И нутро будто шилом. Сука, до сих пор пробирает же… До дрожи.

В горле пересохло. Я ринулась к его губам. Язык по языку и он с силой сжал мое тело, вдавливая в свою грудь. До приятной боли.

— Нахер пляж. — Усмехнулся мне в губы, — к тому же похолодало.

Я кивнула, сжимая ноги и не понимая, как обратно поеду до пункта сдачи прокатных роликов. Не поехала. Пошла по прохладному песку, под глумливое предложение Коваля отведать коктейль с интересным названием «секс на пляже». Меня снова одновременно бесила и заводила эта его ебучая манера говорить фразами с двойным дном.

До отеля доехали быстро, и вваливались в его номер уже целуясь и срывая друг с друга одежду. Но позвонил Пумба и радостно проорал в трубку, что они приехали и ожидают нас в кафе через дорогу от отеля Паши. И холодно уже. И они ненадолго. И с детьми. И неплохо было бы поторопиться, а то им в Мадрид ехать.

Близняшки Захаровых в жизни были еще очаровательней, чем на фото. Я умильно улыбалась, и слушала их рассказы о Диснейленде. Кристина при моем появлении не выдала ровным счетом никакого удивления. Как и Пумба, радостно мне оскалившийся и здоровающийся с Ковалем.