Сводные братья (ЛП) - Твинн Саманта - Страница 13

– Как ты здесь спишь?

Она открывает ящик на своем крошечном столе и показывает пару наушников.

– Отличная беседа, ещё раз спасибо.

– Это со мной не сработает, Мисси. Я не собираюсь сейчас никуда уходить.

Я подпрыгиваю, когда слышу грохочущие крики снаружи, перемешивающиеся с выкриками «сукин сын» и «сосущая член шлюха». Я отодвигаю шторы вовремя, чтобы увидеть, как куча тел вываливается на тротуар, удары сыплются без разбора. Скачущую ранее на байке девушку дергает за руку лысый грубиян, кричащий непонятную тарабарщину, и пытается оторвать её от другого мужика. Затем я вижу, как зеленый неоновый свет отражается на кончике чьего-то ножа, и слышу душераздирающий крик, когда лезвие входит в плоть.

Мисси просто качает головой и опускается на свою крошечную кровать.

– Не обращай на это внимание, – говорит она. – Такое происходит почти каждую ночь. В любой случае, спасибо ещё раз… что подвез домой. И не беспокойся обо мне. Я не буду докучать тебе или Риверу… Хадсону, я больше не побеспокою вас ребята.

Я ещё раз оглядываю промозглую комнату моей младшей сестры, которую она называет домом и принимаю решение. Я ни в каком виде не оставлю её жить дальше в этом.

– Прекращай всё это дерьмо. Хватит. Мы с этим покончили.

– Я НЕ вернусь в твой дом. Ты выжил из ума? Это мой дом. Проваливай, оставь меня одну!

Именно в этот момент раздается выстрел.

Я хватаю Мисси.

– Прекращай этот бред. Тебе не обязательно ехать со мной, но ты здесь не останешься. Я отвезу тебя в отель.

Она снова начинает дрожать. Я не могу её в этом винить. Это одна из самых безумных ночей в моей жизни, и я только второстепенный актер во всех этих событиях. Она идет в ванную и возвращается с черным рюкзаком, в который укладывает свой ноутбук и наушники.

– Хорошо, – говорю я, – мы вернемся за остальным завтра.

Она оглядывает пустую комнату до того, как щелкнуть выключателем на лампе.

– Это на самом деле не важно. У меня нет ничего настолько важного тут.

Я притягиваю её в свои объятья и слегка прижимаю к себе, потому что хотя она и притворяется, что говорит о вещах, я знаю глубоко в душе, что она подразумевала намного большее.

ГЛАВА 17

Ривер зашел в чат

Ривер: Я рад, что ты здесь. Ты нужна мне сегодня.

Рейвен: Я всегда здесь ради тебя. Что случилось?

Ривер: Я не хочу об этом говорить. Я просто хочу говорить с тобой.

Рейвен: Я здесь, в чем бы ты ни нуждался.

Ривер: Да, какая ирония. У меня есть деньги, чтобы обеспечить мои физические потребности и прочее, но ты не со мной. Не в реальной жизни.

Рейвен: Я твоя.

Ривер: Здесь. Это не тоже самое.

Рейвен: Скажи хоть одно слово, Ривер, и я буду там, где ты хочешь, чтобы я была.

Ривер: Я не могу сделать этого с тобой.

Рейвен: Почему бы тебе не позволить мне принимать мои собственные решения, что ты можешь или не можешь сделать со мной?

Ривер: Я не хочу сотворить подобное с тобой. Это не имеет никакого отношения к твоим решениям и всему, что ты могла бы проделать со мной, я просто не хочу причинять тебе боль.

Рейвен: Мне больно, когда тебе больно.

Ривер: О, птичка. Ты, может быть, самый милый человек, с кем я когда-либо пересекался в жизни.

Рейвен: Поверь мне. Я не милая.

Ривер: В моем сердце, ты прекрасна.

Рейвен: Я не говорю о внешности.

Ривер: Как и я.

ГЛАВА 18

Мисси

Я думаю, у меня шок. Я онемела, и в то же время мне очень больно. Это состояние называется шок? Я даже не уверена, где я. Я пыталась заставить Флинта отвезти меня в мотель на шоссе, но он на это только фыркнул и продолжил ехать в центр города. И сейчас я нахожусь в какой-то стеклянной башне, возвышающейся так высоко над городом, что будь у меня побольше волос, я бы почувствовала себя Рапунцель.

Флинт поднялся со мной в номер, и я слышу, как он что-то заказывает по телефону в то время, как я пялюсь на своё отражение в затемненном окне. Я пытаюсь распахнуть его, но оно не открывается. Что ж, не получилось. Я качаю головой. Так, не думать в этом направлении.

Флинт всё ещё разговаривает по телефону, и я слышу, как он шепчет «как он?». Он, должно быть, разговаривает с Рэдом. Я тоже хочу знать, как там Хадсон, но я не буду спрашивать Флинта.

Я отворачиваюсь от своего отражения в окне и бреду по элегантной комнате, открываю дверь в ванную и включаю свет. Она кристально белая с мягкими вставками бамбука и плиса, с затейливо сложенными полотенцами на мерцающих стойках. Туалетные принадлежности в стеклянных бутылочках стильно расставлены с одной стороны раковины. Я щелкаю ещё одним включателем, чтобы понять, что это, и в изумлении отступаю, когда чувствую, как пол под ногами нагревается, качаю головой от нелепой роскоши.

Я присаживаюсь на край ванны, ничего не видя вокруг себя. Всё что я вижу – это Ривера. Лицо Хадсона. Ривер. Хадсон. Я не могу всё это уложить у себя в голове. Как бы я его не называла, это не поможет убрать с его лица отвращение, которое я видела, когда он понял, кто я. Все эти слова, которыми мы обменивались, развеяны на ветру. Я отвратительна ему.

Когда вечер только начался, всё что я желала – это одну ночь, один шанс с Ривером. Только возможность унять нашу боль, чтобы каждый из нас почувствовал себя хорошо. Один раз, чтобы облегчить то, что мучает его душу. Всё, что я хотела – прекрасные и чистые воспоминания, которые останутся со мной, когда мне придется двигаться дальше, чтобы оглядываться на произошедшее. Я набросилась на него и ворвалась в его жизнь, и теперь он должен добавить то, что он трахал свою сводную сестру, в список дерьмовых вещей в его жизни. Нет прекрасных воспоминаний и для меня. Картинки того, что происходило в его спальне, просачиваются в мой мозг, словно в черно-белом кино, и я вспоминаю, насколько это было удивительно, находиться в его руках.

Твою мать, Хадсон – это Ривер. Мой Ривер. Мой Хадсон. Мой брат.

Мать вашу. Почему это произошло именно со мной? Куда бы я ни пошла, что бы я ни делала, я всё оскверняю. Донни, мой гребаный мудак-приемный отец говорил много дерьма, но в одной вещи он был прав. Я всё порчу. Всё, к чему я прикасаюсь, изменяется в худшую сторону.

Я не могу остановить слезы, которые текут по моим щекам. Я больше не могу сдержать плач, и чем сильнее он становится, тем больше я злюсь. Я так больше не могу; я не хочу страдать, ломаться и кровоточить изнутри. С меня хватит.

Я соскакиваю и смахиваю крошечные дорогие лосьоны и шампуни с полки на пол. Я хватаюсь за всё, что есть в пределах моей досягаемости и бросаю в свое изображение в зеркале, беззвучные крики поднимаются и затихают, я задыхаюсь от рыданий. Я крушу всю ванную, раздираю красивые полотенца, пытаясь заглушить свою боль. Я хватаю нетронутую душевую занавеску, прорывая отверстия на белом материале, когда сдергиваю ее с крючков. Гнев клокочет во мне так сильно, что ничто не помогает.

– Мисси, дорогая, нет, – я слышу, как зовет Флинт, и это последняя капля, последняя трещина, что ломает меня на части, и я падаю на теплый пол, занавеска обвивает мои руки, рыдания сотрясают меня так сильно, что моё тело дрожит, простреливая болью прямо в легкие и горло.

Флинт поднимает меня, обхватывая своими сильными руками, и отводит волосы с моего лица.

– Шшш, шшш, – шепчет он и начинает укачивать меня так, как успокаивал, когда я ещё была ребенком.

Он идет в другую комнату и садится на диван, всё ещё держа меня на руках. Я плачу так сильно, что мои глаза опухли, а слезы иссякли. Я хнычу, уткнувшись в его тепло, позволяя Флинту укачивать меня дальше, пока чувство уюта охватывает меня, позволяя напряжению покинуть моё тело. Когда он целуют меня в макушку, я расслабляюсь ещё сильнее. Затем он начинает напевать. У Флинта низкий и приятный голос, а песня так знакома. Раньше Хадсон пел её, когда мы были маленькими и напуганными. Когда голоса взрослых внизу становились громче, он пытался заглушить их. Хадсон собирал всех нас в его и Флинта комнате, ставил комод перед дверью, и мы ютились все вместе на его постели, пока он пел «Много рек, чтобы пересечь». Именно это сейчас мне напевает Флинт, и я чувствую, как годы отматываются назад. Вдруг мне снова шесть лет, и так безопасно и уютно между моими братьями. Я тихонько шепчу «И я выживу исключительно благодаря гордости…»19, думая, что эта фраза воплощает всю мою жизнь.