Ночь черного хрусталя (отрывок из повести не включенный в публикацию) - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 1

Владимир Михайлов

Ночь черного хрусталя (отрывок из повести не включенный в публикацию)

* * *

… хотелось бы, чтобы вы не расхаживали здесь с оружием. Мы не привыкли, и к тому же, это могут увидеть женщины, дети…

— Я приму это к сведению, — сказал Милов учтиво. Ева тоже встала и догнала его.

— Я с вами, Дан.

— Доктор Рикс, — сказал кто-то из шестерых, — нужно, чтобы мистер Милов как следует отдохнул и пришел в себя. Позаботьтесь об этом.

— О, разумеется, — сказала она, улыбаясь. — Поужинаем, Дан, и пойдем ко мне.

Он взглянул на нее. Да провались все пропадом, — подумал он. — Почему мне должно хотеться больше, чем остальным? Мне сейчас, кроме нее, ничего не нужно, я-то выкручусь, и ее хоть на руках, хоть в зубах, но вытащу, а эти — пусть подыхают под обломками вместе со своими мнениями и традициями. Зато те, кому повезет выжить, поймут, наконец, что к чему…

Они подошли к ее двери.

— Чувствуй себя, как дома, — сказала она.

— Это значит — приготовиться мыть посуду?.. У тебя тут хорошие запоры?

— Чего ты боишься, у тебя же оружие, — ответила она.

Кажется, два или три раза звонил телефон, но никто и не подумал обратить на него внимание. Прошло черт знает сколько времени, пока они в первый раз не пришли в себя. Комфортабельная комната, небольшое жилище рядом с кабинетом врача, была наполнена их дыханием. Сознание возвращалось медленно. «Ах ты… русский», — неожиданно она не нашла другого слова. Но тут же исправилась: «Мой человек. Мой мужчина. Знаешь, я с первого взгляда поняла, что в тебе есть что-то… такое». «Конечно, — откликнулся он, — какой еще дурак, кроме русского, станет тащить на себе женщину столько километров, чтобы сделать то, что можно было еще на берегу, в кустах… А ты — кошка». "Ну нет, там тебе до этого было еще очень далеко… А почему — кошка? " "Не уверен, но ощущение именно такое…: " «Поэтому ты ласкаешь меня так нежно? Можно подумать, что ты — мальчик, и я у тебя — первая в жизни». Он медленно вел руками по ее телу, еще и еще, и это было действительно словно впервые в жизни — а может быть и на самом деле впервые? «Знаешь, — сказал он, — ты в жизни — первая». Она засмеялась, безмятежно и счастливо. «Попробовал бы ты сказать иначе». «Это правда». "А почему все-таки кошка? Может быть, я как раз лисичка? " «Потому, что ты сказала — с первого взгляда. Но мы встретились в темноте. Если ты там смогла увидеть меня, значиткошка». «Я — сиамская, — сказала она. — Но я действительно почувствовала сразу — угадала по голосу». «Знаешь, а мне действительно хотелось напасть на тебя — там, на берегу, когда мы одевались». «И мне тоже хотелось подойти и прижаться к тебе». «И ты прижалась к Граве». «Именно поэтому». «Я страшно ревновал». "Ничего. Зато сейчас я прижмусь к тебе… вот так… " "Ты… " — проговорил он, снова теряя рассудок.

Во второй раз они очнулись, когда было уже совсем темно. "Раз, два, три, четыре… " "Что ты считаешь? " "Подожди, дай закончить. Дюймы. Ну, разве можно пользоваться этим, нападая на маленькую, усталую женщину? Ты маньяк, вот ты кто. Ты долго тренировался перед тем, как наброситься на меня? " "Я проходил специальную школу в Тибете, — сказал он, — и сдал экзамены, и тогда получил разрешение разыскать тебя. Мне сказали, что ты — моя половинка. " "Они угадали, — ответила она, — и в этом твое несчастье. " "Почему? " «Потому, что кончилась твоя привольная жизнь. Теперь ты не избавишься от меня ни в этом, ни в том мире». "А ты веришь в тот мир? " — спосил он серьезно. «Конечно — иначе этот ничего не стоил бы». "Ладно, — сказал он, — согласен и на тот. Но и ты никогда больше не станешь прижиматься ко всяким сумасшедшим. " «Сейчас тебе станет очень смешно, — сказала она. — Потому что на самом деле я себе позволяла очень редко. Разве что на словах». "Почему? " «Потому, что когда изображаешь себя такой, вы, мужчины, молчаливо признаете за мной право выбора. И не лезете так нагло, как к другим, изображающим робость». «Может быть, — согласился он, — только я никогда не лез нагло. Не умею». "Тебе так не больно? " "Нет, — сказал он, — позволяю тебе это, и еще многое другое. " «Совсем темно», — сказала она, когда прошло еще примерно с час. «Ну и черт с ним». «Смешно, но я жутко голодна. Зря мы не взяли ничего с собой. Спустимся, поедим чего-нибудь». «Ох, — сказал он, — это слишком трудно: придется одеваться, я подозреваю, что на тебе сейчас ничего нет». «В самом деле? Господи, до чего неприлично. А еще хуже — что и ты совершенно голый. Ну что же, давай пойдем так, не станем терять времени на одевание». «Я могу, — сказал он, — но у меня нет патронов». "Зачем они? " «Стрелять в тех, кто там сразу набросится на тебя». «Я думаю, — сказала она, — что им сейчас не до этого. У них свои проблемы — да и жены рядом». «Все равно могут, — сказал он. — Это будет своего рода ремиссия — перед смертью». "Почему перед смертью? " — она повернулась на бок и приподнялась на локте. "Потому что те нападут. А здешний люд — никудышные вояки, да и оружия нет… " Эти слова вернули их в тот мир, что находился за стенами комнаты. Ева встала и начала шарить вокруг в поисках белья и одежды. «Зажги свет» — посоветовал он. "Да, — ответила она, — я как-то забыла об этом… " "Тут обо всем на свете можно забыть, — мысленно согласился он, — да и стоило бы… " Вспыхнул свет. "Обожди еще минутку, — попросил он, — постой так. " Ева повернулась вокруг оси, словно манекенщица. "Устраивает? " «Теперь побыстрее одевайся, — сказал он, — не то я ослепну, а слепой — никудышный стрелок. Хотя на худой конец я могу и по звуку». Он встал с кровати. «Черт, голова кружится». «Я же говорила — пора поесть. Дети должны питаться регулярно и качественно. Я имею в виду тебя». «Ты просто боишься, что я сожру тебя, если ты не подсунешь мне чего-нибудь другого». «Ну, — сказала она, — кошек не едят». "Знаешь, бывает, что и кошек, и не только… " «Не надо, — сказала Ева, — мне противно». «Извини, не буду», — ответил он и подумал: все-таки мы из разных миров. Во всяком случае, по происхождению, хотя сейчас мы с ней — один мир, неразделимый.

Ева, уже одетая и причесанная, подощла к нему: «Клянусь тебе: никогда, никогда у нас не будет иначе. Даже потом, намного позже, когда что-то уйдет — все равно, никогда не будет иначе». Он прижал ее к себе и поцеловал, благодаря и надеясь. Потом повесил автомат за спину и они вышли, оставив постель в полном беспорядке, и направились к лифту. Но по дороге Ева сказала: «Давай, заглянем на миг». Они заглянули. "Сестра, все в порядке? " — спросила Ева строго. «Все в порядке, доктор Рикс. Звонили — искали вас». "Кто? " Сестра заглянула в блокнот. "Он назвался Гектором. Просил передать, что ждет вас и господина в ресторане. По-моему, это тот самый корреспондент, который… " «Спасибо, сестра», — сказала Ева. Прошла вдоль гермобоксов, останавливаясь, внимательно вглядываясь. Милов не удержался, подошел и прошептал на ухо: «Я могу сделать тебе и получше». «Когда мир образумится», — ответила она громко. Сестра позади вздохнула. Они вышли. Лифты все еще работали, и это показалось Милову удивительным и внушающим надежду.

В ресторане было еще больше людей, чем в прошлый раз, теперь тут сидели и женщины, и дети, и стоял невообразимый шум, а найти свободное местечко оказалось нелегко.

— Не просто будет искать здесь Гектора, — сказал Милов, если у тебя есть такое желание.

— К чертям Гектора, — сказала Ева. — Я хочу есть.

Кое-как они уселись. Официанты куда-то исчезли, но ливрею метрдотеля Милов углядел в царившем хаосе. С трудом удалось подтащить его к столику.