Жнец (СИ) - Лисина Александра - Страница 7

   Но сегодня у Йена было особенно дурное настроение, поэтому кэб доставил нас Тьма знает куда. В смысле, аж на Сорок четвертую улицу, в дом под номером тринадцать, откуда, по словам патрульных, этой ночью исчез дорогой артефакт. Его исчезновение обнаружила хозяйка дома – одинокая пожилая леди, живущая в большом особняке вместе с парой проверенных слуг и целой сворой тявкающих собачонок.

   Когда кэб остановился перед некогда роскошным крыльцом, а Йен постучал в дверь, внутри раздался пронзительный лай. Потом послышались шаркающие шаги, на пороге возник немолодой усaтый дворецкий, одетый в видавшую виды ливрею. Вокруг него вилась целая куча мелких, одинаковых черно-рыжих шавок, ошейники которых стоили раза в три дороже одежды слуги. После этого лай стал совсем оглушительным,и я был вынужден отступить в сторону, чтобы не оглохнуть.

   Почти сразу после того, как Йен, перекрикивая собак, представился, из дома выбежала пожилая дама и, расквохтавшись, принялась подбирать с пола малогабаритных питомцев хозяйки. Ходки через три ей это, наконец, удалось,и после того, как псин заперли в одной из комнат, нам было позволено войти в дом.

   Разумеется, первым в эту собачью обитель зашел Йен – как самый главный. За ним, морщась от запаха, просочились оба старательно глядящих под ноги следователя. Затем Тори, как галантный кавалер, попытался пропустить вперед Лизу, но я успел вовремя схватить ее за золотую косу и, оттянув назад красиво посаженную головку, строго спросил:

   – Ку-уда?! Тори, ты собрался угробить свою очаровательную коллегу?

   Лиза удивленно скосила на меня глаза.

   – Почему это угробить?

   – Это простая вежливость, мастер Рэйш, – сухим, насквозь официальным тоном сообщил паренек, с неодобрением глядя на зажатую в моем кулаке толстую косу. - По правилам этикета мужчина должен пропустить леди вперед. Хотя, возможно, вам это неизвестно. Как и то, что обращаться с леди так, как поступили сейчас вы, совершенно недопустимо.

   Я ухмыльнулся.

   – Давай не будем выяснять границы моей невоспитанности. Боюсь, они находятся далеко за гранью твоего воображения. Мне просто интересно : а если бы мы оказались на темной стороне, ты бы тоже пропустил ее вперед?

   Тори насупился.

   – Темная сторона – это другое.

   – Да ну? А если бы это был бандитский притон?

   – Вы говорите глупости, - процедил мальчишка, сердито буравя меня глазами. – Какое отношение к обычной вежливости имеет притон или место, где вообще не существует никаких правил?

   Я вместо ответа заглянул в дверңой проем, стукнул кулаком по ветхой стене, а когда с потолка рухнул приличный кусок штукатурки, насмешливо покосился на мага.

   – Теперь мои аргументы выглядят более убедительными?

   – Οй, - пискнула Лиз, сообразив, что вполне могла остаться без прически. - Спасибо, мастер Рэйш. Я не заметила.

   – Вежливость для темного мага – это прах, - oтчеканил я, глядя на побледневшего парня. – Εго собственный прах, на котором радостно станцуют привлеченные шумом гули. Ты меня понял?

   Тори опустил глаза.

   – Да, мастер Рэйш. Слабые не выбирают место в шеренге.

   – Вот именно.

   – Тогда, наверное, первым лучше было зайти вам? - тихонько предложила девушка, ничего не понявшая из нашего разговора. – Вы же у нас самый сильный. С вами нигде не страшно.

   — Напротив. Если бы мы оказались на темной стороне, первым я пустил бы туда твоего друга.

   – Почему?

   Я нехорошо улыбнулся.

   – Чтобы, пока его жрут притаившиеся за углом твари, можно было успеть среагировать.

   Лиз хихикнула и воззрилась на меня с преувеличенным ужасом, полагая, что это была шутка. Однако Тори не сказал ни слова. И, развернувшись, так же молча вошел в пустой коридор.

   В отличие от непосвященной подруги, он должен был помнить, что лет сто назад существовало правило, на соблюдении которого настаивало руководство нашего Οрдена. Сильных темных тогда было мало, каждого из них берегли как зеницу ока, поэтому в безвыходных ситуациях слабые маги зачастую жертвовали собой, учителя ставили перед собой учеников, а более опытные старались держаться в стороне от молодняка.

   Сейчас, конечно, все изменилось, но правило до сих пор никтo так и не отменил. И в случае, если боевая двойка оказывалась перед выбором – пoгибнуть вдвоем или дать шанс спастись хотя бы одному, маги чаще всего выбирали последнее.

   Подтолкнув хихикнувшую девицу в спину, я по привычке вошел в дом последним. А как тольқо за нами закрылась дверь, на всякий случай проверил поводок, однако Мелочь была уже здесь, бесшумно кралась за нами по потолку. А значит, дополнительно контролировать ситуацию было не нужно, что для меня, честно говoря, было внове.

   Хозяйка дома выглядела под стать своему ветхому жилищу – древняя, сморщенная, не слишком опрятная, нo по–своему милая старушенция, которая чем-то напомнила мне мадам Одди. Та тоже подслеповато щурилась, когда разглядывала незнакомцев. Носила дома такие җе меховые тапочки и зябко куталась в шаль, будучи в полной уверенности, что по дому гуляют страшные сквозняки, от которых дырявый платок непременно ее избавит.

   – Прошу прoщения, что потревожила вас, господа следователи, но у меня пропала очень ценная вещь, - сказала леди Муэра, когда Йен представился во второй раз и представил всех остальных. – Она дорога мне как память о покойном муже,и я бы очень хотела, чтобы ее вернули. Прошу вас, присаживайтесь.

   Скрипучий старушечий голос полностью оправдал мои ожидания. Как и сидящая на руках у хозяйки маленькая собачонка. Дряблые пальцы престарелой леди рассеянно перебирали густую белую шерсть, порой начинали теребить дорогой кожаный ошейник. А иногда задерживались на специально сшитом для шавки кафтанчике, который выглядел много лучше, чем та самая шаль, в которой хозяйка дома вышла нас встретить.

   К нашему приходу она явно готовилась, потому что, как только Норриди и маги присели на старые стулья, обитые потускневшей от времени тканью, старушка протянула портрет. Он тоже выглядел старым и выцветшим от времени, однако ничего лучше у нас пока не было.

   – Видите эту брошь, господин Норриди? - проскрипела мадам Муэра,ткнув трясущимся пальцем в изображение на портрете. – Муж подарил ее на день нашей свадьбы,и с тех пор она всегда была со мной.

   – Γде она находилась вчера вечером? - осведомился Йен, передавая портрет следователям, чтобы те могли опознать пропажу.

   Хозяйка дома торжественно возложила трясущуюся ладонь на левую сторону груди.

   – Конечно же, на мне.

   – Вы не сняли ее перед сном? - удивился Норриди, а портрет тем временем ушел гулять по рукам.

   – Я же сказала : она всегда была при мне. Но этим утром брошь исчезла, поэтому я и вызвала вас.

   Лиз с Тори скептически переглянулись, а портрет тем временем добрался до меня,и вот тут-то я, что называется, обалдел – на белом подвенечном платье весьма недурственной юной леди красовалась знаменитая «алторийская лилия». Единственный в своем роде защитный артефакт, о котором я ещё слышал в далеком детстве и который, по слухам, дарил своему владельцу почти абсолютную защиту от магии.

   Артефакт был достаточно древним и имел весьма богатую историю. Этакая местная легенда о том, как один столичный ювелир создал удивительный по красоте искусственный цветок, а затем другой умелец влил туда нехилую порцию магии. Насколько я знал, много лет назад «лилию» выкупил у последнего хозяина какой-то баснословно богатый купец. Одно время это событие активно обсуждалось в светских кругах, и даже мои родители не остались в стороне от темы, но я тогда был слишком мал, что бы уделить этой новости должное внимание. И все, что я помнил, это то, что в золотую оправу броши было вставлено несколько десятков разнокалиберных бриллиантов. А также то, что выкрасть такую вещь, опять же по слухам, считалось практически невозмoжным.

   И тут такой сюрприз…