Последний ветер (СИ) - Мышкин Евгений - Страница 38

- Прощай брат. Удачной дороги.

Когда он ушел, Ишчель долго смотрела на мирно спящую девочку. И из глубин наружу всплывало странное и удивительное чувство. Ишчель разрыдалась. Она плакала от осознания того, что создатель, сделав её женщиной, физически лишил её того, чего она отчаянно жаждала. Ребенок. Принесенная Тотлем девочка стала для Ишчель подарком. Она поняла, что она любит её до беспамятства. И будет защищать её даже ценой своей жизни. Пусть даже она не зачала и не выносила её, но она теперь - её дочь.

Буря.

Тэйя.

* * *

В круглой и темной пещере едва тлели угли в очаге. Они изредка вспыхивали, окрашивая стены причудливыми тенями.

- Тень Бога? Серьёзно?

- Он же поверил.

Первый голос засмеялся.

- Он поверил. Он поверил во всё, что мы ему рассказали.

- Но, ведь не всё, что мы рассказали, было неправдой.

- Не всё.

- И что нам теперь делать?

- Ничего не делать. Ждать.

- Долго ждать?

- Не очень. Теперь уже недолго. Лет десять. Может, больше.

- Это хорошо.

- Хорошо.

- Он найдёт её?

- Надеюсь. Если он не найдёт её сам, мы поможем ему.

- Это хорошо.

- Хорошо. А теперь давай спать. Гаси огонь.

Красные огоньки погасли окончательно. Воцарилась непроглядная темнота. И в этой темноте было только одно живое существо. Огромный чёрный лис с глазами цвета палой листвы.

Конец первой части.

Часть 2. пролог#2

Там, где есть тень,

Всегда есть место солнцу.

ПРОЛОГ #2

Сначала - было первых двое.

Полночный лис, что вечно воет.

И матерь, что растит детей.

Один был тесно связан с тьмою.

Другая связана с землёю.

И каждый с силою своей.

Потом - бессмертных было десять.

И чтоб баланс уравновесить

Их поделили пополам.

Их стало пятеро - белесых,

Пять чёрных, тёмных словно бесы.

И началась у них Игра.

Глава 10

ГЛАВА 10

Даже среди своего племени Орха считался неким странцем. Он жил отдельно, совершенно один на берегу холодного Китового моря. Его хижина была сложена из огромных китовьих рёбер, и обтянута шкурами морских котов.

Ещё не старый, но, пронизанный всеми полярными ветрами, мужчина был просолен, и груб, словно дубленая китовая кожа. Жесткая, колючая борода доходила почти до близко посаженных глаз. Глаз разного цвета. Один был непрозрачно чёрным, в противовес второму - голубому, как холодное Крайнее море. Племя всегда считало, что его матерью не могла быть обычная женщина. Только зубатая китиха смогла бы выносить столь суровое и непроницаемое существо, каким был этот человек. И только ледяная соленая вода способна была закалить его, и приспособить для выживания здесь.

Его нисколько не боялись, нет. В языке племени даже не было такого слова, и, вероятно, люди засмеялись бы, попытайся им кто-то донести его смысл. Человека уважали и слушались. Он единственный на их памяти, кто в одиночку охотился на зубатых китов. На своей небольшой лодке из прочнейшего белого дерева, окованной легкими металлическими пластинами, способным колоть небольшие льдины, человек уходил далеко в море. И никогда не возвращался без добычи.

Он знал все звёзды, ветры, и течения этого холодного уголка на краю мира. Некоторые считали, что он знает много больше, чем говорит. Некоторые считали, что он способен говорить с Праматерью, и ледяными духами. Но, никто не знал, что однажды природа преподнесла ему нечто удивительное.

Он проснулся задолго до рассвета. Старые звёзды и почти полное двоелуние достаточно ярко освещали всё вокруг. Слабый ветер едва дул, и обещал скоро утихнуть. Орха умылся и растер торс и руки свежевыпавшим снегом. Тело его понемногу просыпалось. Он выпил чашу кипятка, и съел несколько существенных кусков вяленого китовьего мяса.

Когда он вышел уже будучи полностью собранным, и готовым к охоте, ветер почти прекратился. Он ещё раз проверил всё своё снаряжение: прочность веревок и тросов; крепость узлов; остроту раскрывающегося гарпуна, и отсутствие ржавчины на металле. После он расчехлил свою лодку, также внимательно осмотрел её на предмет целостности. В крепости и долговечности дерева он не сомневался, а вот составная система металлических колец на носовой части требовала особенного ухода. После осмотра Орха спустил лодку на воду, и ловко запрыгнул в неё, дабы не замочить обувь и одежду. Налег на весла. Увесистый кожаный мешок с припасами и пресной водой, затянутый шнурками из сыромятной кожи, он уложил под сиденье.

До следующего рассвета следовало уйти далеко в море, чтобы выследить косатку. Весла почти бесшумно разрезали водную гладь, и несли лодку всё дальше от берега.

Вскоре после рассвета он поймал течение, которое хоть и слегка смещалось в сторону, всё-таки уносило его прямо в открытое море. Он изредка подправлял курс веслами, но, это стоило ему меньших сил, чем грести вручную постоянно.

Когда маленькое северное солнце стало садиться, Орха достал из мешка с припасами пресную воду, мясо, и пару сладких сушеных плодов кустарника, которое называли тикаба. Племя выращивало их, наряду с остальными травами и растениями, в отдельной большой хижине с постоянной температурой. Плоды тикабы обладали бодрящим эффектом, и позволяли не спать некоторое время. После ужина он снова двинулся, направляемый течением. К утру он должен был достичь мест, где водятся зубатые киты. Мест, где полновластное царство льда и холодной воды.

Орха был воодушевлен в предвкушение славной охоты. Он ждал этого течения несколько недель.

Толща воды. Солнечный свет, едва рассеивающий тьму, сгрудившуюся на непроглядном дне. Пугливые стаи рыб, и туши горбатых китов, вальяжно курсирующие от поверхности, в глубину, гонимые понятными только им инстинктами.

Ощущение скорости. Ощущение голода, и азарт погони за добычей.

И одиночество. Она зрелая и здоровая самка. Она большая, и выносит крепкое потомство. Потомство таких же, как и она сама, детенышей, которые будут ещё долго властвовать в здешних водах. Но, её боятся. Она - другая. Она непомерно большая для своего возраста, и юные неопытные самцы боятся подходить к ней даже в период гона. И так уже второй год подряд. Она самовольно ушла из материнской стаи в другие края, в надежде стать частью новой семьи, но, и здесь она тоже всего лишь странный и пугающий чужак.

И вот уже вторую ночь она слышит голос. Это голос будто маленького существа. Беспомощного, и требующего опеки. Он где-то рядом, но он очень слаб. И он где-то на самом дне. Там, где кроме тьмы и камней почти ничего нет.

Она уже третий день почти ничего не ест, и не может даже сосредоточится на охоте. Голос всё настойчивее зовёт её. Она ныряет всё глубже, но никак не может найти это нечто. Наконец она обнаруживает источник. Он совсем крохотный, и лежит на дне глубокого разлома. Теперь она не просто видит, но и чувствует его. Твёрдое, тёплое, одинокое, и настолько же чужеродное в этом мире, как и она сама.

Она ныряет за ЭТИМ в первый раз. Воздуха в огромных лёгких хватает только лишь для того, чтобы увидеть это издалека. Она спешно поднимается наверх, чтобы подышать. Выныривает настолько сильно, что оказывается над водной гладью. Воздух снова заполняет её лёгкие, и в этот раз она плывёт на самое дно гораздо более стремительно. Не щадя ни сил, ни кислорода она стремится к этой вещи. Всё глубже и быстрее. И вот оно уже совсем близко. Ей кажется, будто эта крохотная вещь сама источает свет, разгоняя густую тьму вокруг.