Странствующий рыцарь (ЛП) - Рейнольдс Энтони - Страница 6

— Сын мой, — приветливо произнесла она, и поцеловала его в каждую щеку.

Калар несколько скованно стоял позади него.

— Мама, — кивнул Бертелис, и подошел к отцу. Опустившись на одно колено перед своим отцом и сеньором, молодой рыцарь склонил голову. Лютьер улыбнулся своему сыну, который был настоящей копией его самого четверть века назад, и положив руки на его плечи в броне, поднял его на ноги.

Калар поклонился леди Кэлисс, старательно игнорировавшей его, и, подойдя к отцу, опустился на колено. Лютьер хлопнул Бертелиса по плечу, подтолкнув его к столу, на который слуги уже несли свежевыпеченный хлеб и вино. После этого лорд Гарамон повернулся к своему первому сыну и наследнику, его глаза стали более суровыми.

— Вы нашли их? — спросил он.

— Да, мой лорд, — ответил Калар, вставая и кладя руку на рукоять меча.

— Они оказали сопротивление, и пришлось убить двоих, чтобы привести их к повиновению. Остальных ратники ведут сюда на суд.

Лютьер кивнул и отвернулся. Еще раз поклонившись, Калар присоединился к своему брату за столом. Лютьер занял место во главе стола. Его супруга присела напротив, с любовью глядя на Бертелиса, который с удовольствием принялся за еду.

Калар сел за стол напротив брата и разломил пополам хлебец.

Симпатичная служанка Аннабель принесла еще блюдо с дикой птицей и олениной. Когда Бертелис игриво подмигнул ей, Аннабель покраснела. Молодой рыцарь проводил глазами стройную фигуру девушки и отхлебнул вина из кубка. Лютьер усмехнулся. «Парень сорвал еще один цветок удовольствия», подумал он.

— Как вы себя чувствуете сегодня, мой лорд? — спросил Калар.

— Я здоров, — ответил Лютьер, едва обратив внимание.

— Бертелис, — обратился он к другому сыну, — Гюнтер говорит, что ты мог бы быть лучшим из всех, кого он когда-либо учил, если бы ты больше времени посвящал тренировкам. Ты пропускаешь слишком много занятий.

Бертелис вздохнул.

— Я бы больше старался посещать его занятия, если бы старик сделал их более интересными.

— «Старик», — фыркнул Лютьер. — Следи за языком. Гюнтер немногим старше, чем я.

— Все равно Калару от этих занятий больше пользы, чем мне, — сказал Бертелис. — У него ум как губка. Он учится быстрее, чем я, и, правда, куда больше старается.

— Мне приходится стараться. Я не столь талантлив, как ты, — скромно сказал Калар.

— Чепуха. Ты лучше фехтуешь, хотя в седле с копьем лучше все-таки я, — улыбнулся Бертелис.

— А о рыцаре и судят по тому, каков он в седле, — заметил Лютьер.

* * *

Этой ночью, когда в замке все уснули, Калар видел сны. Он быстро заснул, потому что очень устал. Почти весь день он провел в седле, отрабатывая технику боя копьем под бдительным надзором Гюнтера. Снова и снова Калар пришпоривал Гренголэ, пуская коня в галоп, и поражал копьем учебную мишень, готовясь к удару, когда наконечник копья вонзался в цель. Только хорошо отработанные удары могли повалить на землю тяжелую деревянную мишень, после чего слуги поднимали ее и готовили для следующего удара.

Час за часом Калар атаковал тяжелую мишень, пока его плечо и рука не покрылись синяками от копья. Снова и снова слышал он во сне слова своего отца: «А о рыцаре и судят по тому, каков он в седле».

В своем сне Калар снова был в седле, верхом на своем боевом коне, и снова атаковал учебную мишень. Он поражал мишень копьем, но она была несокрушима, словно камень, и его руку сотрясло от удара, когда копье раскололось. Калар повернул коня, в его руке появилось другое копье, и он атаковал снова. Когда он скакал к деревянной мишени, то увидел, что мишень внезапно превратилась в гигантскую темную фигуру с огромными рогами, растущими из призрачной головы.

Калар нанес могучий удар, но снова это было все равно что бить по камню, и его копье сломалось и раскололось. Чудовищное темное существо повернулось к нему, и, в отчаянии бросив сломанное копье на землю, Калар схватился за меч. Но едва его руки сомкнулись на эфесе меча, как клинок превратился в шипящую змею, которая бросилась к его лицу, оскалив ядовитые клыки в огромной пасти.

Почувствовав, как зубы змеи вонзились в его щеку, Калар вскрикнул и отдернул голову. В то же мгновение змея исчезла, и в его руке остался только меч.

Он снова оказался в каком-то другом месте… Из густого тумана, окружавшего его, вышел ребенок.

— Кто здесь? — воскликнул Калар, его голос был словно заглушен туманом.

Разглядев лицо ребенка, он потрясенно ахнул. Он не видел во сне свою сестру уже много лет, хотя часто думал о ней. Она была такой же темноволосой, и в детстве они были неразлучны. И сейчас она появилась перед ним маленькой девочкой, такой, какой он запомнил ее в последний раз, перед тем, как ее забрали.

Его сестра-близнец посмотрела на него глубоким проникновенным взглядом, словно говорившим о тайнах и загадках. Она была печальна, и Калар хотел подойти и утешить ее, но она отвернулась.

Она начала таять, и Калар увидел, что она стала прозрачной, словно призрак. Он закричал, но в то же мгновение она исчезла, поглощенная туманом. Калар попытался последовать за ней, пришпорив Гренголэ и слепо ринувшись в туман. Путь ему преградили ветви и сучья деревьев, вцеплявшиеся в него, царапавшие его лицо, и Калар стал неистово прорубать дорогу мечом.

Он услышал рев, утробный рокочущий звериный рык, наполнивший его уши, и от мощи его закружилась голова. Вдруг что-то с силой ударило его в грудь и выбило из седла. Калар ударился о землю… и мгновенно проснулся, сердце его бешено колотилось, простыни были мокрыми от пота.

* * *

Калар, стиснув зубы, атаковал, его клинок молниеносно метнулся к голове оппонента. Удар был отражен с легкостью, как Калар и ожидал, и второй удар он нацелил ниже, в корпус. И снова его клинок был отбит, ответный удар он едва успел принять на щит. Когда Калар увидел возможность для удара, его выпад был быстрым и мощным, заставив учителя фехтования отступить.

— Хорошо, — сказал Гюнтер, вкладывая меч в ножны. Хотя рыцарь был уже немолод, но в искусстве боя мечом и копьем ему не было равных во всем Гарамоне — на самом деле, и во всей восточной Бастони.

Учитель фехтования был облачен в простую и практичную старомодного вида броню. Она выглядела помятой и потускневшей от старости, хотя о ней тщательно заботились, и она была такой же прочной, как всегда. Но Калару она казалась старинной, некоей реликвией из давнего прошлого. Мода в Бретонии быстро менялась, и Калар и его брат носили сверкающую гофрированную броню по последней моде.

— Теперь ты, — сказал Гюнтер, кивнув Бертелису, сидевшему на скамье.

Бертелис лениво поднялся на ноги и со скучающим лицом вынул меч из ножен.

Светловолосый юноша расправил плечи и подошел к учителю фехтования, ожидавшему его. Калар отошел в сторону и стал наблюдать.

Тренировка проводилась на одной из террас на северном фасе крепости, окруженной низкорослым кустарником. Тусклые лучи солнца освещали их.

Прошлым утром Калар говорил правду. Бертелис был более талантливым бойцом, и в большинстве состязаний и учебных боев превосходил брата. Он был выше, быстрее, и обладал такой гибкостью движений, которой Калар так и не смог добиться.

Гюнтер и Бертелис подняли клинки к небу в честь Владычицы, богини-покровительницы Бретонии. После этого каждый рыцарь поднес меч к лицу и поцеловал клинок. Потом одним быстрым движением они рассекли воздух перед собой, завершив свой салют, и встали в положение изготовки к бою.

Калар с восхищением наблюдал, как его брат начал обмениваться ударами с Гюнтером, каждое движение Бертелиса было уверенным, хладнокровным и сбалансированным. Если бы Бертелис действительно больше старался, то, в чем Калар не имел ни малейшего сомнения, его младший брат стал бы одним из лучших мечников Бастони. Калар и сам хорошо владел клинком — лучше, чем Бертелис, но ему приходилось стараться изо всех сил, и казалось обидным и злило то, что его брат достигает таких результатов, прикладывая так мало усилий.