Слабакам не место рядом (СИ) - "Арикель" - Страница 8

В свое время, когда Лиса еще принимали за «Пару другого альфы», Дин срывался в город отдыхать телом. Гормоны били по мозгам, волк бесился, а сам Антипов от любой встречи с зарвавшимся подопечным заводился с полуоборота. Найти в городе подходящего омежку для снятия напряжения не составляло труда. Нежные мальчики млели от животной привлекательности, послушно раскрывали ротики, давали себя лапать, встали в любые позы. И абсолютно не удовлетворяли. Не хватало остроты, не хватало характера, непокорности. Омега, который бы перехватывал инициативу, вступал в борьбу на равных, диктовал свои условия, не прогибался. И покорялся, отдавая себя как награду в руки достойнейшему. Тогда Дин еще уговаривал себя не верить, что единственный, кто попадает по всем предпочтениям в десятку, находится совсем рядом, в поселении.

Возвращался Дин в совершеннейше разбитом состоянии — несколько суток в лесу, сходя с ума от неудовлетворенности, ни из кого не сделают пушистого кролю. На пороге дома, с внешней стороны, сидел бледный, замотанный, клюющий носом Юра. Мозги выключились, даже, кажется, щелчки послышались, и вот уже альфа пытается вырваться из стальной хватки сжавшихся на его горле пальцев вожака. Ревность застила глаза красной пеленой, а слишком добрые отношения Лиса с красавчиком — о да, нереальным красавчиком, даже по меркам оборотней — сейчас лишили остатков разума. Припомнились все их переглядывания, все ухмылки и шуточки.

— Иди… от… — прохрипел Юра, — сам… не выпуск…

Дин резко отпрянул, прикрыв лицо руками. Твоего папу омегу, хотелось выть, даже не в волчьем, а в человеческом обличье. Идиот, это точно: сам же попросил запереть Пару в доме и быть рядом. Юра скатился на бок и жадно, судорожно глотал холодный воздух.

— При… дурок! Даже боюсь себе представить… что ты там нафантазировал. Охранял я твоего ненаглядного! Как ты и просил.

Дин вымученно улыбнулся, подняв виноватые глаза на лучшего друга. Слова не шли, и Дин очень надеялся выразить всё взглядом. Да, перегнул палку он знатно.

— Не смотри на меня так, — Юра боднул в плечо, — должен будешь. Не каждый день можно сделать вожака должником. Но, честно, лучше бы вы, Диныч, разобрались с вашими отношениями побыстрее.

— Это, Юр, не отношения. Это пиздец.

— Ты альфа или где? Он же тоже не бесчувственный чурбан. Тоже нервничал, мебель тебе, походу, в доме ломал. Сам-то чего от него хочешь?

— А чего можно хотеть от Пары? — вышло даже грубей, чем ожидалось. Он хотел его, всего, полностью, только себе и до скончания времен.

Юрас ответил сочувствующим взглядом доктора на душевнобольного.

— Тебе харизма на хрена дана? Он же просто омега!

— Он не просто омега! — взорвался Дин. — Его ни харизмой, ни деньгами, ни фамилией не возьмешь. Мы не вместе не потому, что у меня яиц не хватает, а потому что он этого не хочет!

— Бля, ты со своими страданиями заебал уже всех педально. Поговори с ним!

— А он всё еще здесь? — недоуменно спросил Дин, вглядываясь в друга, от удивления даже игнорируя оскорбление. Юра демонстративно покрутил пальцем у виска, и, легко перепрыгнув через перила крыльца, удалился.

Дом встретил угнетающей пустотой, с Лиса сталось бы обвести своего «телохранителя» вокруг пальца и уехать незаметно: по запаху не выловишь. Но он дремал на диване в гостиной, замотавшись по уши в толстовку Дина. И это как удар под дых — просто безбожно трогательно. Альфа, улыбаясь, тихо присел рядом на корточки и провел кончиками пальцев по вискам, заправил за ухо выбившуюся прядь. Не уехал никуда, остался, что же тебе надо, хороший? Лис сморщился от щекотки и открыл глаза.

— Дин?

— Лис. Привет.

— Привет. Ты как?

— Нормально.

Лис потер глаза длинным рукавом и сел на диване, просунув ноги аккурат между разведенных коленей альфы. Дин усмехнулся, и, опустив взгляд, ласково погладил его пальцы. Лис не вырывался и молчал, не зная, как начать разговор, но потом, на самой грани слышимости, шепнул самое главное:

— Спасибо.

Слово, такое маленькое, чтобы вместить в себя все чувства — благодарность, нежность, облегчение, заботу, переживание, надежду, радость — оплело их словно веревкой, связало воедино. Больше и не требовалось, они поняли друг друга. Лис наклонился, неловко обнял за шею, не закрывая глаз, прижался губами к губам. Отстранился на секунду, выдохнул, скользнул по лицу альфы нетвердым взглядом и поцеловал по-настоящему, всеми силами показывая, что он очень хочет, но не знает, как углубить поцелуй. Дин притянул мягко, боясь спугнуть, проталкивая язык в рот Лиса, вызывая встречную сладкую дрожь, зарываясь пальцами в волосы, медленно изучая, подталкивая и не мешая своему омеге творить благодарность. Волшебство прекратилось в один момент: Лис отстранился, испуганно огляделся и вывернулся из объятий, оставляя Дин гадать, что же он сделал не так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Разобраться, как того советовал Юра, не получалось. Все последующие дни после поцелуя омега избегал его всеми способами, даже переселился обратно в свою комнату. Вся эта беготня по кругу злила, но ставить вопрос ребром не хотелось. Лис же гордый, соберется и уедет. А Дин… Дин будет умирать. Нет, не от Связи — метку он не скоро позволит поставить — но от тоски. Неизвестно еще, что хуже.

Этот вечер ничем не отличался от других, все осенние вечера похожи друг на друга. Лис что-то ожесточенно выстукивал на ноуте, время от времени матерясь и запрокидывая голову назад.

— Чё ты там делаешь? Играешь? — выждав момент, когда Лис задумчиво захлопнул крышку, спросил Дин, отрываясь от собственных файлов.

— Не до игр мне, — отрешенно протянул Лис. — Я не приручен.

— Чего? — это было настолько неожиданно, что альфа застыл прямо с планшетом в руке.

— «Это давно забытое понятие. Оно означает: создать узы.»*

Дин с удивлением и восторгом посмотрел на пребывающего где-то глубоко в своих мыслях Лиса. Тот помолчал и так же тихо продолжил:

— «Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете…»*

Он цитировал легко, будто книжку читал, зарывшись руками в распущенные волосы и глядя в потолок. Дин невольно залюбовался, настолько это не вязалось с образом упрямого и независимого омеги, впечатление которого он всегда производил. Но это был он, самый настоящий, задумчивый, с широко распахнутыми черными глазами и цитирующий детско-взрослую книгу. И казалось, что всё это про них, про все пары сразу.

— «… Но если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего»… — он запнулся, резко вскинул голову, глядя прямо в глаза и возвращаясь в реальность, — «… из своего убежища.»*

Лис смотрел испуганно, будто боялся того интереса, того обожания, которыми был пропитан взор альфы. Воздух вокруг сгустился, как-то невольно стягивая их, сокращая расстояние.

— «Маленький Принц»? Встреча с Лисом? — Дин усмехнулся, стараясь всем видом показать, что смущаться нечего. — Отличная книга.

— Д-да, начал читать как раз из-за этой сцены, и влю… влюбился.

Последние слова он договаривал уже шепотом, заливаясь краской и уставившись на собственные ладони. Дин даже сам не понял, как оказался рядом; его просто подхватило какой-то силой, смело со стула. Слишком двусмысленно звучали слова, слишком выдавали горящие щеки.

— Ну же, малыш, посмотри на меня, — он обхватил лицо любимого, заставив посмотреть в глаза. Всё та же темная бездна, которая уже никогда не выпустит из своего плена. — Скажи…

Лис вдыхал через раз, подставлялся под ласки, его ощутимо вело, но смотрел так жалостливо, что на Дина накатило страшное ощущение дежавю. В тот раз он сознательно от него отказался, и, Дин почувствовал, откажется и сейчас. Не сможет, не вынесет. Если бы не обещание, альфа бы уже задыхался от гнева.