Полуночные тени. часть 2 (СИ) - Кручко Алёна - Страница 38

       – Я бы на твоем месте, – медленно сказал Анегард, – расспросил людей. Кто-то что-то мог случайно видеть. Опять же эти, что в подвале у тебя сидят…

       – Да, – Игмарт захлопнул дверцу шкафа и пнул ее ногой. – Эти, что в подвале, уж наверное, много чего расскажут. А у меня как раз настроение подходящее. Лишь бы ненароком не покалечить.

       – А говорил, умеешь запугивать. Тебе, к слову, есть чем пугать и кроме королевских палачей. Ты теперь хозяин не только замка.

       – Ну да, – лицо королевского пса перекосила злая ухмылка. – Как я мог не подумать. Пообещаю отдать нелюди на ужин, послушаю, что запоют.

       – Попробуй, – кивнул Анегард. – А я, если хочешь, поговорю с челядью. Тебя они, мне кажется, боятся.

       – Поговори, ты умеешь, – согласился Марти. – Ладно, пошел я. Посмотрим, что из всего этого получится.

       Первым Марти навестил мажордома. «Если нужно допросить двоих, – учил когда-то Аскол, – всегда начинай с труса». Хотя, на взгляд Игмарта, трусами были оба – а вернее, оба хотели жить и понимали, что спасут их только доказательства преданности королю.

       Едва шагнув в отведенную узнику камеру, Игмарт понял, что не ошибся. В затравленном взгляде дядюшкиного мажордома ужас мешался со звериной жаждой жизни. Этого и ломать не нужно, уже сломлен. Главное теперь – задать правильные вопросы.

       – Ну, здравствуй, Улле, – ухмыльнулся в лицо пленнику Игмарт. – Как спалось? Кошмары не мучили? Хозяин-покойничек в гости не залетал?

       Улле моргал непонимающе, явно пытаясь сообразить, чего именно от него хотят. Марти прислонился к стене у дверей – неровный камень обжег спину холодом.

       – Рассказывай, Улле.

       – Чт… – тот икнул. – Что рассказывать, господин?

       – Все рассказывай, – Марти выдал самую угрожающую из своих ухмылок. – Как твой господин колдовал, как ты ему помогал…

       – Не помогал я! – окончательно запуганный Улле аж головой замотал – видать, для пущего убеждения. – Что вы, господин, разве ж меня допустили бы! Маг ему помогал, маг! Пришлый, с севера откуда-то, Суриш звать. Он и в чарах разобрался, он все и делал!

       – Не сходится, – отрезал Марти. – Дядя приносил жертву, когда Суриш был уже мертв. Я видел, он прекрасно знал, что нужно делать.

       – Так… маг же ему и объяснил!

       – Да, конечно, – покивал Марти. – Маги, они такие, направо-налево своими секретами разбрасываются. Кому еще он объяснил?

       А сам пришпорил мысленно: ну же, давай, я такую лазейку тебе подсунул, ворота, настежь распахнутые, а не лазейка! Если в тебе есть хоть капля сметки, сообразишь, а сметка должна быть, и хитрость, и увертливость, иначе ты бы здесь не выжил.

       Улле ожидания оправдал.

       – Господин всегда и все желал держать под своим контролем, – зачастил он. – Суриш ему рассказал о чарах до последней мелочи, уж поверьте. Но господин убил бы любого другого, кто попытался бы проникнуть в его тайны. А мага он держал за глотку, тот у себя на севере, говорят, наследил.

       – Кто говорит? – прервал Марти.

       – Не помню… Все говорят. И слуги, и стража.

       Марти недоверчиво хмыкнул: обычно о таких «следах» молчат мертво, господин еще может знать, особенно, если за глотку держит прошлыми прегрешениями, но слуги?!

       – Да тот и сам не особо скрывал, – торопливо пояснил Улле. – Мне, говорил, терять нечего, трупом больше, трупом меньше, без разницы.

       Ага, кивнул Марти, другое дело. Правда это или нет, вопрос десятый, но как способ запугать простых людей – отлично работает.

       – Продолжай.

       – Мне ведь не рассказывали ничего, – Улле сглотнул. – Я только исполнял приказы.

       – Какие?

       Марти ждал, но дядюшкин мажордом замолчал мертво, только сглатывал и моргал.

       – Отвечай, пока я готов слушать. Какие именно приказы ты исполнял? Да не жмись, как целка, и без твоих признаний ясно, что ничего хорошего. Или надеешься беленьким прикинуться? Я ведь могу и людей порасспрашивать.

       – Я… я должен был привозить им людей, – сиплым шепотом выдавил Улле. – Только привозить, больше я ничего не знал.

       – Не хотел знать, – уверенно поправил Марти. В груди заворочалось тяжелое бешенство. – Не хотел. Но ты, мразь, не знать не мог. Все ты знал, тварь ублюдочная, еще и свой кусок наверняка имел. Многим откупиться предлагал? Сколько тебе должны были платить, чтобы детей не трогал?

       – Не-ет, – длинно всхлипнув, закричал Улле. – Поверьте, господин, какой там кусок, я об одном мечтал, чтоб самому живым остаться, я не мог ничего сделать, ничего не мог, я исполнял приказы, если бы я ослушался, меня бы самого скормили тварям, я не хотел, поверьте, господин, я не хотел, не хотел, я просто не мог ничего, только исполнял прика-а…

       Марти шагнул к пленнику и коротко, без замаха, ударил в челюсть. Клацнули зубы, изо рта, с разбитых губ потекла кровь. Марти брезгливо обтер руку. Спросил:

       – Сколько их было? И кто это был, откуда ты их возил, где брал, как? Ну?

       Мерзавец молчал, трясущимися руками ощупывая разбитое лицо.

       – Хочешь, чтобы мне другие за тебя рассказали?

       – Я расскажу, – прохныкал Улле, – расскажу, только пощадите, господин, я ведь не мог…

       – Не начинай снова про приказы, – Марти казалось, что внутри у него шевелится, мерзко извиваясь, клубок ядовитых змей. Тошно, мерзко, убить бы негодяя голыми руками, да пока живым нужен.

       А тот, словно по лицу Игмарта прочитав его ничего доброго не сулящие мысли, часто и суетливо закивал и наконец-то заговорил по делу.

       Своих смердов, как оказалось, дядюшка все же берег. Улестил азельдорских старшин и магистрат и регулярно получал смертников из городской тюрьмы – разбойников, конокрадов, воров, а иногда и безнадежных должников, хотя тем, по закону, полагалась не смертная казнь, а каторжные работы. Два или три раза – как думал Улле, по понятным причинам оставлявший свои догадки при себе – ему подсовывали и вовсе невиновных. Может, чьих-то конкурентов, или врагов, или просто мешавших кому-то. Улле боялся вникать в эту омерзительную торговлю больше, чем требовалось: получил, заплатил, привез, сдал господину или магу, получил свою награду и забыл обо всем до следующего раза. Однако привычка замечать мелочи делала свое дело – Улле знал, что жертву богине его господин приносил три или четыре раза, и только первый из них – с помощью мага.

       – Диррих должен знать точно, – Улле воровато оглянулся, как будто капитан мог выпрыгнуть на него из стены. – И про этих, и про остальных.

       – А остальных? – спросил Марти. – Нелюди скармливали?

       Улле закивал. Сглотнул, шмыгнул носом. Пробормотал:

       – В лесу есть поляна… Они туда прилетали, когда господин их звал.

       – Показать сможешь?

       Марти не сомневался в ответе. Конечно, мерзавец только головой замотал:

       – Нет, господин, жизнью клянусь. Я не знаю точно, Диррих знает! Мое дело было – привезти из Азельдора, кого там дадут, и все, я ничего больше не…

       – Заткнись, – Марти сжал и разжал кулаки, вздохнул глубоко, заставляя себя успокоиться. – Я тебя понял, об остальном нужно спрашивать Дирриха.

       Улле снова закивал, часто и с видимым облегчением.

       – А вот еще что скажи, – почти наугад закинул удочку Марти.– Мой дядя делал какие-нибудь записи? Ну ты понимаешь, Улле, ты же такой умный человек, понимаешь, что я имею в виду? Записи не для посторонних глаз?

       – Да, да, – теперь бывший мажордом закивал с очевидной радостью, а Марти мельком подумал: как у него еще шея, интересно, не отвалилась? – Я понял, я видел, вам нужен личный дневник господина. Книжечка в коричневой коже, он держал ее в столе.

       – В столе? – переспросил Марти. – Я обшарил оба его стола так тщательно, что там и клочок бумаги бы не завалялся, не то что книга.