Чужая душа - потёмки (СИ) - Романовская Ольга - Страница 92

Магистр вздохнул и опустился в соседнее кресло. Ворот рубашки был расстегнут, и я заметила кусочек кожаного шнурка — моего подарка. Носит — хоть что-то приятное.

— Вам сразу о браке ректора Школы рассказатьили после отправки почты? — сухо осведомилась я. Радость улетучилась, меня души внезапные слёзы.

— Потом. Агния, гляньте-ка на меня?

Повернулась и тут же отвернулась, вперившись взглядом в пол. Собиралась, старалась быть красивой — и всё насмарку. Лучше бы в рубище пришла, хотя бы шлюхой не считал.

Вздрогнула, почувствовав руку Лазавея. Она осторожно легла на моё плечо, привлекая внимание.

— Агния, что с вами такое? Вторая истерика за неделю. Даже третья, если считать праздник.

Я упорно молчала. Кое-как улыбнулась и лишь тогда пробормотала, что всё в порядке, у женщин иногда случается.

Магистр откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на меня. Я заёрзала, предложив не тратить зря его время. На самом деле мне стало просто неуютно, банально захотелось сбежать. Непривычное поведение — никогда не считала себя стеснительной и робкой, а тут глаза от пустяка на мокром месте.

'По Хендрику ты тоже рыдала', - напомнило сознание.

Видимо, по-разному реагирую я на слова и поступки просто мужчин и мужчин, которых люблю. Тушуюсь, становлюсь такой дурой.

Угу, а в семнадцат лет ты, Агния, квашню не напоминала, чего вдруг сейчас? Собственными руками Осунте мужика отдаёшь. Ещё приглашения на их свадьбу напиши — и совсем молодца, камень тебе на шею. Так что хватит нюни распускать и начинай кокетничать, все свои лучшие качества демонстрировать.

— Давайте, пока вы почту отправляете, я вам чаю сделаю? — одарила Лазавея улыбкой и резво вскочила на ноги. — Где у вас тут кухня?

— Сидите, — удержал меня магистр, — вы гостья, так что чай с меня. Сейчас настрою амулет связи, и поговорите с магистром Ксержиком — помнится, я вам обещал. А потом, под чаёк, и поведаете, как готовят страшных и ужасных некромантов. Странно, ещё пару минут назад он готов был выставить меня из дома, а сейчас само радушие, исчезла настороженность, враждебность.

Сняв с шеи мой шнурок, Лазавей погладил пальцем амулет, сосредоточился и свободной рукой покрутил что-то у крепления камушка — металлической пластины. Затем, хмыкнув, зажал амулет в кулаке, встал и отошёл к стене.

Буквально через минуту до меня долетел приглушённый разговор:

— Доброй ночи, Алоис… Нет, парнокопытное, увы, не я, а ваша дочь. Сейчас предоставлю возможность повторить ей лично всю тираду… Да, она попросила, я не стал препятствовать… Учится? — быстрый взгляд на меня. — Пока сложно судить, но лучше, чем было. Передавайте мои наилучшие пожелания супруге.

Усмехнувшись, Лазавей передал мне амулет связи, объяснив, как говорить и как слушать.

— После просто на стол положи.

Магистр вышел, оставив меня наедине с недовольным Алоисом. Тот с радостью повторил пассаж о парнокопытном, намекнув, что в такое время люди заняты полезным делом.

— Так вы же с Маргаритой уже, — удивилась я.

Ксержик наверняка мысленно закатил глаза, фыркнул и поинтересовался:

— Ты давно себя в капусте нашла? Или беременность Марицей стало невообразимой случайностью, после которой ты ни-ни? Агния, иногда ты меня умиляешь! Точно не в меня пошла.

Дальше разговор перешёл на иные темы: обсуждения моей учёбы, долга Магнуса, самого проштрафившегося некроманта, Маргариты. Закончилось всё таинственным вопросом Алоиса:

— Взяла в оборот?

— Кого? — не поняла я.

— Тебе видней, — ухмыльнулся Ксержик. — Ладно, меня молодая супруга ждёт. Боюсь, как бы, пока мы болтаем, она не ушла к другому. Приезжать тебе, к слову, в июне. В двадцатых числах. Без списка имён на порог не пущу! И без вороха писем на моём столе.

Попрощавшись, как и велели, положила амулет на стол. Лазавей не спешил возвращаться, поэтому занялась осмотром гравюр. Парочку узнала, остальных нет, да и не горела желанием раньше времени знакомиться с уродливой клыкастой братией — на занятиях успею.

— Готовитесь к апрельским семинарам? — раздался за спиной голос магистра. — Ничего, демонолог у нас хороший, объясняет понятно, на экзаменах не валит.

Обернулась и обомлела — Лазавей действительно принёс поднос с чаем и печеньем.

— Прошу! — магистр указал на чашки с дымящимся напитком. — Чай на травах, сборы не местные.

— Спасибо, — искренне улыбнулась я и робко присела в кресло.

Лазавей протянул мне одну из чашек, взял вторую и устроился на подлокотнике кресла. Подул на чай, обмакнул в него печенье и отправил в рот.

— Тоже сладкое любите? — ко мне вернулась былая смелость. Чай, к слову, вкусный.

— Почему тоже?

— Алоис Ксержик его очень ценит.

— Увы, не разделяю его пристрастий, просто не ужинал, а в доме ничего другого нет.

Эх, знала бы, сготовила бы ему чего-нибудь на студенческой кухне. Ну что это за еда для здорового мужчины-мага: печенье с чаем! Так жадно ест, что смотреть жалко!

Лазавей сполз-таки с подлокотника на сиденье, но только чтобы положить на колени тарелку. Тут я не выдержала, заявила, что никакого разговора не будет, пока магистр нормально не поест, и устремилась на кухню.

Да, негусто! Конь давно не валялся, хотя чашки, ложки, миски в полном порядке — чистые, разложены по полкам. Ладно, глянем, что есть в кладовой, а потом — по обстоятельствам.

— Агния, — Лазавей стоял, упершись руками в дверной проём, — хватит дурью маяться! Не умру я, право слово! Обед был плотный, никого никуда перемещать в пространстве не предвидится, так что хватит и печенья. Вы моя гостья, а выходит, будто служанка.

Отмахнулась, по-хозяйски распахнула дверцу и оценила содержимое полок. Похоже, преподаватели Академии питаются исключительно духовной пищей. Может, в леднике что отыщется?

— Агния! — Меня ухватили за предплечья, приподняли от пола и оттеснили от кладовой. — Спасибо за заботу и всякое такое, но вы перебарщиваете. Чай остынет.

Мне показалось, или за фразой скрывался намёк, что нечего мне делать на чужой кухне, лезть в чужую жизнь? Так или иначе, Лазавею не нравилась моя бурная деятельность. Если сначала его тон был смешлив, то теперь стал серьёзен, в нём проскальзывали сердитые нотки. Видимо, следующая стадия — сообщение открытым текстом, что мне пора уходить, раз не умею соблюдать иерархию.

Я объяснила желание накормить магистра заботой о здоровье преподавателя, добавив, что точно так же поступила с любым другим человеком. Лазавей молчал и не спешил отпускать. Искоса глянула на него: хмурит брови. Плохо дело, если не включу дурочку, смело могу идти в ближайший трактир и напиваться до гоблинов в глазах. Ворота, конечно, заперты, но у меня друг — боевой маг, найду и возьму собутыльником. Главное, в одной постели утром не проснуться. Нет, Лаэрт, он хороший, только второго раза наша дружба не перенесёт.

Воспользовавшись тем, что магистр держал некрепко, вывернулась и потянулась к леднику — должно же там быть что-то? Сейчас быстро сварганю ужин и расскажу о Школе иных. Кстати, есть у нас общая тема для разговора — Маргарита. Ничто не сближает людей, как беседа о приятных и знакомых обоим вещах.

— Агния, я не дурак, можете не лгать, — голос обжигал холодом и ставил на место. Точно таким же тоном Лазавей разговаривал со мной на первой лекции. До чего же у него долгая память! С виду — такой милый, а внутри… Тшольке в своё время предупреждала, а теперь я сама убедилась.

Вздрогнув, покачнулась и едва не упала в подпол. Зато сердце ухнуло в демоновы круги и там и осталось.

Ладони вспотели. Я боялась обернуться: не нравился тон голоса магистра — серьёзный, официальный. Ой, Марра, устроит он скандал! И если бы женский, где покричишь, посуду побьёшь — и всё. Тут-то к другому дело шло: к потере доверия и шанса понравиться вновь, новой отработке на практике, незачёту и визиту на ковёр к ректору. Если честно, больше заботило то, что я никогда-никогда не смогу стать близка Лазавею.