Будда, или Легенда о Разбуженном принце - Сергеева Татьяна Юрьевна - Страница 9

— Благодарю тебя, Алара, — ответил ему принц, — но я не останусь с тобою, потому что твой путь ведёт лишь туда, «где ничего не существует», но даже там остаётся мысль о страдании, и она не даёт мне покоя.

Принц покинул Алару Каламу и пошёл к другому знаменитому мудрецу, которого звали Уддака Рамапутра. У него уже было семьсот учеников. Шакьямуни рассказал мудрецу о своей учёбе у Алары Каламы и задал волновавшие его вопросы. Долго длилась их беседа о законах мира, о знании и познающем.

— Ты правильно сделал, что пришёл ко мне, — сказал принцу Уддака Рамапутра. — То, что ты узнал у Алары, — лишь начало. Я научу тебя, как оказаться там, где «нет ни мысли, ни немысли».

Уддака стал учить принца, который в краткий срок постиг всю его науку. Однако и на сей раз Шакьямуни ждало разочарование. Он так и не нашёл ответа на вопрос, как прекратить страдания.

И принц покинул отшельников и направился на юг Магатхи к городу Гайя, в окрестностях которого обитали удивительные люди.

Аскеты

олго шёл Шакьямуни. Наконец он достиг леса, в котором казнили преступников, а потом бросали их на съедение шакалам и хищным птицам. Принц вошёл в лес и увидел там людей. Они необычно выглядели и странно себя вели. Некоторые, подобно рыбам, жили в реке и питались тем, что вылавливали в её водах. Другие, подобно птицам, обитали на деревьях и ловили себе на обед бабочек и жуков… Они объяснили удивлённому Шакьямуни, что так можно избавиться от телесных оболочек, а, значит, и от жизни на земле, полной страданий, и возродиться на небесах среди богов.

Принц видел людей, стоящих неподвижно с воздетыми к небу руками. Их руки слабели и худели, а из кожи, как сучья на засохших деревьях, выдавались кости. Другие так долго сжимали руки, что ногти пронзали их ладони насквозь. Третьи ходили в сандалиях гвоздями во внутрь… Иные скребли свои тела камнями, другие кололи шипами, резали ножами, бичевали и жгли. Были и такие, кто одевался в лохмотья — наследство от мёртвых и ходили, сидели, спали, обняв трупы. Вороньё кружило над ними, не зная где живой, а где мёртвый. Иные бесконечное число раз произносили имена богов, обвивали себя живыми змеями; иные куда-то ползли на изуродованных ногах, в забытие от палящего солнца и голода.

Одни отшельники уже много дней отказывались от пищи и воды, другие надолго задерживали дыхание, третьи днём и ночью оставались в какой-нибудь крайне неудобной позе. Кто-то собирал зёрна, чтобы есть их по одному в день, чуть-чуть утоляя этим мучительный голод, пока не приходила смерть. Кто-то смешивал хорошую пищу с горькой и вредной, чтобы не получать удовольствия от еды. Были и такие, которые лежали изувеченные, горбатые, без глаз, без ушей.

Считалось, что так человек приобретает необыкновенные способности. Говорили, что подлинные приверженцы этих учений могли при желании становиться невидимыми или летать по воздуху.

Принц остался среди аскетов. Под их руководством он принялся изнурять себя жестокими истязаниями: с величайшим терпением переносил зной полуденного солнца и холод ночного времени, бури и дожди, голод и жажду. Шесть долгих лет он отказывался от пищи, принимая лишь одно конопляное зёрнышко в день. За эти годы тело его иссохло так, что, прикасаясь к животу, он ощущал свой позвоночник. Шакьямуни превратился в ходячий скелет и однажды, измученный голодом, потерял сознание.

Когда Шакьямуни пришёл в себя, он понял, что самоистязание ничего ему не дало.

— Душа не должна увечить тело, — подумал принц и пошёл за объяснениями к мудрецам-отшельникам.

— Я жажду истины, как и вы, — сказал он им. — Для чего же вы к страданиям жизни прибавляете новые?

— Когда человек умерщвляет плоть, — ответил один из мудрецов, — страдания смывают его грехи и дух отлетает к небесам.

— Цель эта обманчива, — думал Шакьямуни, — ведь боги, как и люди, смертны, а значит, и они совершают тот же путь от рождения до смерти.

И принц понял, что и этот путь ни к чему его не привёл — нужно искать СВОИ ответ на мучительные вопросы, СВОЮ дорогу к истине.

Начало своего пути

акьямуни решил прекратить голодовку и отправился к протекавшей невдалеке реке, чтобы омыть своё исстрадавшееся тело. Он был так слаб, что утонул бы, если бы не помощь со стороны. Придя в себя, Шакьямуни увидел Суджату, дочь пастуха, которая предложила ему большую чашку риса, сваренного в молоке, и простоквашу — только эта простая еда и была у неё в доме.

Пока принц ел, появились пятеро отшельников, с которыми он всё это время жил в лесу. Они удивились, увидев, как принц ест. Потом рассердились, сказав, что, раз он ест с таким аппетитом, значит, вера его и праведность лживы. В гневе они покинули Шакьямуни и отправились в город Саватху, в Олений парк, где всегда жили мудрецы. А принц, подкрепив свои силы, расположился в тени смоковницы, укрывшей его своей листвой от палящих лучей солнца. Он поклялся, что не встанет с места, не разрешив загадку страдания, хотя бы ему пришлось оставаться здесь, пока не высохнет его кровь и не истлеют кости. Он принялся размышлять.

Мара

азмышления принца продолжались долго. Возле Шакьямуни собрались сонмы богов и духов, ожидавших часа просветления, но затем они в страхе исчезли. К принцу приближался страшный Мара — дух чувственных удовольствий. Он был обеспокоен: если принц познает истину, найдёт ответы на свои вопросы, то он, Мара, лишится власти над людьми. Они перестанут окружать его почестями и приносить богатые жертвоприношения. Он окажется бессильным, всеми забытым и нищим. Нужно отвлечь внимание Шакьямуни и помешать ему познать истину. Мара начал действовать.

Он позвал своих красавиц-дочерей, в совершенстве владевших искусством зажигать в сердцах смертных желание наслаждений. Дочери Мары превзошли самих себя, стремясь отвлечь Шакьямуни от размышлений, но всё было напрасно. Он остался равнодушен к их усилиям. Отвергнутые красавицы в слезах вернулись к отцу, который ещё больше взъярился.

Мара взял лук и волшебные стрелы, наполненные ядом, и решил сам напугать Шакьямуни. Подойдя к нему, Мара сначала закричал страшным голосом, а потом натянул тетиву и пустил в принца смертоносные стрелы, но тот ничего не услышал. В глубоком размышлении он сидел неподвижно, а стрелы отклонялись и улетали прочь.

Видя своё поражение, Мара понял, что остаётся последнее средство: нужно собрать войско демонов и всеми злыми силами одолеть неустрашимого. И тогда Мара начал собирать армию. Кого только здесь не было! Демоны и оборотни, многорукие и многоногие, многоголовые и лишённые голов, с личинами свиней, рыб, змей, тигров и ни на что не похожие. Все были вооружены: кто-то держал копьё, кто-то — меч, а кто-то — ствол вырванного из земли огромного дерева. Вся эта нечисть, обступив Шакьямуни, кричала и выла, сотрясая небо и землю. Мара тоже не бездействовал. Он наслал на принца смерч, бурю, наводнение и землетрясение. Но Шакьямуни, как и прежде, оставался спокоен и невозмутим. Он взирал на ужасающее войско Мары так, как смотрят взрослые на шалости детей. Демоны не выдержали этого взгляда, поняв, что они бессильны перед добротой и состраданием. В страхе армия разбежалась.

Шакьямуни вновь остался один. Больше никто не прерывал его размышлений, и принц понял, что путь истинного познания лежит между двумя крайностями: жаждой власти и богатства, одурманивающей ум и сердце человека, и самоистязанием, умерщвлением плоти, питающим гордость и тщеславие.

Прозрение

ысль принца обратилась в прошлое, настоящее и будущее, проникла в мир богов, людей, в подземное царство смерти. Что же он увидел своим пророческим взглядом? Боги пировали и веселились, воевали со своими вечными врагами — асурами, спускались на землю, требуя от людей бесконечных жертвоприношений и насылая то засуху, то наводнение, то болезни. Долгая жизнь их имела предел, и продлить её могла лишь амрита — напиток бессмертия, но добыть его было непросто, и боги волновались, страдали, завидовали и гневались друг на друга.