Клятва графа Калиостро (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна - Страница 45

- Здравствуйте, Вера Сергеевна, - Даша подняла глаза от книги. Высокая, почти с Ваню ростом, узкоплечая и очень строгая. Даша старше меня на год, замужем, воспитывает дочь. Иногда мне самой хочется назвать ее по имени-отчеству.

- Доброе утро. А где Валентин?

- Так он работать ушел, - сдала товарища Виктория. Правая половина лица у нее менее подвижна, чем левая. Про «страшную родовую травму», из-за которой симпатичная Вика вынуждена фотографироваться вполоборота, знает уже всё отделение.

- Как это?!

- Да вот так. Свистнул у Игоревны историю болезни и ушел в самоволку.

Я раздраженно выдохнула через нос. Ну, на-аглый! Дарование, блин, юное. Ладно, меня он как руководителя не воспринимает – понять можно, но Зражевский даже на Воропаева вякать ухитряется! Этот типчик всерьез считает себя самым умным и не стесняется нам об этом напоминать. Славка, непризнанный гений, и тот вел себя скромнее.

- Разберемся, - пообещала я вслух и взялась за раздачу дел на сегодня.

***

Первая половина дня прошла под знаком относительной стабильности. Больные болели. Интерны трудились, как пчелки, только не жужжали. Я отловила диссидента и устроила ему репрессию в виде головомойки. Получилось так себе, на троечку. Ну не умею я «разносить»! Интерны это видели (надо ли объяснять разницу между матерым педагогом, который на своем деле ползоопарка съел, и студентом-практикантом, которого кинули на амбразуру?) и из солидарности жили дружно. Все, кроме одного.

Типаж Зражевского я знала хорошо. «Доктор, спасибо, что вылечили меня от мании величия! Хотите, я вам за это Великобританию подарю?» называется. Был у меня один такой однокурсник. Умный, зараза, очень умный, но самовлюбленный, самоуверенный, самодостаточный в худшем смысле – одно сплошное «само».

- Валентин Валерьевич, поверьте, я не рвалась учить вас уму-разуму, но, раз уж так сложилось, потерпите меня еще денек, сделайте милость, - мой голос сочился ядом, но этот деятель на полном серьезе кивнул. Снисходительно так.

- Ладно, Вера Сергеевна. Я могу идти?

- Нет, вы можете задержаться...

Развить пришедшую мысль не успела: из-за поворота выплыла Мария Васильевна, идеально накрашенная, подтянутая и готовая к расправам.

- Привет мышкам-норушкам, лягушкам-лохушкам, - это мне. – Три наряда вне очереди, лично приду, проверю, - а вот это уже Зражевскому. – Думаешь, получил свою бумажку, и пошла коса траву косить? Тут тебе не студенческий городок, прибьешь кого-нибудь – отвечать нам. Как положено, по статье. Привык подушкам системы ставить, а люди, представь, немножко живые. Случайно не то вколол, не туда написал, не тому доложил, и прости-прощай, дядя Петя – здравствуй, изделие номер семь, гроб сосновый обыкновенный. Еще раз услышу, что в самодеятельность записался – свяжусь с твоей альмой, которая матер, и лети, голубь, на все четыре стороны. В личном деле нагажу – внуков твоих на километр к резиновым *опам не подпустят. И плевать мне, что ты отличник рекомендованный. Нет ничего хуже знаний в дырявых руках. Это махровые двоечники косят быстро и без мучений, а безответственные недисциплинированные отличники – долго и с фантазией. Всё, кыш отсюда. Дармоеды, - фыркнула она вслед обиженному дарованию. – Полянской выговор, Воропаеву – по башке, заштопать и еще раз по тому же месту. Он этими мурзилками вообще занимается? Что-то не чувствуется на них печати здоровой ненависти, только нездоровая наглость. И страх! Где страх перед начальством, я тебя спрашиваю?

- Страх ведет к ошибкам, - тихо сказала я. – Признавать чей-то авторитет вовсе не значит бояться этого человека.

- Как говорил Наполеон, есть два рычага, которые двигают людей: страх и личный интерес, - не согласилась Крамолова. – А ты будто не с Воропаевым живешь, и не плясала под его дудку столько времени. Если тебя вдруг осенит пойти на повышение... это, конечно, маловероятно, но чем черти не хохмят... Так вот, если тебя вдруг осенит, запомни, детка: не с нашей идеологией играть в демократию. Как только начальник начнет по-человечески относиться к подчиненным, ему кранты – тут же подсидят и уволят. Любой начальник – это хам, грубиян и аутсайдер. По-другому у нас не было и не будет... Пойдем-ка чайку попьем, - без перехода предложила она. – У меня совершенно случайно завалялась свежая «Прага». Не боись, содержание в ней отравляющих веществ не превышает нормы. Я на Софье проверила.

Объективных причин убивать меня у главврача вроде бы не имелось, поэтому уже через пять минут она резала на «кубики» огромный шоколадный торт, а я, чтобы зря не беспокоить Сонечку, купала в кипятке чайные пакетики.

- Не помню, когда в последний раз вот так чаи гоняла, - призналась Крамолова. – Как сяду, так кому-нибудь обязательно приспичит пообщаться. По мнению народа, две минуты личной жизни для меня – это норма. Ни пожрать по-человечески, ни, миль пардон, с природой уединиться. Зато домой прихожу, и полхолодильника – как корова языком. Ни была бы ведьмой, давно бы стала старой толстой язвенницей. Злые вы, уйду я от вас. Правильно всё-таки Воропаев планку грохнул, хоть вместе с ней и грохнулась дисциплина в вашем терапевтическом гадюшнике. Отсутствие самодурства в лечебных дозах не идет ему на пользу, а у Полянской самодурь не в том направлении развивается.

Мысленно я согласилась, однако вслух возразила:

- Наталья Николаевна справляется.

- Угу, справляется, да только не туда, - буркнула главврач. – Где мой «серый граф»? Давай его сюда... – она отхлебнула из поданной чашки и скривилась. – Тьфу ты, Соболева, кто ж так заваривает?! Отрава домашняя, концентрация ноль пять. Отдай мой бедный чай, бестолочь! И не смей к нему прикасаться. Вар-р-рварша!

Марья Васильевна колдовала над чаем, чуть ли не колыбельные ему мурлыкая, пока не осталась довольна. Я ковыряла ложечкой торт. Очень нежный, сегодняшний, из натуральных ингредиентов торт, но мне почему-то кусок в горло не лез.

- Как там наш рыболов? – нарушила молчание главная ведьма. – Всю рыбу выловил или оставил парочку для Красной книги?

- Не докладывал. Говорит, не его это – рыбам рты рвать, чтобы потом отпускать. У них же в основном мелочь идет, чисто символически, а лечить при всех...

- Слишком палевно, - закончила Крамолова. – Узнаю Воропаева. И зачем только поехал?

- Мы с Печориным уговорили. Пускай отдохнет человек, развеется, свежим воздухом подышит. Отвлечется.

В моем кармане ожил и завозился телефон. Посмотрела на дисплей. Романычев. Сказала же, что натурой не буду!

- Да, Виктор Владимирович, - ответила вежливо.

- Я его закончил! Немедленно приезжайте! Вы должны это увидеть!

Зевнула в кулак. Ага, лечу. Ужо бежу, как говорит Артемий.

- Виктор Владимирович, я работаю. Никак не могу.

- А после работы? – с надеждой спросил художник. – Я сам за вами заеду, только скажите, куда и когда.

- Может, вы его сфотографируете и пришлете мне на электронную почту? – предложила идеальное, на мой взгляд, решение дилеммы.

Виктор задохнулся. Я представила, как бледнеет его обычно румяное круглое лицо в обрамлении светлых кудрей. Херувим в натуре, принц Чарминг на русской земле.

- Вера, как вы можете?! Фотография... оцифровка... лучше убейте меня сразу!

- А это идея, - оценила Крамолова. – Пристрели беднягу, чтоб не мучился. Пока не отпустило. Потом больно будет. Тигра, меня не отпускает! Тигра? Ти-и-игра-а!

Некстати вспомнив ту картинку из Интернета, подавила гнусное хихиканье.

- Хорошо, я приеду, - пожалела беднягу. – Диктуйте адрес.

Ехать было совсем не далеко. Так недалеко, что можно даже пройтись пешком. Тем более, я уже пообедала. Проверю только, чем занимаются молодые и перспективные...

- Только ты, Соболева, которая по счастливой случайности Воропаева, можешь завести поклонника, искупавшись при нем в луже, - ехидно заметила начальница.

- Я не купалась. Это он меня искупал.

Истинная правда. С Вэ-Вэ Романычевым-Злободневным, тем самым художником, чей алый фрегат украшал комнату отдыха Маргариты, я познакомилась неделю назад при весьма удручающих обстоятельствах. Мчась на всей скорости, точно под капотом его авто завалялся реактивный двигатель, он с головы до ног окатил меня из лужи. Так ладно бы просто окатил! Невелика беда, зашла бы в первый попавшийся подъезд и высушилась. Но благородный рыцарь вернулся и стал умолять о прощении, не дав ни подъезд найти, ни домой вернуться. На предложение купить мне новую одежду отреагировала челюстью. Отвисшей совсем уж неприлично. Не знаю, как другие, а я в таких случаях бегу быстрее и дальше. Вариантов личности «рыцаря» обычно три: маньяк, аферист или псих-миллионер, причем, третьей личности стоит остерегаться даже больше, чем первых двух.