Мышь № 313 (СИ) - Волгина Надежда - Страница 55

На следующий день, после того как мы тут очутились, на стенах шатра стала появляться светящаяся вязь, в которой я сначала только узнала знакомые руны, а потом к вящему удивлению поняла, что могу их читать. И началось для меня откровение, что хоть немного скрашивало похожие друг на друга дни, бессонные и наполненные мучительным ожиданием чего-то ночи. Я ждала каждый новый фрагмент вязи, наслаждаясь тем, как же красиво рассказывалась наша с Лайром история. Поэтично, но не высокопарно, мудрено, но доступно для понимания и очень-очень чувственно. Так чувственно порой, что воспоминания словно оживали и бросали меня в краску. Каждый наш совместный миг, каждая даже случайная встреча, каждый диалог… Вязь не пропускала ничего, заставляя меня переживать все по новой, но уже совсем по-другому относиться к словам и поступкам Лайра.

А несколько дней назад история оборвалась, ровно на том моменте, как Лайр покинул меня после первого и единственного совместного завтрака, наполненного непередаваемой теплотой и близостью. Я поняла, почему так произошло. Да потому, что больше мы не виделись, и записывать было нечего. Вот тогда я окунулась в по-настоящему непроглядную тоску, приближающую меня к состоянию, когда становится все безразлично, как и то, жив ты или мертв уже.

Так продолжалось до сегодняшнего утра. Все эти дни Зои тщетно пыталась развеселить меня. Что только она не делала: и пела так, как не пела никогда, и показывала разные акробатические элементы, иногда даже с риском для жизни. Но все было тщетно. Я старалась не огорчать свою верную подругу, но уныние всегда оказывалось сильнее. И после минут просветления оно накатывало на меня с удвоенной силой. Пока не появились новые руны, заставившие мое сердце забиться быстрее.

Его любовь казалась мертвее мертвой, хоть сердце феи и билось в груди. Медленно, не слышно, но оно жило, лишая красок тело, оставляя его холодным. И тогда скупые слезы оросили глаза демона. Он не дал им пролиться, но сердце его ими обливалось со щедростью и силой водопада.

Вот что я прочитала, и эти слова вернули меня к жизни. Я сразу поняла, о чем «поют» руны. О том, какой увидел меня Лайр, когда вернулся из города. А та руна, что поведала о его слезах, стала у меня самой любимой. Она же была последней. Именно к ней я подходила вот уже несколько раз за этот день. Гладила, любовалась, чувствуя, какая она теплая, будто живая. Мне казалось, что прикасаясь к руне, я ощущаю тепло кожи демона, которого мне так не хватало. И каждый раз сердце замирало в предвкушении, что вот сейчас я обернусь и увижу его на пороге шатра. Таким, каким привыкла видеть: с любовью во взгляде, разбавленной легкой насмешкой без которой он не мог обходиться, которая была частью его натуры. Теперь я верила, что он меня любит, и сама любила его с каждым часом все сильнее. Все те чувства, что гнала от себя, вспыхнули в этом уединенном месте с новой силой. Тут я с ними бороться не могла и не хотела. Мне нужна была моя любовь к демону не меньше, чем его ко мне.

Зои переместилась со спинки кушетки на мое плечо. На пару и в тишине мы любовались с ней морем, которое было всегда одинаково спокойным. Но войти в него у меня не получалось, как и покинуть берег.

— Ты ведь не нашла выхода? — спросила я, чтобы хоть что-то спросить, чтоб нарушить тишину.

Зои мотнула головой. Теперь я точно знала, что цирсия понимает каждое мое слово, только ответить не может. Не понимаю, как она это сделала тогда, когда пыталась развеять иллюзию расправы над мамой, что показал мне отец Лайра, но больше Зои не делала так. Наверное, тогда она потратила слишком много сил, совершила невозможное.

— Как думаешь, мы застряли тут навсегда?

Зои затрясла головой, блестя глазками-бусинками сильнее обычного, и даже больно клюнула меня в плечо, словно наказывая за глупые мысли. И именно в этот момент случилось странное, заставившее замереть меня и перестать дышать на мгновение. Я отчетливо услышала голос Лайра, произнесший: «Вернись, маленькая глупая фея!» Столько в нем было боли, замешанной на злости. Но как же он ласкал мой слух! А потом я ощутила его прикосновения. Лайр обнял меня и крепко прижал к своей груди, обдавая жаром своего тела. Это было так… словно происходило наяву, только самого демона я не видела, как и не могла прикоснуться к нему. Но чувствовала его и слышала очень отчетливо.

— Лайр! — закричала я, вскакивая с кушетки и выбегая на берег. — Я тут!..

Но голос его пропал уже, и горячих рук я больше не ощущала на своем теле. Зато слезы заструились из моих глаз так щедро, что на какое-то время я ослепла, пока не выплакалась вволю. Но и это были исцеляющие слезы, которые несли облегчение. Теперь я верила, что он обязательно вытащит меня отсюда!

А вечером, когда солнце опустилось за море, оставляя долгий розовый след после себя, и я ложилась в обычно одинокую и холодную постель, произошло новое чудо. Тело Лайра прижалось к моему со спины, руки его заключили меня в горячее кольцо, а жаркие губы прошептали на ухо:

— Спи спокойно, любимая. Я рядом и всегда буду… — тут голос его сорвался, но лишь на мгновение. — Не знаю, кому молиться. Демоны не признают всевышней власти над собой и не молятся. Но если есть что-то, что управляет нашими жизнями, то я молю ЭТО вернуть тебя к жизни. А если нет, то пусть мы встретимся после смерти. Да и не будет мне здесь жизни без тебя.

Я знала, что если обернусь, то вновь не увижу ничего кроме пустоты. А потому даже не шевельнулась, наслаждаясь ставшим вдруг родным теплом. На губах моих играла счастливая улыбка, а сердце плавилось от любви к демону. Впервые здесь я засыпала с легкостью на душе и верой во что-то очень хорошее.

Кора оторвалась от созерцания моря и повернулась в Тризару, который был занят тем, что читал свежую прессу, развалившись на шезлонге и потягивал коктейль, рецепт которого они на днях изобрели совместно с Зауром. Мнение ведьмы — что получилась какая-то кислая гадость. Джинн же был от коктейля в восторге, утверждая, что тот не только позволяет расслабиться, но еще и отлично тонизирует.

Ведьма прищурилась, разглядывая того, с кем постоянно вступала в словесные перепалки, кто бесил ее чаще остальных и со страшной силой, и с кем они вот уже три недели вынуждены были жить под одной крышей. Этому джинну все ни по чем. Годами ли сидеть в своей ледяной пещере или плавиться под палящими лучами солнца у моря. Вот уж поистине выносливости этих существ может позавидовать любое другое. Сама она не любила море, как и любые другие водоемы хоть чуть-чуть больше городского озера, куда периодически наведывалась летом, да и то, больше отдавая дань традиции, чем испытывая тягу освежиться в его водах. Просто, на это озеро ходили все, а она старалась не выделяться из всех.

— Не смотри на меня так, буквы пляшут перед глазами, — раздался насмешливый голос Тризара, а потом и лицо его показалось из-за газеты.

Кора решила не обращать внимания на очередную подколку, да и мысли ее были заняты другим. Она думала о Лайре, который практически не отходил от феи. Как преданный пес просиживал у нее в ногах дни и ночи напролет. И никого к ней не подпускал без необходимости на то. Исхудал так, что одни горящие глаза и остались на лице. Еще бы был результат от всех его бдений.

Ведьма не сдержала тяжкого вздоха, когда приблизилась к Тризару и опустилась в соседний шезлонг. Несмотря на раздражение, ей было искренне жаль демона. Все же она его любила по-своему, как и ценила все то, что тот для нее сделал и продолжал делать. Он был одним из самых верных ее друзей, а в глубине души она и вовсе считала его семьей, которой у нее никогда не было. И подобная привязанность к кому-то ее настораживала.

— Ну делись, давай, — отложил джинн газету и в упор уставился на ведьму. — Что тебя тревожит так сильно в это прекрасное солнечное утро?

— Ты не на курорте, вообще-то, — буркнула Кора. — А тревожит меня, как ты говоришь, одержимость демона. Он словно прирос к этой фее! — добавила с раздражением.