Против князя Владимира. Книга первая. За Новгород (СИ) - Ли В. Б. - Страница 39

В ту же минуту навстречу варягам вышли ладьи-брандеры, скрывавшиеся до того у берега, их экипажи на ходу разожгли огонь и теперь каждое судно пылающим факелом неслось по течению к своему драккару. Сблизились и, несмотря на стрельбу лучников с варяжских кораблей, пошли на таран. Не всем ладьям удалось сцепиться с драккарами — часть проскочили, задев лишь краешком увернувшегося врага, но больше угодили в цель. Вскоре один за другим те запылали, а стрелы новгородских лучников не давали варягам затушить огонь. Многие из них бросились в воду, пытаясь доплыть к уцелевшим судам, но мало кому то удавалось — тонули под тяжелой сбруей или шли ко дну, пораженные стрелами.

Лишь половина драккаров смогла пристать к берегу, но и они горели, как от огня брандеров, так и зажигательных стрел. Под ливнем бронебойных стрел и сулиц, прикрываясь от них щитами, варяги спешно высаживались прямо в воду, а потом искали путь наверх, теряя немалую часть на подъеме. Поднялись на высокий берег около двухсот из них, но даже в таком, более, чем на половину уменьшившемся составе, они представляли грозную силу. Не теряя ни секунды, поставили строй, а потом пошли вперед, вытягиваясь клином. Лучники ополчения отступили под защиту основного войска, вставшего в сотне метров от берега, отсюда продолжали огонь, больше беспокоящий, не давая врагу перевести дух и оглядеться.

Как в бою с Ярополком, переднюю линию обороны прикрыли сцепленными между собой повозками, только здесь они заняли всю ширину поля до опушки леса. Лишь по краям оставили проход для конницы, стоявшей наготове в ожидании своего часа. Необычное для этого времени укрепление на мгновения привело в замешательство врага, он даже замедлил движение, но потом, после окрика своего вожака, ускорился и почти бегом, но держа строй, бросился вперед. Вставшие сразу за вагенбургом воины полка встретили его ударами длинных копий, тех же, кто попытался с ходу запрыгнуть на повозки, остановил второй ряд, уже с короткими копьями и мечами. Правда, таких оказалось немного — у варягов в крови врослось держаться строем, не выбиваться из нее.

Первый их ряд почти уперся в укрепление новгородцев, задние напирали на них, но пройти дальше им не удавалось — так и встали в бессильной ярости, не имея возможности поразить близкого, но не достижимого противника. Лучники же били их в упор, стрелы пробивали щиты насквозь, доставая до тела. То тут, то там в строе варягов открывалась брешь, хотя они почти тут же закрывали ее, но все же еще кто-то из них падал от брошенной через нее сулицы или копья. Шли минуты боя, по команде своего конунга враг попытался отойти назад, когда пошла в атаку по сигналу рога тяжелая конница. Она за считанные десятки секунд ворвалась в смешавшиеся сзади ряды варягов, разорвала их строй, давя массой коней. Поднявшаяся позади сумятица внесла растерянность и в первые ряды, прежде плотный строй отчасти нарушился.

По команде Варяжко вперед бросились бойцы передовой линии, перепрыгивая через повозки, за ними остальные и сам командир. Они врезались в варяжский строй, пробивая его копьями, а потом пошла близкая сеча — с мечами и палицами. Так, давя противника с двух сторон, разбили его на отдельные группы, а потом, пользуясь почти тройным перевесом, изрубили оставшуюся варяжскую дружину. Но и в таком отчаянном положении враг не сдавался, бился до последнего своего воина. Варяжко сам принял бой с вождем — могучим, как дуб, викингом, сокрушительными ударами своего меча поразившим уже трех его бойцов. Мгновенно, на сверхскорости, сблизился с ним и ударом снизу вспорол брюшину, а затем уколом в открытое горло покончил со все еще стоявшим на ногах противником.

Победа даже над ослабленным врагом далась трудно — полк потерял треть своих бойцов. Прежде всего, сказалась их неопытность в близком бою — терялись в сгрудившейся толпе, ломали строй, увлекаясь в схватках с бывалыми варягами, а те били выскочивших вперед. Все же в боевом мастерстве юные воины намного уступали тертому во многих переделках врагу, так что полученный урок должен пойти им в прок — учиться и еще раз учиться воинской науке, держать строй, не теряя голову. О том бойцам не преминул высказать Варяжко после боя, когда схлынули напряжение схватки и первая радость от победы. Больше не стал упрекать — в главном все же полк справился, не стушевался перед лицом грозного врага, а переборол его в прямой сече, получив при том бесценный опыт.

Глава 13

Весть об одержанной полком победе над варяжской дружиной разошлась по Северным землям стремительно. Люди ликовали и праздновали ее как свою — ведь это их дети добыли своим подвигом. Поражались, верили с трудом тому, что далеко не лучшие вои, в основном из зеленых новичков, да еще небольшим числом, смогли справиться с самым сильным врагом, с которым прежде не удавалось во многократно большему войску. Ратный успех общего воинства внес перемену в отношении к нему — воспринимали уже не как обузу, а как нужное всем, достойное уважения и гордости. Теперь, когда Варяжко послал своих помощников набирать пополнение взамен выбывших, желающих попасть в полк юнцов оказалось гораздо больше, чем требовалось, так что могли выбрать лучших из них, с резервом.

Сам командир полка получил признание не только среди новгородцев, но и старейшин земель. Его приглашали в Верховный совет по воинским делам наравне с тысяцким, если не чаще — из-за того Дробн, и без того не питавший приязни к юному воителю, невзлюбил того, предчувствуя скорую замену. Варяжко выезжал в земли, встречался с местными старейшинами и мужами по строительству укреплений и застав на рубежах. Принимали его, как важного гостя, со всем почтением — с вниманием слушали его, давали запрашиваемое, советовались. Устраивали застолья, наперебой приглашали в гости, не раз подкладывали под него своих дочерей — по-видимому, посчитали его семя достойным для зачатия будущих воинов.

Варяжко отнесся к выпавшей славе благодарно, отвечал добрым словом на оказываемые ему почести, не зависимо от того, от кого они исходили — убеленного сединами мужа, юной селянки или бесправного холопа. Внимание тешило душу, успех кружил голову, только разум зрелого мужа удерживал от собственной переоценки. Понимал, что по сути он ничуть не лучше других, только воспользовался опытом и знаниями из будущего. Разве что более деятельный и пытливый, чем большинство окружающих. Да еще какие-то способности ему достались неведомым путем, но то не его заслуга, а того, кто послал душу почившего в прежнем мире Мезенцева в этот, в тело юного воина княжеской дружины.

Поменялся как-то незаметно, без каких-то объяснений и официальных церемоний, его статус в Новгороде — люди признали уже своим, а не гостем, как до сих пор. Вначале по приглашению посадника, а потом уже сам приходил на вече, выступал на них и голосовал, как и другие. Вошел в число уважаемых людей города, которых собирали накануне народных собраний или на совет по разным поводам, не только по воинским вопросам. Не обошлось без ложки дегтя — невольно оказался втянут в межклановые разборки, как между племенами, так и сословиями города, как ни пытался держаться нейтрально.

Они подспудно тлели, стихали в дни общих тревог, а потом вновь разгорались, когда беда уходила стороной. Да что говорить о людях, когда в собственной семье у Варяжко временами происходили подобные разборы между кривичанкой Милавой и чудью Румяной. Ни с того, ни с сего обычно ладившие жены сцеплялись по незначительному для главы семьи поводу — доходило до криков и даже драки, с тасканием за волосы. Правда, быстро унимались — стоило кому-то из малышей забеспокоиться из-за поднятого шума, тут же вместе принимались утешать дитя.

Не обошлось у Варяжко без сложностей из-за злопыхателей. Попадал на козни от них, сам устраивал подобное, напрягая свою смекалку не менее, чем перед трудным боем. Серьезные распри произошли у него с тысяцким Дробном и старейшиной словен Возгарем — самыми влиятельными после Росслава и Велимудра мужами города. Старался не давать им, как и другим, к тому повода — вел скромно и уважительно, как подобает младшему, не лез со своими советами и предложениями, если их не спрашивали. Но с ними не сложилось отнестись по-доброму — по-видимому, посчитали чрезмерными оказанные юному полководцу почести или сказалась черная зависть к одаренному мужу, добившемуся победы в почти безнадежном сражении.