Массажистка (СИ) - Волгина Надежда - Страница 30

— Какого? — подарила она тому улыбку, за которую еще недавно Антон готов был убить.

— Да вон он, — указал Игорь на него, и взгляд Даши проследил за его рукой, вновь скользнув равнодушно-холодной волной по Антону.

— Нет, Игореш, я правда ужасно устала, — скривила она губы. А потом вдруг рассмеялась и добавила: — Да и вряд ли ему поможет мой массаж. Такие, как он, безнадежны, — и упорхнула к соседнему столику, оставив Игоря глупо улыбаться в гордом одиночестве. Впрочем, таким он оставался недолго. Снова заиграла музыка, и какая-то девчонка потащила его танцевать.

Больше Антон ничего не видел и не слышал. Он молча покинул кафе, прихватив вещи из гардероба. Оделся уже на улице, не чувствуя холода.

Как же он ненавидел в тот момент ту, чье улыбающееся лицо стояло перед мысленным взором. Люто, всей душой, так, как не ненавидел еще никого и никогда. Эта ненависть вымораживала его изнутри на протяжении всей дороги домой. И потом его еще долго знобило от внутренней стужи.

Антон проболел сильнейшей ангиной две недели. А еще через пару дней он уволился из фирмы, в которой проработал около года. Но сделал это не раньше, чем продал западным компаниям за огромные гонорары несколько программ, которые те уже давно уговаривали его продать.

Еще долгое время он не мог забыть Дашу, пока не вытравил из себя ее образ усиленными тренировками в спортзале и порой даже беспорядочными связями с другими девушками. Но успокоение пришло, а жизнь его изменилась настолько, словно он родился заново. Он сам тоже стал другим человеком и вычеркнул из жизни все прежние знакомства и общения.

И так дело обстояло до тех пор, пока все та же коварная жизнь не свела его вновь с массажисткой из прошлого. Вот тогда желание отомстить вспыхнуло в нем с новой силой. А ведь когда-то давно он поклялся не делать этого.

Глава 7.2

В магазин игрушек Даша успела заскочить еще перед началом работы. Первый пациент у нее на сегодня был записан на половину одиннадцатого, и в поликлинику она пришла с огромной машинкой, довольно представляя, как Вовка будет носиться на ней по квартире, издавая боевые кличи.

Пробежав взглядом лист записанных на массаж, Даша сама едва сдержала ликующий клич. Сегодня у нее было аж два окна! Два! Когда пятнадцать минут можно сидеть и ничего не делать, пока не наступит время следующего пациента.

Во время второго окна она и позвонила Лене.

— Привет!

На том проводе повисла тишина. Так и не дождавшись ответа, Даша напомнила о себе:

— Лен, ты меня слышишь?

— Слышу и ушам своим не верю, — раздался спокойный голос сестры. — Вот уж не думала, что ты настолько наглая.

Телефон дрогнул в руке Даши, и неприятное чувство царапнуло душу. Но она все же продолжила разговор, стараясь не обращать внимания на реплики сестры.

— Лен, поздравляю тебя с Днем рождения Вовки! Можно я сегодня заеду, подарок привезу?

— А за праздничный стол тебя не усадить? — такой концентрации ехидства в короткой фразе она еще никогда не слышала от Лены. — Засунь свой подарок!.. — и дальше шло такое, что не принято произносить в приличном обществе. И прозвучало это настолько грубо, что из глаз Даши мгновенно брызнули слезы обиды. Она и не думала, что Лена быстро успокоится и поймет, что вела себя тогда, дома у Даши, некрасиво, что поступила несправедливо, оклеветав сестру перед родителями… Да и речь сейчас шла не о них, а о Вовке. Ребенок-то тут причем? Он ведь ждет подарок от тети и как никто умеет радоваться такому.

— Лен…

— Отвали, сказала. Не нужны нам твои подарки, как и подачки от твоих е’*рей.

Как доработала остаток дня, Даша толком и не помнила. Руки сами знали свое дело и выполняли все на автопилоте. Голова же была занята безрадостными мыслями и какой-то болезненной ненавистью к себе. Как? Как она докатилась до такого, что все от нее отвернулись? Родители, сестра и даже племянники? Что она делает в этой жизни неправильно, если так многим мешает жить? Почему, когда кажется, что жизнь твоя, наконец-то, начинает налаживаться, все летит к чертям собачьим?!

Антон и сам не понимал, какого рожна приперся сюда, к поликлинике. Почему припарковался поодаль, словно занял наблюдательный пост? Даше он сегодня решил дать передышку, не трогать ее. А вот желание увидеть оказалось настолько сильным, что, видно, сопротивляться он ему не смог.

Сегодня он крупно поскандалил с матерью, когда навестил ее сразу после ухода Даши. Он и не сомневался, что Лера пришла по наводке той, как и не удивился, когда повела себя бывшая довольно предсказуемо, в своей обычной грубой манере. В такие моменты ум ей напрочь отказывал, оставалась только неконтролируемая злость, выливающаяся в обличительные, как сама она считала, речи. А по сути, она лишь сыпала оскорблениями, не выбирая слов.

И на Леру ему плевать было — он ее просто выставил из своего дома, запретив даже близко к нему подходить и охрану предупредив. А вот с матерью так нельзя было, но и пробиться сквозь ее броню непонимания у Антона снова не получилось. Она стояла на своем, что Лера — лучшая пара для ее сына, и что повела она себя так исключительно из лучших побуждений. А в довершение всего, мама еще и потребовала, чтоб Антон бросил «свою новую пассию», кем бы та ни была, и попросил прощения «у Лерочки». Это уже явилось последней каплей. Пришлось и матери категорически запретить вмешиваться в свою жизнь, пригрозив урезанием бюджета.

Уходил от нее Антон, люто ненавидя себя и видя перед собой наполненные слезами родные глаза. Только вот, и это было игрой со стороны матери. Угрозы сына ее не проняли, да и не поверила она в них. В следующий раз опять поступит по-своему. Осталось понять, когда случится он — этот следующий раз.

А потом он приехал сюда и принялся ждать. Просто ждать, ничего не планируя делать. Антон признался себе честно, что дико хочет увидеть ее, просто увидеть. Посмотреть издалека…

Она появилась на крыльце, держа в руках огромную коробку, перевязанную голубой ленточкой. Антона поразили бледность и растерянность на лице Даши. А потом она и вовсе повела себя странно — пересекла небольшой двор и бережно опустила коробку возле мусорных контейнеров. Постояла над той немного, глядя сверху-вниз, развернулась как-то неуверенно и побрела прочь. Именно побрела, как старуха волоча ноги.

Решение созрело молниеносно, и Антон плавно покатил за ней. А когда поравнялся с ничего не видящей вокруг Дашей, опустил пассажирское стекло, притормозил и велел:

— Садись в машину.

На него она посмотрела так же как на ту коробку недавно — пустыми потухшими глазами. И молча подчинилась, словно ей было совершенно все равно, кто перед ней, что говорит и что собирается делать. А собирался Антон все выяснить, даже если правду придется из нее вытряхивать. В том, что случилось что-то очень неприятное, он не сомневался. И еще ему вдруг стало за нее страшно — панически страшно.

Когда Даша заняла пассажирское сидение, Антон развернулся и направился к поликлинике, а вернее, к мусорке. Когда выходил из машины и вернулся с коробкой, реакции со стороны девушки не последовало практически никакой. Она разве что мазнула по коробке равнодушным взглядом.

— Что тут? — спросил Антон. Нарисована была машинка. Судя по всему, обычная, на ручном управлении.

Даша перевела на него взгляд, и он прочитал в нем мучительные попытки осмыслить, о чем именно ее спросили. Да что же с ней такое?! Никогда еще он не сталкивался с таким… И душу буквально выворачивало, на этот раз от беспомощности и непонимания.

— Даша, что тут? — придвинулся он к ней вплотную, заглядывая в глаза.

Он положил руку ей на плечо в попытке растормошить. И тут случилось то, чего он ожидал меньше всего. Взгляд этой девушки, устремленный на него, внезапно заволокло таким всепоглощающим горем, что даже цвет глаз резко потемнел. Вот они только были сухими, как из них буквально брызнули слезы. Антон прижал ее к плечу в невольном порыве, чтобы только не видеть этого всего. Но не слышать ее рыданий он не мог, и они порождали в его душе что-то страшное, угрожающее и стремящееся излиться наружу.