Воды спят - Кук Глен Чарльз - Страница 23

Я объяснила ситуацию.

– Но тут какая-то тайна. Где сейчас этот Ключ? – Никто ничего не знал. – Думаю, если бы он был у Тысячегласой, она каждый месяц возвращалась бы в Кьяулун и отлавливала новую порцию Теней-убийц. Если бы сумела открыть Врата Теней без вреда для себя. А если бы Ключ был у дядюшки Доя, он не скитался бы вокруг, разыскивая его. Вернулся бы на болота, счастливый и довольный, послав нас, оставшихся, в аль-Шейл. Ну что, матушка Гота? Я не права? Ты хорошо знаешь этого человека. Уверена, тебе есть что сказать.

Может, и есть. Но вот чего нет, конечно, так это желания. На мои вопросы о тех временах, когда Отряд находился на юге, все молчат, как рыбы. Обо всем. Боятся, что ли? Чего? Сами не знают. И тот факт, что сейчас Отряд почти целиком состоит из местных, ничего не меняет. Наша жизнь такова, что не привлекает знающих, образованных людей. Если бы какой-то жрец предложил нам свои услуги, очень скоро его труп плыл бы вниз по течению реки – ведь ясно же, что он шпион.

– Уж не у тебя ли эта проклятая хреновина? – спросил Одноглазый.

– У кого?

– У тебя, Малышка. У тебя, плутовка. Я не забыл, что ты одно время была гостьей Душелова, как раз тогда, когда она напала на след этой штуки, выведав что-то через Мургена. Я не забыл, что наш милый старый дядюшка Дой освободил тебя просто между делом. Он искал свою пропавшую безделушку, Ключ. Не так ли?

– Все это правда. Но все, что я таким образом заработала, – это несколько новых шрамов на спине.

– Тогда нужно выяснить, продолжает ли Душелов поиски Ключа?

– С уверенностью ничего сказать нельзя. Но время от времени она летает на юг и рыщет там, точно что-то ищет.

Об этом мы узнали от Мургена, хотя вплоть до сегодняшнего дня ее поведение казалось лишенным смысла.

– Итак, у кого еще есть какие-нибудь соображения?

Одноглазый не стал впрямую давить на Готу, чтобы заставить ее разговориться. Подобраться к Готе можно было только, делая вид, что не замечаешь ее. Временами у старухи возникало желание, чтобы ее заметили.

Я вспомнила бледную, оборванную маленькую девочку, которая, хотя ей было всего четыре года, казалась безвозрастной – молчаливая, не по-детски терпеливая и совершенно не напуганная тем, что оказалась в плену. Дщерь Ночи. Она никогда не разговаривала со мной. Она вообще замечала мое существование только тогда, когда, слишком уж разозлившись на нее, я забирала себе жалкую еду, оставленную нам Душеловом. Эх, жаль, что я не задушила ее тогда. Но в те времена я понятия не имела, кто она такая.

В те времена мне больше всего хотелось вспомнить, кто я такая. Душелов подмешала что-то в мою еду, проникла в самую душу и утащила оттуда половину того, что делало меня мной. А потом и в самом деле прикинулась мной, чтобы проникнуть в Отряд. Интересно, много ли ей на самом деле удалось тогда узнать обо мне. Известно ли ей, что я уцелела во время Кьяулунской войны? Не хотелось бы. Пусть думает, что я погибла, так безопаснее.

– Потом пришел Нарайян, чтобы забрать Дщерь Ночи, – продолжала я вспоминать уже вслух. – Но я видела его лишь мельком. Ужасный тощий маленький человечек в грязной набедренной повязке. Отвратительный тип. Я вообще не догадывалась, что это он, пока не стало ясно, что меня-то никто освобождать не собирается. Я не видела, что они делали, и не знаю, взяли ли что-нибудь с собой. Мурген, ты же видел их тогда. Я сама читала о том, что видел. Взяли они с собой что-нибудь, похожее на этот Ключ?

– Не знаю. Хочешь верь, хочешь нет, но восприятие, как и память, очень избирательно. – Его самолюбие, казалось, было задето.

– Ну все равно, напрягись, попытайся вспомнить, – попросила я.

– Вряд ли от этого будет много толку, – заявила Сари, прерывая Мургена прежде, чем он начал пересказывать все с самого начала.

– Ты можешь найти их сейчас? – Это, конечно, было довольно опасно, поскольку девчонка могла поддерживать связь с Киной. Если богиня Тьмы зашевелится снова, Мургену следует проявлять крайнюю осторожность, чтобы не привлечь к себе божественное внимание. – Вот какие приоритеты мы установили относительно Дщери Ночи. Убить ее. В случае неудачи – убить ее «дружка». В случае неудачи – сделать так, чтобы она не смогла скопировать Книги Мертвых. Ничуть не сомневаюсь, что она снова примется за это, как только установит надежную связь с Киной. И последнее: отобрать у нее все, что они с Сингхом унесли, когда он освобождал ее.

Одноглазый перестал, как заведенный, кивать головой и лениво хлопнул в ладоши.

– Сотри их в порошок, Малышка. Сотри их в порошок.

– Заткнись, старый негодяй.

Одноглазый захихикал.

– Можно подойти к этому с другой стороны, – сказал Гоблин. – У тебя ведь в библиотеке есть дружки среди тех, кто переплетает чистые книги, подготовленные для записи? Пойди к ним и постарайся разузнать, кто совсем недавно заказывал такие. Или предложи взятку, чтобы они сообщили тебе, когда это произойдет.

– Отлично, – сказала я. – Хорошо, что есть хоть кто-то, использующий свои мозги по назначению. Прелесть этого мира в том, что в нем полно чудес. Проклятие, куда подевался Мурген?

– Ты же сама сказала ему, чтобы он поискал Нарайяна Сингха и Дщерь Ночи, – напомнила Сари.

– Я не имела в виду сию секунду. Сейчас мне гораздо важнее узнать что-нибудь о Чандре Гокхейле, что можно было бы использовать против него.

– Ну, что ты все суетишься, Малышка? – Тон у Одноглазого был такой сладкий, что мне захотелось хорошенько треснуть его. – Расслабься. Не подгоняй события.

Вошли двое наших парней, Ранмаст Сингх и тенеплет, которого в Отряде звали Кендо Резчик.

– Этим вечером опять вопят то там, то здесь, – сообщил Кендо. – Я разослал сообщения всем нашим, чтобы получше законопатили все дыры и вообще были поосторожнее.

– Тени охотятся, – негромко произнесла Сари.

– Здесь нам опасаться нечего, – сказала я. – Но просто на всякий случай, для пущей безопасности, почему бы тебе, Гоблин, не отправиться в обход с Кендо и Ранмастом? Нам ни к чему сюрпризы. Сари, может Душелов выпустить на свободу Тени, которые ее не слушаются?

– Просто ради каприза? Ты же летописец. Что в книгах о ней сказано?

– Там сказано, что она способна на все. Что ее связи с человеческим родом оборваны. Она, должно быть, чувствует себя очень одинокой.

– Что?

– Итак, наша следующая цель – Чандра Гокхейл? Нет возражений?

Сари удивленно посмотрела на меня – ведь это было уже решено. Если никакой более удачной возможности не представится, мы просто ликвидируем Генерал-инспектора, без чьей налоговой и бюрократической системы государство начнет спотыкаться. Одновременно он казался самым уязвимым из наших врагов. И если мы устраним его, Радиша окажется в такой изоляции, в какой ей бывать еще не приходилось. Зажатая между Протектором, жрецами и неспособная свернуть со своего пути, потому что ведь она была Радиша, неприступная княгиня, в некоторых отношениях полубогиня.

Она, должно быть, тоже чувствует себя очень одинокой.

А еще хитрой и коварной.

– Что мы сделали сегодня для устрашения? – спросила я.

И тут же осознала, что знаю ответ. Мы обсуждали это, когда составляли план захвата Лозана. Сегодня вечером должна была состояться демонстрация наших дымовых «картинок», «пузыри» для которых были установлены раньше. И еще больше их будет завтра. Это и «Воды спят», и «Мой брат не отмшен», и «Все их дни сочтены». И так будет каждый вечер, начиная с сегодняшнего дня.

Сари сказала задумчиво:

– Кто-то принес еще одно молитвенное колесо и установил его на мемориальном столбе у северного входа. Его еще не заметили, когда я уходила из Дворца.

– С очередным сообщением?

– Наверняка.

– Жуть какая. Это может оказать сильное воздействие. Раджахарма.

– Радиша тоже так думает. Она страшно разволновалась из-за того монаха, который сжег себя.

История моей жизни. Я тут трачу месяцы, разрабатываю в малейших деталях изумительный план, – и, пожалуйста, какой-то безумец, которому вздумалось поиграть с огнем, отвлекает на себя все внимания, а я оказываюсь на обочине.