Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

После нас - хоть потом - Лукина Любовь Александровна - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

2

Пройдя через стеклянный кубик проходной, я увидел Люську. Куртейка на ней - импортная, джинсы - в медных блямбах, на скулах - чахоточный румянец по последней моде. Не иначе жениха поджидает.

- Ты что же это передовиков обхохатываешь? - грозно сказал я. - Смотри! Еще раз услышу - премии лишу.

Люська запрокинула голову и рассмеялась.

- Ой! Передовики! Раз в жизни вымпел взяли!..

Выпрямить ей нос - цены бы девке не было. А уж если еще и норов укоротить…

- И новичка от работ отвлекаешь! - добавил я сурово. - Он и так ничего не соображает, а тут еще ты со своим краном…

Вместо ответа Люська изумленно округлила глаза. Это мне очень напомнило недавний взгляд Сталевара, и я обернулся.

Вдоль бесконечно длинной Доски почета, рассеянно посматривая на портреты передовиков, ковылял на подворачивающихся каблуках Гриша Прахов. С ума сошел! Через первую проходную - в таком виде!

- Ой!.. - потрясенно выдохнула Люська. - Что это на нем?

- Тихо ты! - цыкнул я. - Не мешай…

Гриша Прахов как раз проходил мимо моего портрета. Покосился равнодушно и не узнал. Да и не мудрено. Я сам себя на этой фотографии узнать не мог.

Дальше был портрет Люськи. Гриша вздрогнул и медленно повернулся к стенду лицом.

- Все, - сказал я. - Готов. По-моему, тебя, Люсенька, увольнять пора.

Люська заморгала и уже открыла рот, чтобы отбрить меня как следует, когда над ухом раздался знакомый ленивый голос:

- Это кто ж тут у меня девушку отбивает?

Сверкающая улыбка в тридцать два зуба, а над ней радужные фирменные очки в пол-лица. Валька Бехтерь с Нижнего поселка. Ну-ну… Люське, конечно, видней.

- Отчего же не отбить? - говорю. - День-то какой!

Улыбается Валька Бехтерь. Весело улыбается. Широко.

- Да, - говорит. - Ничего денек. Солнечный…

Что-то мне в его голосе не понравилось, и, зная про наши с Бехтерем отношения, Люська быстренько подхватила его под руку.

- Ну ладно, Миньк! Привет!

- Привет-привет, - говорю. - До встречи, Люсенька.

Бехтерь при этих моих словах, естественно, дернулся, но она уже буксировала его в сторону троллейбусного кольца… Правильно он делает, что очки носит. А то разнобой получается: улыбка наглая, а глаза трусливые…

Тут я вспомнил про Гришу Прахова и обернулся. Перед Доской почета было пусто. Уковылял уже…

Весна, помню, стояла какая-то ненормально ранняя - середина апреля, а тепло, как в мае. До универмага я решил пройтись пешком, через сквер. Почки на ветках полопались, ясно белеет сквозь зеленый пух кирпичная заводская стена… А сейчас из-за поворота покажется моя скамейка. Краски на ней - уже, наверное, слоев семь, а надпись все читается: «НАТАША». Сразу видно: от души человек резал, крупно и глубоко. Это я - когда в армию уходил. Целую ночь мы с Наташкой на этой скамейке просидели… Там еще дальше было «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ», но теперь уже все состругано. Это когда я из армии вернулся и узнал, что Наташка месяц назад вышла замуж…

Я миновал поворот и увидел, что на моей скамейке опустив голову сидит какая-то женщина, а рядом играет малыш в комбинезончике. Капюшон ее плаща был откинут. Светлые волосы, капризные детские губы…

На скамейке сидела Наташка.

Не дожидаясь, пока она повернет голову в мою сторону, я перескочил через черные нестриженные кусты и беглым шагом пересек газон у нее за спиной.

Я вот почему так подробно об этом рассказываю: не задай я тогда стрекача - и не было бы всей этой истории. Или была бы, но не со мной. Завтра утром Валерка сплавил бы Григория на шестой пресс, а послезавтра я бы о новичке и думать забыл.

…Очутившись в другой аллее, долго не мог отдышаться. От злости. Нет, ну в самом деле! Кто кого бояться должен? Можно подумать, это не она замуж вышла, можно подумать, это я жену из армии привез!

Вот тут-то мне и попался под горячую руку Гриша Прахов. Задумчиво глядя себе под ноги, он брел по соседней дорожке.

- Гриша!

Он оглянулся с испуганно-вежливой улыбкой.

- А ну-ка иди сюда!

Он узнал меня и, просияв, шагнул навстречу. Остановился. Беспомощно озираясь, потоптался на краешке асфальта.

- Иди-иди, не провалишься, - зловеще подбодрил я его.

Между нами был газон. Голый газон, покрытый влажным черно-ржавым пластом прошлогодней листвы.

- Ну! - уже раздраженно сказал я.

Гриша повернулся и торопливо заковылял к выходу из сквера.

- Ты куда?

Гриша остановился и неуверенно махнул рукой.

- Ты что, ненормальный? Перейди по газону!

Перебежал. Но чего ему это стоило! На лбу - испарина, дыхание - как у щенка, глаза косят то вправо, то влево.

- Ты чего?

- Так ведь запрещено же, - преступным шепотом ответил мне Гриша Прахов.

Взял я его, родимого, за расколотую пуговицу, подтянул к себе и говорю:

- Ты что ж, сукин сын, бригаду позоришь! Денег нет прилично одеться? Это что на тебе за тряпье такое!..

И равномерно его при этом встряхиваю - для убедительности. На слове «тряпье» не рассчитал, встряхнул чуть сильнее, и половина пуговицы осталась у меня в пальцах. Теряя равновесие, Гриша взмахнул руками, пиджак с треском распахнулся, и я снова увидел черный больничный штамп.

- Как из мусорки вылез! - прошипел я.

Трясущимися пальцами Гриша пытался застегнуть пиджак на оставшуюся половину пуговицы.

- Приезжий, что ли?

- Приезжий…

- У тебя здесь родственники?

- У меня нет родственников…

- Подкидыш, что ли?

Гриша посмотрел на меня с опаской.

- Пожалуй… - осторожно согласился он.

И пока я пытался сообразить, что это он мне сейчас такое ответил, Гриша Прахов отважился задать вопрос сам:

- Минька, а ты… Тебя ведь Минькой зовут, да?.. Ты не мог бы мне объяснить: если кого-нибудь второй раз заметят, что он ночует на вокзале,

- что ему тогда будет?

- А кто ночует на вокзале?

Гриша замялся.

- Это неважно. Ну, скажем… я.

- А почему ты ночуешь на вокзале? Почему не в общежитии?

- Н-ну… Так вышло…

- Как вышло? - заорал я. - Что значит - вышло? Ты приезжий! Тебе положено общежитие! Положено, понимаешь?

- Я понимаю… Но мне сказали…

- Кто сказал? А ну пойдем, покажешь, кто там тебе что сказал!

Ухватил я его за рукав и поволок. Ох, думаю, и выпишу я сейчас чертей этим конторским! За все сразу!

- Тебя кто на работу принимал? Смирный такой, головенка маленькая - этот? Ну, я с ним потолкую! А, ч-черт!

Я резко остановился, Гришу занесло, и мне пришлось его поддержать.

- Куда ж мы с тобой идем! - рявкнул я на него. - Сегодня ж суббота!.. У, шалопай! А ну давай точно: как вы там с ним говорили - с этим, из отдела кадров!..

- Он предупредил меня, что с общежитием трудно, - проговорил вконец запуганный Гриша. - И спросил, не могу ли я временно обойтись без общежития…

- Ну! А ты?

- Я сказал, что могу, - уныло признался Гриша Прахов.

По соседней аллее прошла группа наших ребят со спортивными сумками. Пловцы. Поравнявшись с нами, засмеялись.

- Кого поймал, Минька?

- Минька, а повязка твоя где?

- Гуляйте-гуляйте, - сердито сказал я. - Погода хорошая…