Попаданы (СИ) - Макара Дэйв - Страница 84

  - Между прочим, совершенно не смешно. - Мил тоскливо уставился в невидимое женщинам окно, любуясь бутонами цветов на дереве, напротив. - Откуда мы можем знать, с чем придется столкнуться?! Но, без плана, согласен, совсем нельзя.

  - Война план покажет. - Разведчик рубанул рукой воздух. - В случае чего... не жалейте их, девочки. Валите всех, а их божок сам отсортирует, кого и куда, послать...

  - Там будут дети... - Вздохнул Юрьев, взваливший на свои плечи роль адвоката дьвола. - Старики, ущербные, калеки, голубые...

  Взрыв хохота, показал ему, что в качестве примера он выбрал вовсе не тех...

  Когда прибывшие по приглашению, психологи услышали о "голубых и розовых", их изумлению не было конца.

  Многие культуры, прошедшие путь от дикарей и до полета в космос, до встречи с иными разумными, страдали извращениями, отступлениями от общепринятого и просто - пытались выделиться, любыми средствами.

  В истории некоторых, даже встречались упоминания, о целых народах, практиковавших подобные "методики физической близости".

  Жаль только, что все эти народы вымерли, страдая от странных болезней и вырождаясь за пару поколений. Даже воруя детей из других народов, подобные всего лишь продлевали свое существование до тех пор, пока соседям не надоедало, так и оставаясь лишь в исторических хрониках.

  А тут, такое поле для деятельности...

  К сожалению для психологов, на ТОК-ах, ЛГБТ отсутствовали, как вид, оставшись на европейских харчах.

  Но, сам факт!

  Многие из наших, узнав о таком раскладе вещей, принялся было бодро отращивать бороды и сурово таращить и пучить глаза, демонстрируя национальную идею.

  Появились и местечковые "святые", загундосившие о свято-русской уникальности и божественном предназначении народа рассейскаго, нести веру христову язычникам и дикарям.

  И ничего, что дикари эти и язычники, старше вида человеческого, на пару тысячелетий.

  Ну и себя, "озаренные" не забыли...

  Вот тут коса на камень и нашла!

  Мил, видевший, как Кат расправился с первым, "христопросителем", проникся.

  Закон "Шага веры", быстро сократил поголовье козлов-провокаторов, а психологи, изучив и разложив все по полочкам, вернули пастве утерянные мозги, заодно дав твердо понять - избранность одного народа, перед другими, состоит лишь в том, чтобы быть примером, а не мечом!

  Были, разумеется, попытки собраться в общины и уйти в леса, в раскольничьи скиты, пещеры и прочие потайные места.

  Были.

  Только, не то время и место, выбрали.

  И, с правителем, ошиблись.

  Как говорится: "демократия - под землей, а на небе - Царствие!"

  Павел, быстро и незатейливо "отозвал" всех "потеряшек" обратно на борт одного из ТОК-ов, а затем, малыми партиями, вернул в общество, где за них с улыбками взялись не только психологи, но и их собственные, подросшие дети.

  За двадцать лет, общество русских, вывезенных за пределы привычной планеты, оторванных от привычных условий жизни и религиозных устоев, превратилось в тот самый монолит, которого раньше не было.

  Вечно нам что-то навязывали, доказывали, что мы плохие, что мы хитрые, пьющие, ворующие и грязные.

  Теперь, самая главная нить, что связала всех нас воедино, стала не красивой доской, в золоте или серебре. Не красным партбилетом.

  Нитью стали мы сами.

  Мил любовался цветущим деревом, радуясь новой весне.

  В его книгах, простых и понятных, пока его не закружила ненависть, таких весен и лет было множество.

  Потом - не стало вовсе.

  На Матушке - было не до того - война, развитие, куча вопросов и проблем, что легли на его плечи неподъемной ношей.

  До сих пор Мил не мог понять, правильно ли он поступил, построив общество на фундаменте высшего образования, насильственно насаждаемого и столь же насильственного, прохождения армейской службы, устанавливая свое государство на две рельсы: глобальное образование и глобальную милитаризацию.

  Вернув привычным словам их первоначальный смысл, стало легче жить - вранье лишь порождает вранье, затягивая в красивый омут, выбраться из которого очень и очень сложно.

  Привыкнув, в первой сотне, отвечать за свои слова и поступки, Мил требовал того же и от остальных.

  "Бил по морде, а не по паспорту", отправляя проштрафившихся пахать физически в дальние уголки планеты, еще не тронутые цивилизацией.

  Вместе с семьями, которыми эти паразиты обрастали стремительнее, чем собака - блохами.

  Некоторые дохли.

  Некоторые, затаивали злобу и вновь рвались к власти, только, единожды соврав, оказывались в черном списке.

  Общество Матушки, зная, за какие деньги их дети получают образование, за чью кровь, над головой у них кружатся защитные станции, воров и казнокрадов, частенько, давило в уголке, невзирая на мандаты и красивые слова.

  Самосуд?

  Да!

  Зато и чиновник стал понимать, что его ждет.

  Сразу после закона "Шага веры", был принят еще один закон.

  Народ, помнящий времена демократов, думы и прочей нечисти, быстро и метко окрестил его "отмандаченным законом". Согласно его, любое лицо, входящее в состав правительства, не имело права на любой иммунитет от закона.

  Народ потер ручки и закатал рукава.

  Первому, кому набили морду, в самом прямом смысле этого слова, оказался Юрьев.

  Хорошо, что народ у нас добрый и отходчивый.

  Да и времени прошло... Порядочно...

  А так, вполне и убить могли, за старые просчеты!

  Сам Юрьев, впрочем, к разбитой морде отнесся несколько философски, втайне радуясь тому факту, что его до сих пор не забыли.

  Последний президент РФ, как ни как!

  Хоть и страшный титул, тем не менее - известность и в Африке - известность!

  Даже такая кривая...

  Кахонка, прикладывая компрессы на заплывшие глаза мужа, украшенные разноцветными тенями, только качала головой и ругала Мила, за "отмандаченный закон".

  Через месяц, она пела совершенно другую песню, с радостью свидетельствуя против одного из чиновников.

  Которого вздернули тут же, едва признали виновным.

  Возможно, чинуша бы еще и пожил, не начни понтами кидаться...

  На его невезение, и судья, и присутствующие, оказались из той самой когорты людей, что оттарабанили десять лет по контракту, оплачивая обучение детей.

  Не просчитался Мил, делая ставку на людей, собранных Катом.

  Словно чувствовал этот "первый убийца", у кого в душе есть совесть и кому слово "Честь" не пустой звук.

  Всего, сотня.

  За каждым из них - тоже сотня, если не больше.

  Мелькнул Кат на горизонте и снова исчез, словно в истории этой, он совершенно не важный "человечишко", только пустой похвалы и достойный.

  А из памяти - первый убийца.

  - Мил. Чего молчишь? - Юрьев, подтолкнул своего коллегу, по нелегкой ноше на плечах. - Как считаешь?

  - Никак не считаю. - Мил, вынырнув из своих воспоминаний, тяжело вздохнул. - Где считают, там и обсчитываются... А вопросы нам задали хитрые, сразу так и не ответишь...

  - Если нет ответа - многозначительно молчи. Ответ заинтересуется твоим молчанием и придет сам. - Юрьев, припомнил свое юношеское увлечение восточными мудростями и коротко хохотнул.

  - Вот уж точно предки подметили - иногда лучше жевать... - Мил внезапно для самого себя шмыгнул носом, расчувствовавшись. - Жанна, пожалуйста, донеси всем своим коллегам по цеху, простую мысль... Ответов не будет! И, впредь, я очень надеюсь на твою рассудительность.

  "Лучшая половина человечества" растаяла в мешанине помех, отключившись от разговора.

  Обе женщины, понимая, что теперь на их хрупкие плечи взвалили несусветную ответственность, только переглянулись, да и пожали своими плечиками, скидывая не нужный груз.