Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Гавр – сладость мести (СИ) - "Ка Lip" - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

— Я поеду… мне коней еще работать.

Быстро попрощавшись с Петровичем, он вышел на улицу в надежде, что на свежем воздухе сможет вздохнуть, но внутри так все сжалось, что он, как рыба, выкинутая на берег, делал ртом лишь рваные вдохи.

Вот так он, пребывая в этом вакууме, и добрел до платформы Беговая, где опустился на лавку и стал смотреть, как приходит электричка, из нее выходят люди, а в вагон садятся те, кто стоял на перроне, и электричка уезжает… Сколько вот таких электричек он пропустил, Алеша не знал. У него не было сил встать и двигаться. В ЦСКА он не поехал. Доехав домой, доплелся до кровати и там, упав на нее, смотрел в потолок, вспоминая Назара и их последнюю встречу.

* * *

Август принес с собой в жизнь Алеши не только это событие. Семнадцатого августа, он впервые в своей жизни узнал слово "дефолт". Не понимая смысла этого слова и его последствий, он просто работал лошадей, так как он это делал изо дня в день всегда, а вокруг него все говорили о происходящем, постоянно произнося это слово и переживая о деньгах. Алеша не понимал, о чем все говорят и как вообще можно переживать о деньгах, когда Назар в тюрьме? Леше казалось, что все вокруг него сошли с ума, что мир сошел сума. А ему было наплевать на все, на весь мир, когда он в один миг почувствовал, что потерял того, кто оказался его миром. Но теперь его нет, и что делать и как жить дальше Алеша не знал.

Придя домой он опять застал у подъезда скорую, а в квартире врачей. Оказалось, что бабушка настолько перенервничала из-за этого дефолта и того, что ее сбережения обесценились, что у нее случился гипертонический кризис с подозрением на инфаркт. Хорошо, что она успела позвонить соседке, а та вызвала скорую.

Леша ехал в скорой рядом с бабушкой, держал ее руку в своей, и пытался ее успокоить, говоря, что все будет нормально и они переживут этот дефолт. Из больницы он вернулся домой опять в пустую квартиру, где столкнулся с пустотой и одиночеством. На ближайшие две недели бабушку оставят в больнице, а дальше врачи решат, что делать. Вообще врачи сказали, что в этот день они только и успевали принимать больных с инфарктами и инсультами, а некоторых не успевали довозить до больницы и все это из-за дефолта.

Лешка думал, что его это не коснется. Но он глубоко ошибся. Все его частники, которые ему платили за тренировки и за работу лошадей, в один день отказались от его услуг, объяснив это тем самым дефолтом. Савва Игнатьевич тоже приехал и забрал двух своих коней, при этом отдав Алеше за их работу лишь часть денег, сказав, что остальное отдаст потом. На Алешин вопрос: привезет ли он еще коней, тот лишь посмотрел на него, как на больного и, махнув рукой, молча ушел.

И в этот момент Алеша понял, что такое дефолт. В больнице лежала бабушка, за уход которой нужно было платить нянечке и плюс — покупать бабушке лекарства. Но самое основное по затратам — это два коня: его Зацеп и Вальхензее Назара. Этот месяц постоя коней в ЦСКА был проплачен, а вот за сентябрь нужно было платить, но не только две аренды за денник. Коням нужен был коваль, причем, в связи травмами ног и одного и второго, они ковались на специальные подковы, и это было недешевое удовольствие, также у коней были плановые прививки, которые нужно было оплачивать и, конечно, специальные подкормки и поддерживающие их здоровье и спортивную форму витамины. Когда Алеша дома пересчитал скопленные сбережения, он понял, что такое дефолт. Его деньги обесценились настолько, что этого надолго ему не хватит.

Нужно было срочно искать источник дохода. Или что-то решать с лошадьми. Да вот только что? В условиях охватившего всех кризиса продать дорого коней было нереально, их вообще было нереально продать. Хотя Алеша не смог бы их продать, просто не смог. Тем более, что Вальхензее — не его, хотя у него и есть доверенность на право распоряжаться им, но он не может продать коня Назара, а Зацепа тем более не может продать. Да и не купят их сейчас. Их только на мясо и купят. Так что на нем были два коня и больная бабушка.

Так ничего не решив, Алеша продолжал ездить тренировать лошадей в ЦСКА и потом навещать бабушку в больнице. Но кроме денег все его мысли были заняты Назаром. Алеша думал о нем, хотел знать, что с ним, хотел увидеть его. Оставаться в этой неизвестности Алеша больше не мог. Тогда он решил попробовать найти Ефима. Ведь Петрович сказал, что того не поймали, а где живет Ефим Леша помнил. Приняв такое решение, парень поехал к нему.

В Ясенево Леша добрался небыстро, долго плутал по району, по памяти вспоминая, где этот дом. За это время район расстроился, и парень смутно узнавал местность. В квартиру звонил долго, наконец дверь открылась. На пороге стоял сонный мужик и тер глаза.

— Здравствуйте… Я к Ефиму приехал, — неуверенно проговорил Алеша.

— Задолбали этим Ефимом. То менты хотят его увидеть, то еще хрен знает кто. Нету тут Ефима.

— А где он?

Алеша видел, как дверь перед его носом закрывается.

— Не знаю. Я купил эту квартиру у агентства и не знаю я никаких Ефимов.

Дверь хлопнула и наступила тишина. Леша понимал, что больше идей у него нет, где искать Ефима. Остальных братков из бригады Назара он не знал.

Последняя слабая надежда оставалась на Петровича. Алешка поехал к нему. Может он хоть что-то знает.

Петрович, выслушав Алешку, долго молчал.

— Может тебе сюда ко мне коней переставить?

— Это коневоз придется нанимать. На него деньги нужны… Я пока подожду. Может люди немного от дефолта отойдут и опять захотят и сами заниматься, и чтобы я их коней тренировал…

— Долго ждать придется. А вот с Назаром… говорят, суд только к концу года будет, а может и позже. Там на него много скопилось… Лет пятнадцать ему светит… У тебя же есть доверенность на его коня? Продай Вальхензея, за любые деньги продай. Назару он уже не нужен.

— Нет, нужен. Я не буду продавать его коня. Я ждать его буду… мы ждать будем…

— Конь сдохнет от старости пока Назара дождется.

Алеша все это понимал. Сейчас Вальхензею девять, а лошади, в среднем, до двадцати лет живут, а иногда и меньше… Да разве это важно? Не продаст он коня.

От Петровича Алеша опять шел как в тумане. Дойдя до железнодорожной платформы Беговая, он сел на лавку и опять стал смотреть, как подходят электрички, открываются двери, из них выходят люди, а те, кто на перроне, заходят вовнутрь и потом уезжают.

Лешка думал, глядя на входящих в вагоны электрички людей, о том, что вот сейчас они здесь, в этом месте и в это время, а потом за ними закроются двери, и он их больше не увидит, как и они его. Такое странное сравнение этого железнодорожного перрона со своей жизнью возникло в его голове. Он раньше никогда так серьезно не задумывался ни о чем в своей жизни, да и вообще раньше его жизнь была проста и по-детски наивна. Но теперь он повзрослел и все изменилось. Он никогда не думал, что можно вот так в один миг потерять то, что тебе дорого. Хотя, разве он знал, что Назар так дорог ему? Всю боль от потери друга он ощутил только сейчас, осознав это, как и то, что это единственный человек, который стал так важен ему. Он и сам не мог уже вспомнить, когда это все началось. Когда он стал воспринимать Назара, как часть себя самого. Когда все, что он думает и хочет сделать, он стал мысленно обсуждать с Назаром. Когда о каждой своей удаче или разочаровании он стал рассказывать другу, хотя только в мыслях. И от этих мысленных диалогов с ним Алеше становилось легче. Когда этот человек, войдя в его жизнь, стал для него всем, он и не знал. Единственное, что Алеша понимал — это то, что ему легче жить, зная, что он не один, что есть Назар. И в мыслях он всегда может ему обо всем рассказывать, а иногда, хоть и редко, даже увидеть его и тогда, сидя напротив него, поделиться радостями и проблемами в своей жизни, зная, что Назару все поймет.

Весь этот идеалистический, созданный им же самим мир, рухнул в один день. Алеша впервые в своей жизни столкнулся с осознанием того, что есть еще в этом мире и другие вещи, которые в один миг могут повлиять на жизнь человека. Он никогда не задумывался о власти и только теперь, когда Назар оказался за решеткой, понял, что в их жизнь вмешалось то, чего они не в силах преодолеть. Леша только сейчас стал осознавать, что такое государство, закон и власть, и их сила такова, что обычные люди против их воли бессильны что-либо изменить. Он ощущал себя лишь частичкой обшей массы людей, которые живут в этой стране и подчиняются ее законам, и по этим законам Назар будет осужден, а он лишь примет это как должное и ничего уже не сможет изменить. Сам фатализм этого явления был для него страшен и непонятен. Он хотел помочь, он хотел повлиять на свою жизнь и жизнь Назара. Но, осмыслив происходящее, пришел к одному выводу: он — ничто, лишь песчинка в той массе людей, которую называют народом, и он должен смириться, быть в этой массе и принять все то, что с ним происходит. От осознания собственного бессилия ему стало еще тяжелее.