Нагаш бессмертный - Ли Майк - Страница 59

Каждую крепость построили по одним и тем же чертежам: высокая внешняя стена из камня, достаточно широкая, чтобы по ней могли пройти четверо воинов, а вход защищали ворота, сколоченные из кедровых бревен и укрепленные железными скобами. Внутри располагались конюшни, бараки для солдат, кузница и амбары с запасами, которых хватило бы, чтобы прокормить тысячу человек по крайней мере месяц. В центре крепости находилась низкая толстостенная цитадель, где хранились оружие, продовольствие, лекарства и небольшая цистерна для воды. Здесь же размещались казармы для офицеров и малое святилище храма Крови. В случае осады целый гарнизон мог спрятаться в цитадели и при необходимости удерживать позиции в течение нескольких недель; за это время могло прийти подкрепление из соседних гарнизонов.

Это были надежные крепости, но многое зависело от дисциплины и решимости людей, защищавших их.

Первые несколько десятилетий гарнизоны выстояли с большим успехом. Капитаны получал и щедрые вознаграждения за головы бандитов, поэтому при патрулировании использовали агрессивную и хитрую тактику. Сотни преступников лишились жизни, еще сотни бежали из окрестностей в поисках более легкой наживы, пока не остались самые быстрые и умные грабители караванов. Пустынные племена всегда держались в дне пути от гарнизонов, а благодаря их хитрости и скорости передвижения обученные в городе кавалеристы не могли их настигнуть. Когда количество казнимых разбойников уменьшилось, оскудели и награды, а патрули стали выезжать на дорогу все реже. И поскольку ни одна шайка не была настолько глупа, чтобы осадить крепость, гарнизоны неизбежно стали проявлять излишнюю самонадеянность. Ночные караулы обленились и перестали объезжать свою территорию, предпочитая играть в кости или опрокинуть несколько кружек пива.

Раньше из-за постоянных обходов в радиусе тысячи шагов вокруг ничего не росло, но теперь северные крепости оказались окружены густыми кустарниками и молодыми деревьями всего в дюжине ярдов от стен. Благодаря такому прикрытию воины бани-аль-Хасим могли незамеченными подойти к крепости даже в полнолуние.

Для налета на гарнизон Алкадиззар решил дождаться безлунной зимней ночи. Сначала он отправил двух лучников, чтобы наблюдать за крепостной стеной и убедиться, что ее никто не охраняет. Наблюдение продолжалось почти час; удостоверившись, что стражников не видно, один из лазутчиков изобразил крик совы. Без промедления четверо разбойников ринулись вперед, неся легкую длинную лестницу. Через несколько минут ее приставили к внешней стене, и Алкадиззар подал знак о наступлении.

Десяток самых ловких и отважных воинов племени взобрались но лестнице и перелезли через стену. Вооружившись небольшими луками и длинными ножами, они выслеживали караульных по одному, пока не прикончили всех, а затем спустились, чтобы открыть ворота. Лишь по чистой случайности их заметил одинокий сонный солдат, вышедший из барака, чтобы помочиться. Ламиец успел позвать на помощь, прежде чем его глотку пронзила острая стрела; и вместо того чтобы застать гарнизон врасплох, пустынным налетчикам пришлось вступить в ожесточенную битву.

– Они отлично сражались, – пожал плечами Саид аль-Хасим, – по крайней мере, первые несколько минут. – Коренастый пустынный воин умолк, вытирая кровь с глаз тыльной стороной руки. Кровь из глубокого пореза на виске пропитала его головной платок и стекала по шее на плечо.

На земле между бараками и внешними воротами лежали трупы, пронзенные стрелами с красными перьями. На большинстве были льняные нижние туники; другие успели надеть лишь штаны. Они хватали любое оружие, какое нашлось под рукой, и бежали навстречу нападавшим разбойникам. Еще больше тел устилало землю рядом с открытыми воротами. Шестеро из нападавших уже не дышали, а седьмой корчился на земле со сломанным древком копья в животе. Алкадиззар знал каждого из них по имени и дал безмолвную клятву богам, что позаботится об их вдовах.

Они с Фаиром стояли под аркой внешних ворот, осматривая кровавую сцену. Оба надели грудные пластины из толстой кожи и юбки из гибких бронзовых щитков, а под шелковыми платками их головы защищали круглые бронзовые шлемы. Фаир смотрел на тела мертвых солдат, сжимая рукоять меча в ножнах. Вопреки своей воинственной природе, он вместе с Алкадиззаром наблюдал за ходом сражения со стороны. Ко времени, когда они вошли в форт с небольшим подкреплением, в живых не осталось ни одного противника.

– Что случилось потом? – спросил Алкадиззар.

Саид кивнул в направлении цитадели:

– Когда первые из наших братьев прошли через ворота, горожане поджали хвост и заперлись внутри.

Налетчики вытащили пару телег и перевернули их набок, соорудив укрытие от стрел из цитадели. Остальные обыскивали служебные постройки крепости. Разбойники несли мимо Алкадиззара комплекты брони, кипы мечей и щитов, кувшины пива и разную утварь. Услышав нервное ржание лошадей, принц понял, что кто-то из его людей уже хозяйничает в конюшнях.

Алкадиззар потер подбородок. Подводя итоги, налет можно было считать большим успехом для племени и унизительным поражением для ламийцев. Он хотел проверить защиту гарнизона и посмотреть, насколько пустынные налетчики способны следовать военной тактике; в целом он остался доволен. Но ему не хотелось оставлять крепость как есть; он надеялся обезоружить оборонявшихся, вывести их в поле, а крепость поджечь.

– Они посылали какие-нибудь сигналы? – спросил принц.

Саид ответил не сразу, ногой засыпая капли крови на земле.

– Ни одного.

– Всего через несколько часов начнется рассвет, – сказал Фаир. – Посылали или не посылали они сигналы, к первым лучам солнца нам лучше быть подальше отсюда.

Алкадиззар кивнул. Тот Фаир, с которым он когда-то познакомился, остался бы здесь, с готовностью ставя на карту свою жизнь и жизни своих людей, чтобы отстоять цитадель. Но теперь, в возрасте семидесяти лет, вождь обладал богатством и властью, а бани-аль-Хасим считалось одним из величайших племен. И хотя его отвага и целеустремленность не иссякали, теперь он стал гораздо благоразумнее.

Фаир аль-Хасим старел красиво, несмотря на тяжкую жизнь кочевника. Пустынные племена до сих пор отличались долгожительством, каким когда-то могли похвастаться древние неехарцы. Зрелые годы добавили красавцу-вождю седины, а поскольку много лет ему приходилось сощуриваться на солнце, вокруг глаз появились глубокие морщины, но до сих пор в его теле оставалась сила, а шагал он быстро и легко.

В отличие от него Алкадиззар будто совсем не постарел. По его подсчетам, ему было сто десять лет, но физически он не уступал мужчинам в расцвете сил. И хотя эликсир Нефераты давно потерял свою мощь, полностью он не исчез из его крови. По силе и ловкости принц по-прежнему превосходил любого мужчину, а его раны заживали невероятно быстро. Возможно, это объяснялось тем, что еще в материнской утробе он невольно поглощал тот чудовищный напиток. Алкадиззар сам не знал, отчего это было так. И хотя Фаир и его соплеменники заметили это, никто не задавал вопросов. Таковы были обычаи – и тайная природа – племен.

Конечно, с тех пор, как Алкадиззар присоединился к племени, они с Фаиром стали неразлучными друзьями и почти непобедимыми напарниками. Влияние вождя росло, а Башир аль-Рухба терял власть, поэтому Фаир стал чаще обсуждать стратегии племени с принцем, что позволило ему отточить тактические способности и на деле испытать возможности воинов. Бани-аль-Хасим быстро навели свой порядок в Золотой долине и, что еще важнее, заслужили уважение и поддержку среди многих других племен.

А перед Алкадиззаром и его войском стояла более сложная проблема. Они располагали совсем небольшим набором стратегий по нападению на крепость. Взять гарнизон измором они не могли, а попасть внутрь можно было только через единственные укрепленные ворота. Конечно, они могли найти бревна и с их помощью сломать ворота, но это дорого бы им обошлось, а солдаты внутри сражались бы, словно попавшие в западню крысы. Принц покачал головой, вспоминая таких великих командующих, как Рах-амн-хотеп, которые отправляли тысячи людей на войну против Узурпатора. Сегодня он потерял шестерых своих братьев и не хотел терять еще больше, лишь чтобы доказать что-то.