Эволюционирующая бездна - Гамильтон Питер - Страница 67

— Милосердная Заступница, что же ты собираешься делать?

— Еще не знаю. Но они молоды, и они стремятся вперед по собственному пути. Они никогда не пытались привлекать к себе людей, поскольку это им не нужно — и не понадобится, если они будут продолжать в том же духе. Вот здесь появляется небольшая возможность.

— Для чего?

— Они предложили мне стать мостом между ними и «более слабыми» людьми.

— Более слабыми? — с негодованием повторила она.

— Да. Так они считают. И это надо изменить.

— Ты действительно считаешь, что такое возможно? Эдеард, мы никогда не обсуждали исчезновение Овейна, Буата и других, и я не задавала вопросов, но… Ты ведь не сумел изменить их образ мыслей?

— Не смог. — Он вздохнул. — Но я должен попытаться.

«Заступница, но я не хочу, чтобы мне снова пришлось это делать».

— Значит, они постоянно разделяют мысли друг друга?

— Что–то вроде того. Они утверждают, что это развитие демократии. Они все еще остаются самостоятельными личностями, но для принятия решений общаются на очень глубоком уровне, на собственном ментальном языке. Я подозреваю, что именно так они подавляют всех своей силой. Они способны образовывать безупречный союз. И чем он больше, тем сильнее.

Необычный союз, с которым пришлось столкнуться Эдеарду, заинтересовал его. Как было бы хорошо свободно делиться мыслями с окружающими! Вот только эти люди исказили идею, воспользовавшись принуждением в ущерб всеобщему равенству. Он подозревал, что причиной тому был Татал. Если бы лишить Братство его пагубного влияния, оно могло бы развиваться в другом направлении, на благо всего общества. Эдеард уже много лет назад понял, что новое поколение наделено более сильными психическими способностями, чем его сверстники. Люди меняются, приспосабливаются к более спокойной жизни.

В глазах Кристабель вспыхнуло беспокойство.

— Объединяются или подавляют?

— Хороший вопрос. Я не слишком силен в принуждении и, Заступница свидетель, никогда не мог понять, как от него избавиться.

— Конечно, — проворчала она.

— Хорошо, что они тщательно скрывают свои следы и заботятся о своем обогащении.

— Чем же это хорошо?

— Это доказывает, что они не слишком отличаются от всех остальных. Они стремятся к богатству и власти точно так же, как любой другой.

— Тарали не такая, — быстро возразила Кристабель. — А ты и вовсе абсолютный приверженец демократии. Ты ведь и сам давно мог стать императором.

— Да, но… Как только станешь членом Братства, станешь и частью их движения.

Кристабель презрительно сморщила носик.

— Новая аристократия медиумов?

— Да. А что станет с теми, кто к ним не примкнет? В них нет и тени сострадания.

Она легонько погладила его по щеке.

— Бедняжка Эдеард. Тебе придется найти выход.

— Легко сказать.

— Но если не ты, то кто же?

— Я знаю. В конце концов, они согласились выслушать меня.

«Хотя Татал выразился несколько иначе».

— Они действительно сильнее тебя?

— Кто знает? По одному, я думаю, мы примерно равны. Но Маркол, столкнувшись с Таталом, запаниковал. Меня очень беспокоит этот союз.

Кристабель задумалась.

— Выходит, что Татал у них предводитель?

— Так и есть.

— Но если они утверждают ментальную демократию, лидер им не нужен. А что касается принуждения, да еще такого сильного, значит, это еще одна банда, и Татал ее главарь? Остальные могут ни о чем не догадываться, считая, что действуют по собственной воле. В случаях принуждения это самое страшное, жертва ни о чем не подозревает.

— Мне кажется, они поддерживают союз. Честно говоря, я не смог интерпретировать потоки их объединенных мыслей.

— Все дело в этом Татале?

— Думаю, да. Но вряд ли мне представится возможность застать его в одиночестве.

— Но ведь он был один, когда на него вышел Маркол.

— Да. Ты права.

Кристабель усмехнулась.

— Конечно, права.

— В таком случае, не скажешь ли мне, как следить за человеком, который знает, что я стану за ним наблюдать, и пользуется возможностями города, как и я?

— Ты же Идущий–по–Воде.

Она обняла его за шею и привлекла к себе.

— И не говори.

«Ты все сделал, — воскликнула Салрана. — Я и не верила, что ты захочешь или сможешь… Спасибо тебе, Эдеард. От всего сердца».

— Тимат отказался от претензий? — спросил удивленный Эдеард.

Он совсем забыл о ее просьбе и даже не встречался с Грандмастером гильдии юристов.

«Да. Все закончилось. Как только Гарнфал уйдет с Небесными Властителями, поместье перейдет ко мне».

— Понятно. Хорошие новости. Гм, Тимат не говорил, почему он решил отказаться от своих притязаний?

«Нет, не говорил. Просто изменил решение».

— Хорошо. Я рад за тебя, правда, рад.

«Изменил решение, как бы не так, — подумал Эдеард. — Ячейка не могла бы действовать убедительнее, даже если бы огрела его дубиной. Они хотят, чтобы я понял. Хотят посмотреть, как я отреагирую».

Как оказалось, отыскать вероятные слабости Татала было совсем не трудно. Эдеард послал Аргиана изучить последние передвижения Констатина. Если он оставил какие–то впечатления в памяти людей по пути к таверне, Аргиан их обнаружит. По крайней мере сможет определить, в какой момент он пропал. Тогда Эдеарду останется поискать эти события в памяти города. Любые пропуски можно сразу определить как насилие над Констатином со стороны членов ячейки.

Вторым направлением стали другие пропавшие люди. Поначалу Джерали и Голбона сильно озадачило это задание. Им было непонятно, как можно связать пропавших за несколько лет людей с деловыми интересами ячейки Братства, но вскоре они начали оперировать перекрестными ссылками и снова ощутили азарт погони. Они даже стали поговаривать о возвращении в комитет бывших сотрудников.

В результате появились две нити для расследования, которыми Эдеард занялся лично. И он почти не удивился, когда первую догадку удалось подтвердить в течение каких–нибудь трех часов — ведь капитаны участков были очень заняты на своей работе. Особенно Динлей, включавший в свое расписание многочисленные встречи, инспекции и приемы, а также в обязательном порядке трижды в неделю выходивший на патрулирование. Его жена целыми днями оставалась предоставленной сама себе.

Эдеард медленно парил в тоннеле, прикрыв глаза и стараясь двигаться параллельно Геали. А она прогуливалась по центральным улицам Лиллилайта, время от времени посещая магазины. Потом была встреча с подружками в кофейне, где женщины обменивались последними сплетнями и обсуждали утренние покупки. Эдеард не пользовался про–взглядом, вместо этого он впитывал ощущения непосредственно из материи города. Он чувствовал давление высоких каблуков Геали на мостовую, улавливал мелькание в толпе ее ярко–оранжевого с черной отделкой плаща, слышал голос, становившийся неприятно резким в разговорах с продавщицами, и даже ощущал аромат ее духов. Незадолго до полудня Геали через Облицованный канал перешла в район Абад и направилась в один из небольших домиков цилиндрической формы, что стояли позади особняка семейства Джаркон. Там проживал второй кузнец семейства, двадцатитрехлетний здоровяк с густыми иссиня–черными волосами, вьющимися по плечам. Геали очень нравилось пропускать их пряди между пальцами, пока энергичный любовник ублажал ее на кровати, на полу гостиной и даже на неудобных ступеньках лестницы…

— Уже соскучилась по медовому месяцу? — спросил Эдеард.

Геали не вздрогнула и не стала изображать удивление, когда он появился перед ней из темной ниши в Спинвелл–лейн, узком проходе, местами шириной не больше двух ярдов. Геали пользовалась им, чтобы срезать путь к Облицованному каналу.

Она остановилась и, воспользовавшись задержкой, поправила широкополую шляпку.

— Тебе нравится подглядывать?

— Дело не в этом. Динлей — один из моих лучших друзей.

— А я его жена. И достойна уважения. Можешь мне поверить, он ни в чем не нуждается.