Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ) - Вернер Тим - Страница 61

Но Затхэ не молчал — говорил сквозь подступившие слезы.

— Заррэт, — говорил он, — кто победил тебя в последнем поединке?

— Я поддался, — мрачно ответил Заррэт и отодвинул могучей рукой вновь уставившегося прямо в лицо Ух’эра.

— Я победил его! — выдохнул Затхэ. — И я — не ровня?! Я пресекаю ваши вечные ссоры, чтобы вы не передрались друг с другом! Как дети! И вы мне говорите о том, что я — не дитя?! Да я знаю это! Я знаю!

— Мы боги, — напомнила Эйра. — Я твоя мать!

— Ты воровка! — прокричал ей в лицо Затхэ. — Жуй дальше свои яблоки! Больше пользы, когда молчишь!

Оглядел всех и тихо припечатал:

— Вы — не боги. Вы глупцы. Будь вы богами, вы были бы там, — указал рукой вниз, — с людьми. Я покажу вам, как надо быть богом.

Развернулся и пошел прочь, чувствуя на спине взгляды. Тяжелые взгляды. Которые больше не хотел чувствовать.

Раскинул руки — распахнул крылья — и взмыл ввысь. И уже там, в небе, его подхватили лучи Ирхана.

***

Заррэт помчался следом, Тэхэ вскочила на волка, Лаэф взмыл ввысь черной грозовой тучей, Сорэн взметнулась в луче света. Эйра снова откусила яблоко.

— Какая ирония, сестра, — тихо, мягко, вторя Лаэфу, проговорил Ух’эр ей на ухо. — Любовь не умеет любить. Как‍ иначе объяснить твое равнодушие? Эти четверо сейчас растерза‍ют твое дитя, Эйра. Растерзают и отдадут мне. Так и будешь сидеть?

— Я убью тебя, — пожала плечами Эйра. Не угрожала и не сердилась, говорила со своей излюбленной широкой улыбкой. Равнодушной улыбкой. — Убью тебя. А потом — их.

— Смерть не убьешь, Эйра, — улыбнулся он в ответ. Только что вторил Лаэфу, а теперь взялся за нее саму — за ее равнодушную улыбку. — Вот увидишь. В конце останусь я, — подмигнул ей и неспешно, припадая на ту ногу, что была короче, двинулся прочь с поляны.

***

Возможно, Ух’эру было многое открыто — как прочим безумцам.

Возможно, он уже тогда предвидел Последнюю битву богов. Он только с результатом не угадал.

***

Затхэ спустился на скалу, обернулся человеком, пошел по краю. Он не чувствовал холода — и почти не оставлял следов на снегу. Снега любили его не меньше, чем любил Ирхан. А Ирхан вновь трепал волосы и пускал вперед по снегу светящиеся искры — будто указывал путь.

“Я знаю путь, дорогой брат, — думал Затхэ, — я иду к людям. Я принял людей и принял человеческий облик. Теперь я — такой, как они”.

Но к людям его не собирались отпускать. Грянула лавина — и с лавиной с гор спустился Заррэт. Глаза его гневно сверкали, огромный кулак легко удерживал меч, тот самый меч, что когда-то выковали вместе.

— Дядя Заррэт, — приветственно кивнул Затхэ, — принес мне мой меч?

— Этот меч остановит тебя, — пообещал Заррэт, и вскинул оружие.

Затхэ ушел от удара, рассмеялся, кувыркнулся через голову — обернулся зверем. Заррэт умел биться с людьми, не со зверями, и от его второго удара Затхэ ушел еще легче, проще. Прыгнул в сторону, не разворачиваясь, припал на передние лапы‍ и с силой ударил задними Заррэта в грудь. Тот отлетел в сторону, уцепился было за край скалы, но сорвался. Рухнул в пропасть и меч унес с собой.

Затхэ проследил за полетом, рыкнул себе под нос и пошел быстрее. Побежал. Если Заррэт пришел, придут и другие. Могут, конечно, переругаться по дороге, но иногда — когда не надо — они умели действовать слажено.

“Не время обращаться в человека, — решил Затхэ, — не сейчас”.

А через мгновение наперерез ему выскочили звери: Тэхэ верхом на диком волке вела за собой стаю саблезубых медведей. Затхэ остановился, стеной вокруг него взметнулась снежная буря — снег защищал, как мог. Не то что трусливый Ирхан — чуть что, прятался в тучи.

Но Затхэ не нужна была помощь. Ему не нужна была ничья помощь.

Он рванул навстречу стае, увернулся от прыжка волка, заметил блеснувший в руке Тэхэ нож, врезался в медведей и рванул зубами, ударил лапой. Его тоже зацепили, но он не почувствовал боли, просто отметил царапину на боку. И снова рвал, и снова бил, и уворачивался бы от ударов, но медведи были так неповоротливы, что ударить толком успели лишь пару раз.

Он знал их — он знал всех зверей, спасибо Тэхэ. И в шутку боролся со многими. И когда пришла пора бороться всерьез, раскидал легко, как котят.

Развернулся к Тэхэ. Весело удивился:

— Это все твои силы, рогатая? Ну же, покажи, на что способна!

— Я не хочу тебя убивать, — предупредила она, сжимая в руке нож, — вернись на гору сейчас же. Пока все целы.

Затхэ фыркнул. Он знал: дороги назад нет. Боги злопамятны, а он успел разозлить каждого из них.

И был, если честно, рад этому.

— Нападай, — сказал он. Тэхэ прыгнула. Он шагнул в сторону, и клинок мазнул мимо горла. ‍Ударил лапой, опрокидывая. Вцепился зубами в руку — и почувствовал вкус крови. Золотой крови богов.

Сколько говорили о них. Мол, бессмертные, непобедимые. Но прокусываются, как обычные люди. И кожа тонкая. И кровь соленая.

Кинжал выпал из поврежденной руки, и Затхэ, схватив его зубами, отшвырнул подальше. И тогда на него прыгнул раненый волк. Затхэ успел отшатнуться, полоснуть лапой по брюху - и волк свалился на Тэхэ уже безжизненным телом. Красная кровь смешалась с золотой на снегу.

А Затхэ пошел дальше.

Глава 41. Идёт тьма

Вспышкой света у растерзанных звериных тел остановилась Сорэн. Через мгновение в белый снег у ее ног рухнула черная тень, разбилась, рассыпалась по снегу — и на ноги поднялся Лаэф.

— Постой, сестра, — мягко сказал он. — Как ты собираешься справиться с Затхэ? Ты настигнешь его — и что дальше?

— Не твое дело, — ответила Сорэн, но прочь не пошла — наоборот, развернулась к нему, глядя в темное лицо через силу. Повязку на глазах хотелось сорвать — казалось, он врет ей. Врет всем, нося эту повязку. А они, его глаза, сверкающие и чистые, там, под ней.

— Он ушел к людям, — напомнил Лаэф. — Решил, что люди лучше нас. Зачем же нам марать руки? Не станем уподобляться младшим, сестра, — и пнул тело волка, сбрасывая его с Тэхэ. — Покажем Затхэ, кто такие люди. И кто такой он сам.

— Планы Тьмы... — процедила Тэхэ, поднимаясь и удерживая перекушенную руку, — ты согласишься с ним, Сорэн? Пойдешь за ним?

— Мы все, — ровно проговорила Сорэн, — должны вынести урок из случившегося. Урок таков: нужно учиться действовать сообща. Говори, Лаэ‍ф.

Конечно, она соврала. Ни с кем она не планировала действовать сообща в дальнейшем, но сейчас ей очень хотелось как можно больнее ‍ударить Затхэ — еще одного предавшего ее ребенка. А показать ему истинную суть людей — это сильнй удар. К тому же Лаэф, возможно, поверит в ее ложь. И подставит рано или поздно спину.

Да, она уже привыкла лгать.

***

И нет.

Лаэф не поверил.

***

Затхэ вышел к селению, толкнул створку ворот те запирались лишь на ночь. Навстречу ему двинулись люди.

— Замерзнешь, — сказали ему. — Где одежду потерял? Пьян что ли?

А он улыбался им, будто и впрямь пьяный. Ему в руки сунули плащ. Подали сапоги, старые и разношенные, но сапоги. Хорошие, добрые люди.

А потом он услышал змеиное шипение в голове:

— Глупый маленький звереныш-ш, — прошептал Лаэф, — ты так ничего и не понял. Я могу менять не только свои облики, Затхэ. Твоя многоликость — моя. И я ее забираю.

— Нет! — выдохнул он, но Лаэф уже дотянулся невидимыми темными щупальцами. Сжал — и дышать стало невозможно.

И впервые ему было больно оборачиваться. Впервые превращался не по своей воле — его будто выкручивали, будто ломали кости, как ни сопротивляйся. Ирхан в тот миг ушел с неба — нырнул в темную гладь, выбросив вместо себя на волны сестру Рихан.

Люди бросились врассыпную, и лишь Рихан с ужасом видела, что происходило с Затхэ. Рихан и взирающие со скал вдалеке старшие и младшие боги.

Но все слышали вой.

И люди, убежавшие было, затаившиеся по домам, вышли вновь, только теперь — с факелами и оружием наперевес.