Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ) - Вернер Тим - Страница 50

Йен завернул следом, за стойку, оттуда — в невысокий дверной проем, такой невысокий, что пришлось пригнуться. Возмутился про себя: “Построили таверну в гномьем доме! Нормальный человек не втиснется!”

Каменные ступени вели вниз, в подвал.

“А как же вид из окна?” — чуть было не спросил он, но вовремя себя остановил, на вдохе. Это Нат-Кад. Тут не нужно много говорить. Тем более с даарским акцентом.

К тому же сейчас ему не вид из окна важен. Любая комната, любой угол, в котором можно выдохнуть. Прийти с себя. Привести себя в порядок. Ему ведь к даме предстоит идти. А у него щетина. Щетина, хромота, а еще, скорее всего, безумный взгляд человека, не спавшего вечность. Ну и готовность мгновенно сорваться в отчаяние. Отличный набор для первого свидания.

Гном повернул ключ в замке одной из десятков расположенных вдоль подземного коридора дверей. Кивнул, пропуская внутрь. Йен вошел, гном за спиной звякнул бутылью об пол, оставляя у порога, и захлопнул дверь.

Йен даже не возмутился ему вслед, что это невежливо — сил возмущаться не было.

Постоял пару мгновений, шагнул назад, прислонился к стене и закрыл глаза.

"Хоть до лавки дойди", — напомнил себе.

Ничего, похожего на ложе, тут не было, зато была лавка у стены. Под низким потолком, в который Йен почти упирался макушкой, тускнело небольшое окно напротив двери. Йен открыл глаза, поднял бутыль и, шатаясь так, будто уже ее выпил, двинулся к лавке.

Сел, привалился к стене теперь здесь. Только сейчас почувствовал: стена была холодной и влажн‍ой.

Под потолком цвела плесень.

— Ну и черт с ней, с плесенью, — через силу пробормотал Йен — тишина начала давить. — Черт с мокрой стеной. Зато остался один...

И тут же мысленно напомнил себе: “А ты и так один. И всегда был один...”

Покосился на бутыль в руке, решительно выдохнул, глотнул. Поморщился. Было невкусно, но хотелось еще.

После пятого глотка стало даже немного легче.

Йен поставил остатки на лавку рядом с собой, поднял ногу, осторожно стащил сапог. Тряпка, которой под ним была обмотана ступня пропиталась кровью. Йен с тихим шипением размотал и ее. Сама ступня уже не кровоточила. Несколько заживающих ссадин.

Будь он человеком, всё было бы не так. Будь он человеком, уже давным давно не мог бы ходить. Да он из даарского леса не вышел бы...

Но то — будь он человеком.

— Значит так, чудище, — серьезно обратился он к живущему внутри и еще глотнул настойки, — этой ночью мы не превращаемся, понял? Мне нужно отдохнуть, и я отдохну. Потом пойдем к ведьме...

“Как-то всё слишком все хорошо складывается, — вдруг подумал он. — В Нат-Кад пришел, эльф спас, к ведьме отправил. А я так и не превратился ни разу. Слишком все хорошо”.

Поднял глаза к потолку, уставился на плесень и повторил задумчиво:

— Слишком хорошо...

"Что же со мной такое? Что, черт возьми, со мной?!"

Йен схватился за второй сапог, будто тот мог отвлечь от мыслей. Резко рванул его с ноги, быстро размотал вторую тряпку. Швырнул в угол. Стащил с себя плащ. Бросил на лавку рядом. Принялся стягивать рубаху. Рубахи не было уже наполовину. Теперь осталось еще меньше — Йен отодрал еще две полоски ткани, чтобы вновь обмотать ноги.

Закончив с тканью, Йен осторожно опустил ноги на пол. Медленно встал и двинулся к окошку, захватив бутыль с собой. Мало того, что оно было маленьким, - оно было еще и наполовину погруженным в землю. Старый дом, успел просесть. Странно, что просел, а не развалился. А может, в Нат-Каде, их сразу в земле строили? Чтоб на случай очер‍едной войны богов — раз! — и в подвал спрятаться.

— Крысы... — пробормотал Йен, глядя в собственное отражение в грязном стекле. На улице был еще день, но тучи заволокли небо так, что отражение было видно четко. И четко было видно горящие желтым глаза.

Сделал несколько больших глотков, и пустая бутыль полетела в угол — к сапогу.

Все тут — крысы. Даже эльфы.

И сам он — не лучше. Выглядит — так уж точно.

Незнакомый обросший урод с желтыми глазами и тяжелой челюстью. Провел рукой по волосам. Нахмурился, заметив, что оставил на них темные полосы. Грязь или кровь?

"А, к черту! Какая разница?"

Рванул из-за пояса нож, сжал прядь мокрых волос в кулаке и резанул. Бросил под ноги. Сжал вторую прядь. И снова резанул.

Подумал, что если б эльф увидел, то обязательно сообщил бы что-то вроде: "Ножи не для этого". Подразумевая, что Йен идиот, и не знает, для чего ножи. Если Йен, конечно, правильно понял его манеру высказываться.

Схватил еще прядь, снова резанул.

Но эльф не видит. Эльф уполз в нат-кадовские подворотни творить свои страшные эльфийские дела.

Никто его не видит.

Никто никогда не видел.

Никогда! Не видел!

Йен с рыком швырнул нож в сторону, замахнулся, чтоб ударить в окно, но в последний момент разжал кулак и врезал ладонью по стене. Стена скрипнула, Йен тихо взвыл от бессилия. А потом упал на колено и ударил кулаком в каменный пол.

Он в подвале, так? Значит, пол бить можно. Не услышат.

Ударил еще раз, и еще раз, и еще.

Кулак уже был в крови, но к черту! Здесь все в крови. И было больно, но на нем ведь заживает, как на собаке, так? Так?!

Удар. Удар. Еще удар.

Пока не хрустнули пальцы. И только потом, обхватив кулак второй рукой повалился на пол, подполз к стене и сел. Схватился за лицо ладонью здоровой руки, сдавленно всхлипнул.

А потом — расхохотался. Откинулся назад. Ударился головой, и от этого стало еще смешнее. Хохот вновь перешел в сухие всхлипы, но Йен тут же зажмурился, приказывая себе ‍остановиться.

Хватит!

Выдохнул, отдышался. Медленно ‍поднялся. Снова уставился на отражение. И улыбнулся. Улыбка получилась жесткой и кривой. Но уже — улыбкой. И следов от слез не было, потому что не было слез. А глаза остались желтыми — не покраснели.

В Дааре очень хорошо учат прятать слезы. Особенно — если ты королевский сын. Проявишь слабость — запрут в подвале. Несколько ночей в подвале — и уже прекрасно умеешь владеть собой. И только Дэшон возмущается, мол, нельзя так с детьми. Но тихо возмущается — тоже небось подвалов боится. Старый трус.

Что бы он сказал, если бы они встретились сейчас? Гордился бы собой, наверное, — что Рэю не доложил тогда, когда увидел. Или пожалел бы. Вон ведь какой монстр из Йена получился, стоило немного прогуляться вне королевских апартаментов.

А может, обрадовался, обнял бы. Сказал бы: “Все хорошо”.

А Йен бы его оттолкнул: “Хрен тебе, Дэшон! Ничего не хорошо. Все из рук вон плохо. Но знаешь что? Я справлюсь. Один. Как всегда справлялся”.

Йен медленно поднял нож. Вновь уставился в отражение и сжал в кулаке очередную прядь.

Интересно, подумал он, эти окна выходят на север? Даар — там?

Интересно, что сейчас происходит в Дааре?

“Нет, — тут же возразил себе. — Не интересно. Плевать на Даар. Там живут тираны и безумцы. И Рэй, который между ними иногда как будто бы мечется, но все предрешено. Плевать на Даар — там все предрешено”.

И резанул по волосам.

***

Изрядно погнутый рычаг торчал под углом из-под нижней петли. Рэй в очередной раз отошел на шаг, взял разгон и прыгнул на него. Скрипнул рычаг — и скрипнуло, лязгнуло в‍ двери. Рэй развернулся к двери и ударил ногой. Дверь со скрежетом подалась. Рэй взял разгон, ударил снова — дверь с грохотом вылетела.

Он подхватил рычаг, крутнул в руке, проверяя вес и балансировку. Вышел в коридор, зашагал к выходу. Когда на шум выбежали стражи, сорвал со стены еще один факел, предусмотрительно ткнул им в воду, затушил — ему удобнее палкой, чем факелом.

— Каарэй! — крикнули ему издалека.

Но остановились. Не было смысла идти ему навстречу — он сам к ним шел. Желания у них тоже, наверное, не было. Они понимали — хоть их и трое, они скорее ключники, чем стражи. Никто никогда не ломал эти двери. Они хранили ключи — не останавливали людей. И уж тем более не могли остановить Каарэя, старшего принца Даара.