Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ) - Вернер Тим - Страница 22

Осушил кружку одним глотком, вернул на стол, уставился на еду, решительно вздохнул и... обессиленно уронил голову на руки.

Даже не уснул, провалился в бессознательное состояние, из которого все понимал, но ничего не мог сделать. Как сквозь вату чувствовал, что мешает‍ боль в ногах, и даже помнил, что надо что-то сделать с ранам‍и. Знал, что нужно лечь на кровать, чтобы спина не ныла. Постоянно нырял в размытые видения, видел лица и слышал голоса, а потом выныривал и понимал: это голоса других постояльцев.

А за окном кричат ночные сойки.

И громко фыркают лошади в стойле.

Звон посуды на кухне.

И запах, тошнотворный рыбный запах, который то и дело наваливается тяжелыми волнами.

Уже среди ночи все-таки смог вытолкнуть себя из тяжелой полудремы — когда услышал оглушительный рев за окном. Вскочил, сбрасывая с себя груз сна. Зашипел от боли в ногах. Но сжал зубы, чтобы поменьше шуметь, метнулся к окну и замер у него, всмотревшись в ночную тьму.

Боль понемногу отступила, а он рассмотрел, что хотел. Шевельнул губами, бездумно повторяя свои же слова:

— Это я удачно зашел...

Во двор въезжала повозка, запряженная двумя зограми.

Йен осторожно приоткрыл окно, закрыл глаза и прислушался. В нос вновь ударила волна смрада, но сейчас это было неважно. Йен обратился в слух. Оказалось совсем нетрудно. Если нужно — можно сосредоточиться и услышать всё.

Трактирщик и этим гостям жаловался на судьбу и наплыв посетителей. Но в конце концов очень сильно постарался — не бесплатно, разумеется — и нашел для них место. На чердаке. Зогров отвели на задний двор. Гремели решеткой и звенели ключом, закрывая на замок. Зогра в конюшне не оставишь. И не умыкнешь, как какую-нибудь лошадь.

Но Йен-то — Йен давеча двух виверн подряд угнал. Почему бы не попробовать теперь с зогром.

Гости долго топали по ступеням, вносили тяжелые мешки и сундуки. Йен, прильнувший уже к двери, слышал каждый шаг, каждый стук, каждое слово. И как трактирщик предложил поужинать, и как хозяин зогров согласился. И как оба, мирно беседуя, направились вниз.

"Слишко удачно..." — отметил про себя, но терять ему было нечего, других вариантов у него не было, а подозревать судьбу в том, что она подложила очередную свинью — бессмысленно. После той, что уже подложена, другие свиньи — и не свиньи вовсе, а какие-нибудь мыши.

Голоса затихли. Йен осторожно вышел в пустой коридор. Ключ от клетки с зограми мог быть либо в комнате на чердаке, либо у их хозяина с собой.

“Сначала чердак, — сказал себе Йен, — потом знакомиться с хозяином".

Рихан игриво заглядывала в маленькое окошко, расположенное в конце коридора.

Йен сделал несколько шагов, вспомнил о том, что сапоги так и не надел, а потом решил, что правильно не надел — тише будет. И кровь уже не сочится — так что даже следов не оставит. И ногам не так больно, как в сапогах. Дверь на чердак была маленькой. В нее можно было войти либо согнувшись, либо ползком. Йен вздохнул, осторожно толкнул ее и с трудом протиснулся внутрь.

Помещение за дверью оказалось выше. В нем у Йена даже почти получилось выпрямиться. Хлам был сложен аккуратной кучей у стены, а у чердачного окошка, спиной к нему, стояла девушка. Такая мелкая, что поначалу показалась ему ребенком. Она обернулась на шум, ожидая увидеть другого, но увидела Йена.

Плечи слишком широкие, отметил Йен, а сама она, будто быстрым росчерком, незавершенным эскизом нарисована. Словно линии забыли сгладить. Нос картошкой, полные губы, рубленые скулы. И маленькие бусинки глаз, которые, впрочем, стали больше, когда она поняла, что к ней вошел чужой.

Она хотела было вскрикнуть, но Йен прыжком оказался рядом, зажал рот ладонью. Прошептал:

— Тихо-тихо, я тебя не обижу. Ладно? Я сейчас уберу руку и…

Она попыталась завизжать, и Йен, тихо выругавшись, вновь накрыл ладонью ее губы.

— Я же попросил тихо! — шепотом, возмутился он. — Я, между‍ прочим, не такой и страшный.

Осторожно убрал руку, и она на э‍тот раз заговорила тихо. Взгляд стал более осмысленным - и черные бусинки глаз злобно сверкнули.

— В зеркало себя видел? — процедила она.

— А у тебя есть? — спросил Йен. — Зеркало? Дай посмотреть, а?

Бусинки снова изумленно округлились.

— Дай! — попытался убедить ее Йен. — Я всерьез начинаю беспокоиться…

Она не дала договорить — вынула из-за пояса маленькое зеркальце и ткнула ему под нос.

— Ч-черт… — ошарашенно прошептал Йен, глядя на себя. — Это же… Да, правильно кричала. Я сам сейчас готов закричать.

Отражение было совершенно не похожим на него. Всклокоченные волосы торчали во все стороны похлеще, чем у Рэя, под глазами залегли черные тени, сами глаза таращились совершенно безумно, а рыжая борода топорщилась клочьями, за которые так и хотелось схватиться и вырвать к чертовой матери.

— Ужасно, — припечатал Йен и вернул ей зеркальце. — Не могу смотреть на это без слез.

— Ты кто такой? — спросила она.

— Жертва обстоятельств, — ответил Йен.

— Жертвы обстоятельств не вламываются в чужие комнаты, — ответила она, чуть прищурилась, и на этот раз Йену показалось, что игриво. Почти как Рихан.

“Рассмотрела, значит, — подумал он, — красоту души под слоем грязи. Умница. Я б не рассмотрел”.

И напомнил:

— Это — не комната. А я не вламывался. Дверь была открыта.

— Ой! — неожиданно испугалась она — вспомнила об открытой двери. И о том, наверное, что ждала кого-то.

И будто в ответ на ее возглас дверь распахнулась и на чердаке появился тот самый хозяин повозки, что говорил с трактирщиком. Этот тоже был приз‍емистым широкоплечим, раза в два старше Йена, и раза в два — ‍ниже. Еще более квадратным он казался из-за широкого бежевого плаща, что был ему слишком длинным — почти волочился по полу. Кроме того, новоприбывший обладал мощной темной бородой и не менее мощным голосом. Почти как у Рэя.

— Ты кто такой?! — взревел он.

— Тише, пожалуйста… — попросил Йен, но дядька его даже не услышал — продолжил реветь. — Ты что делаешь рядом с моей женой?!

— Женой? — удивился Йен и шепотом бросил девчонке. — Сочувствую.

— Да что ты себе позволяешь?! — вконец озверел тот.

— А, это ты, значит, услышал? — вскинул брови Йен.

Дядька шагнул к нему и рванул из ножен меч. Йен выхватил у побледневшей девчонки из рук зеркальце и метнул тому в лицо. Ощутимого вреда оно, естественно, не нанесло, но нападающего отвлекло. И Йен успел прыгнуть вперед, перехватить руку с мечом и с размаху ударить противника лбом. Второй удар все же отправил того в отключку.

— Ай, — сказал ему, свалившемуся на пол, Йен и потер лоб. И пожаловался барышне. — Твердый у тебя муж...

— Ты что сделал? — растерянно спросила она.

— Честно, не хотел, — признался Йен, — я вообще зогров ваших услышал, собирался купить, а тут ты, потом зеркало, потом он, и я...

Йен осекся, потому что внезапно ее мышиные глазки, пристально глядящие на него, вновь начали увеличиваться в размерах.

— Ой-ой... — пробормотал он. — Это нехорошо.

— Ты… он, — определила девчонка. — Ты — даарец! Оборотень!

— Оборотень?! — изумленно вскинул брови Йен. — Так они говорят? Я — оборотень?!

— Н-ну-у… — неуверенно протянула она.

— И ты веришь им? — продолжил изумляться‍ Йен. — Да посмотри на меня, милая! Какой из меня оборотень?!‍

— И кто ты тогда? — подозрительно прищурилсь она.

Йен твердо посмотрел ей в глаза и представился:

— Шаайенн, младший принц Даара.

— И почему ты здесь, в таком виде, младший принц? — фыркнула она, прикрыв этим фырком легкий восторженный вздох, который Йен все-таки заметил.

“Не каждый день к тебе на чердак принцы наведываются, да, крошка?” — мысленно хмыкнул.

И ответил:

— Если что не так с принцами, милая, ответ всегда один — власть. Борьба за трон. Ты же услышала слово “младший”, да? Так вот, есть и старший, — презрительно продекламировал. — Старший принц Каарэй. Сволочь.